Удивительный скульптурный портрет египетской царицы с удлиненными, миндалевидными глазами и едва заметной таинственной улыбкой стал не только неотъемлемой частью дома Максимилиана Волошина в Коктебеле но и, пожалуй, одним из самых неожиданных и чарующих образов русской поэзии «Серебряного века». О «Таиах», как ее называл сам Волошин, неоднократно писали, однако попытки выяснить подлинную историю древнего памятника, в который был так влюблен великий русский поэт, предпринимали чаще литературоведы; исследования, сделанного египтологом, до сих пор не было. Именно поэтому многим поклонникам наследия Волошина покажется странным, что за образом «Таиах» на самом деле кроется гигантская, поистине египетских размеров скульптурная группа, частью которой и является портрет царицы, и, что не менее важно, полузабытая личность всесильной властительницы Египта, имя которой ничего общего с «Таиах» не имеет.
Всем известно, что впервые с головой статуи древнеегипетской царицы, которая поразила его воображение и была так схожа на его взгляд с Маргаритой Сабашниковой, Максимилиан Волошин столкнулся в парижском музее Гимэ в 1904 году. Это был гипсовый слепок, один из многих, попавших из мастерских Египетского музея в Берлине в малые европейские музеи. В Берлине, в свою очередь, хранилась матрица, снятая некогда со скульптурного портрета, находившегося с 1902 года в Египетском музее в Каире. Собственно, из этой матрицы вышли как слепок, находящийся в наши дни в Коктебеле, так и идентичные ему две отливки, которые для Музея изящных искусств в Москве заказал приблизительно в те же годы И.В. Цветаев. Одна из этих отливок в настоящее время выставлена в экспозиции второго египетского зала Учебно-художественного музея им. И.В. Цветаева РГГУ, куда в 1997 году были переданы для экспонирования знаменитые «египетские гипсы», некогда экспонировавшиеся в Музее изящных искусств (ныне ГМИИ им. А.С. Пушкина). Еще одна копия головы царицы позже по любезному согласию ГМИИ им. А.С. Пушкина была сделана с одной из «цветаевских отливок» для художественной инсталляции московской Библиотеки им. М.А. Волошина, в которой воспроизведены основные черты коктебельской «каюты Таиах». Итого – один слепок в Гимэ и четыре – в России.
Скульптурный портрет, с которого был скопирован этот поразительный женский лик, был обнаружен выдающимся французским археологом Огюстом Мариеттом зимой 1870 года, когда он занимался расчисткой центральной части храма Амона, бывшего на протяжении почти двух с половиной тысячелетий главным национальным святилищем страны. Голова царицы, выполненная из твердого, превосходного кристаллического известняка, ослепительно белая, была лишь одним из более ста обломков грандиозной диады – сидящей на троне скульптурной группы, изображающей бога Амона и его супругу, богиню Мут. Массивный памятник, изначальная высота которого достигала 4,15 м, а ширина – 1,86 см. , находился между IV и V пилонами храма у святилища «Уаджит» - там, где проходили коронации египетских фараонов эпохи Нового царства. Мариетт собрал фрагменты памятника, разбитого в средневековье вандалами, искавшими для своих целей в храме пригодный камень, в спешке. В итоге отдельные части скульптурной группы появлялись в раскопах археологов, работавших в этой части храма, вплоть до 1999 года – на протяжении 130 лет. Голова богини, прекрасно сохранившаяся, за исключением небольшого повреждения на подбородке, а также некоторые другие крупные части памятника, были отправлены в Каир; многочисленные фрагменты, не представлявшие декоративного интереса для экспозиции музея, остались в хранилищах Карнака. Уже в начале XX века директор музея – еще один выдающийся француз Гастон Масперо хотел воссоздать памятник, однако по неизвестным причинам так этого и не сделал.
В экспозицию музея – сперва Булакского, а потом уже и Каирского, попал только скульптурный портрет Мут, который сразу же привлек к себе внимание как посетителей, так и египтологов. Первую атрибуцию памятника предложил Масперо, который, не имея доступа ни к контексту, в котором находился памятник в Карнаке, ни к другим его частям, в том числе – имеющим надписи, предположил, что это не просто Мут, но статуя богини, имеющая портретное сходство с Тейе – одной из известнейших цариц Древнего Египта XIV в. до н.э., супругой «фараона-Солнце» Аменхотепа III. Имя царицы, которое ввиду сложности огласовки древнеегипетского языка может быть произнесено по разному, с небольшими отличиями, появилось впервые в связи со скульптурным портретом из Карнака в книге Масперо «Египет», которая была издана и в русском переводе московским издательством «Проблемы эстетики» в известной серии «Ars una – Species Mille» в 1915 году. Там мы найдем искомый памятник с аккуратной подписью «Так называемая Тайа», в которой хорошо видно сомнение автора. Действительно: портрет сильно отличается от многочисленных подписанных портретов царицы Тейе иными чертами лица, хотя и имеет с ними некоторое стилистическое сходство. Интуитивно, Масперо делает верное заключение, относя царицу отнюдь не к царствованию Аменхотепа III, а к эпохе правления преемников его сына, знаменитого религиозного реформатора Эхнатона. Сравнивая черты ее лица и высочайшую степень моделировки с несколькими портретами Тутанхамона, Масперо не может сдержать свое восхищение: «отдельные черты ее лица поразительно нежны и нет сомнения, что они изваяны тою же рукой, которая создала столь изысканные статуи бога и фараона, современника царицы».
Сочетание в скульптуре образа богини Мут и реальной земной царицы Египта – для искусства эпохи Нового царства явление распространенное. Во-первых, Мут – супруга Амона, богиня, воплощающая собой одновременно и высшую царственность и божественный гнев, почиталась в Карнаке как великая защитница власти царицы, ее небесный прототип. Во-вторых, в каноне скульптуры этого времени присутствует ярко выраженное правило, согласно которому изображения бога Амона наделяются чертами правящего фараона, а Мут – «великой супруги царской» или же великой царской матери. Примеры таких диад высших фиванских божеств с чертами лиц правящей четы хорошо известны. Концепция воплощения в земных царе и царице их небесных прототипов, характерная для египетского мировоззрения, понятна. Остается другой, более приземленный вопрос: кого в образе Амона и Мут изображает разбитая диада из Карнака?
Полностью статья будет опубликована в ЖЖ в мае, когда новый номер журнала разойдется.
(с) Виктор Солкин
(с) "Восточная коллекция"
Комментарии (0)