8 августа умер Венедикт Николаевич Тяжелов (1934-2022) – великолепный медиевист, историк искусства, многие годы возглавлявший методический отдел ГМИИ им. А.С. Пушкина. Я ему очень многим обязан. Еще школьником, оказавшись в музее, я попал на его невероятные семинарские занятия в Клубе юных искусствоведов. Это была невероятная удача. Можно было пропустить лекции, экскурсии, но не эти потрясающие вечерние часы, когда он учил смотреть и понимать искусство. Человек фантастической панорамы знаний, он обладал еще и удивительным чутьем, порой правильно угадывая особенности памятника, даже если он не был частью сферы его научного интереса.
Работая в музее, я очень любил хотя бы ненадолго выскочить из нашего египетского подвала и пойти к нему в отдел, туда, где раньше находились комнаты И.В. Цветаева, выпить простого растворимого кофе и поговорить. Мы очень хорошо понимали друг друга – у нас был один день рождения, 7 января, и 43 года разницы в возрасте. Он был мудрым, опытным, безмерно терпеливым и сердечным учителем, хотя и скрывал свою эмоциональность, представая в своем отделе непререкаемым мэтром, профессором немецкого толка. Он презирал околонаучную суету, никогда не защищался, однако именно он выверял и вычитывал, как редактор, все диссертации, включая докторские, защищавшиеся сотрудниками музея. Он мог жестко спорить с И.А. Антоновой, отстаивая свои идеи, хотя потом в руках появлялся неизменный валокордин. Всегда аккуратный, подтянутый, с очень особенным, порой весьма язвительным чувством юмора, он был тем эталоном, на который в том, другом Пушкинском музее, еще не превратившимся в провинциальную галерею искусств, равнялись многие. Свободно владел несколькими европейскими языками, на которых «принимал» все экскурсии музея, ориентированные на иностранных гостей, не менее тщательно «принимал» он и экскурсии на русском, серьезно готовя уровень экскурсоводов и лекторов, который был совсем другим, нежели в наши дни. Его ужасно боялись лодыри, любили и уважали трудяги музея.
Когда я начинал читать публичные лекции, то упросил его прийти ко мне несколько раз. Листок бумаги покрывался ювелирно точными, профессиональными и корректными замечаниями. Мне они были очень нужны – он был тем эталоном, которому хотелось соответствовать. На знаменитую лекцию Венедикта Николаевича «Готический собор», как и на многие другие, билеты разбирали месяца за два, он был легендой до эпохи Интернета.
Вычитывая мои первые статьи по египтологии по просьбе С.И. Ходжаш, он давал удивительно точные и важные советы, учил внимательности при работе с памятниками, а порой и предугадывал многие выводы так, как никогда не могли делать мои учителя-египтологи. Этим своим качеством он восхищал и, одновременно, злил многих. В моей первой монографии, увидевшей свет в 2000 году, ему была специальная благодарность, единственному – не египтологу.
Тяжелов был очень простым и лаконичным в быту, безмерно одиноким – как и многие интеллектуалы. Бывал у меня в гостях, что было, как я понял уже позже, невиданным уважением, любил рассматривать книги, которые я привозил из-за рубежа, и несколько раз сам дарил важные фолианты по египтологии, сетуя, что на фоне достойных английского и французского языков у меня совсем плохой немецкий. Очень переживал, когда я ушел из музея – он считал, что надо терпеть, видя мою любовь к вещам и умение с ними «беседовать». Позже, когда мы уже как равноправные научные редакторы разных проектов встречались в знаменитом тогда московском издательстве «Арт-Родник», крепко, очень по-отечески, обнимал и тихо шептал добрые слова на ухо.
Безмерно уважаемый, искренний и такой внимательный Венедикт Николаевич, хранитель множества тайн дома на Волхонке, человек другой, совсем уже ушедшей эпохи, когда музей был храмом, книга – сокровищем, а знание – целью.
Вечная память!
Комментарии (0)