"Скво - эта та тупая кошелка, которая была министром, когда застрелился контр-адмирал Апанасенко"

Боль не по правилам

4 февраля отмечался всемирный День борьбы с раковыми заболеваниями, а через три дня в Москве контр-адмирал Вячеслав Апанасенко выстрелил себе в голову из-за отсутствия обезболивающих. Он оставил предсмертную записку, в которой попросил винить в своём решении Минздрав и правительство. Самоубийство контр-адмирала заставило ответственные ведомства обратить внимание на проблемы онкологических больных. Только вот приведут ли публичные оправдания, заявления и проверки к их решению?

Усложненная процедура получения наркотических анальгетиков и нежелание терапевтов связываться с выдачей рецептов на лекарства строгого учёта превратили жизнь онкобольных в настоящий ад. Причем, не только в столице.

Находящийся на терминальной стадии рака поджелудочной железы, Вячеслав Апанасенко так и не смог дождаться завершения процедуры оформления рецепта. Супруга покойного в течение нескольких дней пыталась оформить получение препарата, но тщетно. Работники поликлиники утверждают, что оформление шло строго в соответствии с действующим законодательством. Схема такова. Сначала надо получить рекомендацию участкового онколога, затем отнести её участковому терапевту, которому необходимо «предъявить больного» лично. Эскулап должен убедиться в наличии тяжёлого болевого синдрома. Для этого врача вызывают на дом. Затем следует снова идти в поликлинику за рецептом, который нужно еще подписать у главврача учреждения или его заместителя, если они, конечно, на месте. После того, как рецепт будет заверен печатью, нельзя забывать, что срок его действия – всего 5 суток. И поэтому надо торопиться в единственную на весь район аптеку, которая выдает подобные препараты бесплатно.

Если же препарата в аптеке не окажется, то выстраданный рецепт пропадет, а процедуру оформления придется повторять. Да, еще важно помнить, что все пустые ампулы, использованные пластыри и прочее подтверждение использования препаратов по назначению, необходимо в эту же аптеку вернуть. Все наркотические анальгетики – на строгом учете и контролируются ФСКН. И если хотя бы одно из звеньев этой бюрократической цепочки оборвётся: уйдет в отпуск участковый онколог, не окажется на месте главврача, или терапевт усомнится в тяжести болевого синдрома, шансы получить спасение от боли существенно уменьшатся.

Но это лишь одна сторона монеты, которая более удобна для оправдания медиков. Другая, пожалуй, наиболее близкая к истине версия, – это нежелание терапевтов связываться с оформлением учетных рецептов и страх перед проверками служб по контролю за оборотом наркотических и психотропных препаратов.

Недавно в редакцию обратилась жительница нашего города Наталья. Ее супруг Алексей умер 1 января 2013 года. Мужчина ушел из жизни на 49-м году жизни, находясь на IV стадии рака желудка. Пройдя диагностическую операцию, в ходе которой была выявлена неоперабельная опухоль, мужчина прошёл несколько курсов самой жесткой химиотерапии и получил рекомендационную справку от онколога. В ней было написано, что «при возникновении усиления болевого синдрома рекомендован приём наркотических анальгетиков». Документ пояснял, что «дообследование и спецлечение больному противопоказаны ввиду тяжести состояния, обусловленного распространенностью процесса сопутствующей патологии».

Как рассказывает Наталья, подобная рекомендация онколога отнюдь не является аргументом для терапевтов нашего города. В течение последних двух месяцев жизни Алексея участкового терапевта вызывали на дом почти каждый день. И всякий раз слышали в ответ одно и то же: «Вам еще рано принимать такие препараты. Вы же не хотите, чтобы больной выглядел овощем?». Вызывали и скорую помощь, но, как утверждает Наталья, на просьбу ввести наркотический анальгетик медики отвечали, что серьёзные обезболивающие им выдают в небольшом количестве, рассчитанном на пациентов с тяжёлыми травмами, например, после автомобильных аварий. Попытка переговорить с заведующим поликлиники также ни к чему не привела. Руководитель медучреждения дал ей понять, что участковому терапевту виднее, когда же мучающемуся от жутких болей пациенту пора начинать приём обезболивающих. Попытка прорваться к главе управления здравоохранения тоже не состоялась. Еще в приемной Наталье разъяснили, что это вопрос нужно решать в поликлинике…

Участковый терапевт так и не счёл состояние больного достаточно тяжёлым для введения наркотических анальгетиков. Последние месяцы Алексей не ел и не спал совсем, почти не ели и не спали его жена и младший сын. Смерть, а вместе с ней и облегчение, наступила в новогоднее утро 2013-го. Бригада скорой помощи, участковый уполномоченный, констатация смерти, нежелание её воспринимать… Представители ритуальной службы взяли с Натальи за вывоз тела покойного в морг 1000 рублей да ещё сотню за спуск с каждого этажа. Всё это пронеслось как в адском калейдоскопе. Измождённая переживаниями и бессонными ночами женщина нечетко воспринимала действительность. Мысль в голове осталась только одна: её родному и любимому человеку не смогли или не захотели помочь.

Случай, произошедший с Алексеем, к сожалению, не единственный. О нежелании врачей связываться с учётными препаратами известно многим. Медики еще помнят историю красноярского терапевта, выдавшего больному рецепт на сильнодействующее обезболивающее в обход инструкции, и осужденного сразу по двум статьям. Жёсткий контроль органов ФСКН, бесконечные проверки, строжайший внутренний учёт, в котором недопустимы ошибки – всё это мешает эскулапам принимать решения в пользу больного. И является второй, более точной причиной происходящего.

Есть и еще один немаловажный нюанс. Россия, с её расходами на онкопрепараты в размере 20 евро на душу населения, находится на одном из последних мест в мире среди цивилизованного сообщества. Количество наркотических анальгетиков, поступающих в аптеки, закрывает потребность в них лишь на 4%. Паллиативная помощь (основанная на снятии боли, облегчении страданий и психологической помощи пациенту и его близким) в России не развита совсем, несмотря на то, что закреплена законодательно. Люди, обречённые на неутихающие мучения, по-прежнему лишены основной её составляющей – адекватного и своевременного обезболивания.

Однако в Минздраве и ФСКН уверяют, что процедура выдачи, учет нарколекарств и их снабжение чётко регламентированы законодательством. Искажение происходит, как всегда, на местах. Министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова даже поручила Росздравнадзору провести проверки всех медорганизаций, оказывающих помощь тяжелобольным людям, чтобы оценить организацию обеспечения пациентов обезболивающими препаратами. А в Госдуму уже внесен законопроект, который, как утверждают авторы, скорректирует недостатки паллиативной помощи.

Однако специалисты Управления Росздравнадзора по Волгоградской области, сообщили нашему корреспонденту, что никаких новшеств в механизме обеспечения больных сильнодействующими обезболивающими пока не появилось. Распоряжений о проведении проверок в ведомство тоже никаких не поступало, ведь это вотчина прокуратуры. По всем вопросам нам рекомендовали обращаться в областное Министерство здравоохранения, которое, к слову сказать, никаких комментариев не дает.

И все-таки, несмотря на всю эту некрасивую возню, хочется верить, что в скором времени все обещания госпожи Скворцовой будут выполнены и организация паллиативной помощи для больных россиян окажется, наконец, на должном уровне. Контр-адмирал Вячеслав Апанасенко, имевший достаточно заслуг перед Родиной, и высококвалифицированный специалист по электродуговой сврке из Волжского Алексей на это искренне надеялись…

http://ahtuba34.ru/news/society/article_society/bol_ne_po_pravilam/



«Прошу никого не винить, кроме Минздрава и Правительства…»
Слова в предсмертной записке Вячеслава Апанасенко.

Эти слова в предсмертной записке Вячеслава Апанасенко официальные СМИ сознательно «опускали».

Зато они, не вдаваясь в подробности, особое внимание (видимо, по закону жанра) уделили оружию, из которого застрелился страдавший раком контр-адмирал.

Я начинал свою службу в заполярном гарнизоне Гаджиево, где в это же время служил флагманским ракетчиком 31-й дивизии атомных подводных лодок Вячеслав Апанасенко.

Скромный по натуре, но с твердым характером, Вячеслав Михайлович успешно продвигался по служебной лестнице, дойдя до должности начальника штаба вооружения ВМФ России. Он разработал новые российские документы по техническому обеспечению применения Военно-морского флота страны, читал лекции по проблемам вооружений в Бруклинском и Симпсоновском университетах США, Военной Академии Генштаба ВС РФ. Два года возглавлял Российскую военную миссию в Алжире. Автор более 50 научных работ, докладов и статей по проблемам развития оружия ВМФ, сокращения СНВ и другой тематики. Участвовал в боевых действиях, участвовал в переговорах по сокращению ядерно-космических вооружений. Кавалер орденов «За военные заслуги», «Красной Звезды» и более 20 медалей, в т.ч. — медалей академиков М.К.Янгеля, В.П.Макеева, В.Н.Челомея за участие в создании приоритетных образцов ракетно-космической техники. Член-корреспондент Российской академии ракетных и артиллерийских наук и Международной академии информатизации. Академик, профессор Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка.

Уволившись в запас, Вячеслав Михайлович возглавил Содружество ветеранов-подводников Гаджиево. Пока контр-адмирал был здоровым, был государству нужен. Но как только заболел, государство, которому он всю жизнь служил верой и правдой, от него отвернулось. Более того: унизило офицера. В результате чего и прозвучал роковой выстрел.

Истинную причину трагедии, побудившую отца пойти на такой шаг, описала дочь адмирала, Екатерина Локшина:

— У папы была терминальная стадия рака поджелудочной железы. Он мужественно терпел боль. Моя мама попыталась получить в поликлинике показанный ему морфин. Но чтобы добиться этой цели (курс рассчитан на 5 дней), нужно было обойти много разных кабинетов в поликлинике, что занимало несколько дней. В тот злополучный вечер не хватило одной подписи, и поликлиника закрылась. В совершенно измученном состоянии моя мама пришла домой без обезболивающего. Папа был возмущен. Это стало последней каплей. Ночью он все приготовил, оставил четкую записку с указанием причин («прошу никого не винить, кроме Минздрава и правительства. Сам готов мучиться, но видеть страдания своих родных и близких непереносимо»). Поставил число, время, подпись. Достал наградной пистолет и…

Я думаю, продолжает дочь адмирала Апанасенко, этим поступком он хотел привлечь внимание к тому, как обращаются с онкобольными в России. Выдача наркотических обезболивающих настолько сложная, что никто не хочет этим заниматься, вот и посылал нас каждый от себя подальше с этой просьбой».

Только после трагической гибели контр-адмирала чиновники начали «шевелиться». Директор ФСКН России Иванов направил руководителям антинаркотических комиссий в субъектах Российской Федерации указание об упрощении порядка обеспечения наркотическими и психотропными лекарственными средствами (НПЛС) больных, нуждающихся в соответствующем лечении. А почему это нельзя было сделать раньше?

В ближайшее время в рамках проверки по факту самоубийства Апанасенко, организованной Следственным комитетом, врачи будут вызваны для дачи показаний. А не лучше было бы допросить тех чиновников правительства, которые придумали громоздкую схему выдачи обезболивающих?

Глава Минздрава Вероника Скворцова поручила Росздравнадзору проверить, как оказывалась медицинская помощь контр-адмиралу Вячеславу Апанасенко. Но ведь с теми же сложностями, что и родные Апанасенко, «добывают» средства обезболивания десятки тысяч других больных.

Прошлым летом вступил в силу приказ, регулирующий новый порядок назначения и отпуска таких препаратов. Но медучреждениями он игнорируется. Отчасти потому, что нормативная база в регионах «отстала» от федеральной, и на местах продолжают действовать старые, более жесткие нормы. Как признаются медики, сама процедура назначения обезболивающих остается такой громоздкой и строго отчетной, что врачи чувствуют себя «под колпаком». И если спецрецепт не выписываешь, то придраться не к чему. А если выписываешь — это уже повод для проверки.

«Интересно, сколько еще адмиралов должно застрелиться, чтобы к проблеме обеспечения умирающих обезболивающими государство повернулось нужным местом? — таким вопросом задался после известия о смерти адмирала писатель Александр Покровский и сам же попытался на него ответить, хотя ответами стали его новые вопросы: — А почему только адмиралов? А если б стрелялись рядовые и мичманы? Что же творится с нашим государством? И есть ли оно у нас вообще?».

… Я пишу эти строки 23 февраля, в День защитника Отечества, когда «по традиции» наши правители, чиновники и депутаты, с высоких трибун говорят об особом отношении к тем, кто носит (или носил) военную форму.

Слова, в общем-то, правильные. Но почему год от года нам, ветеранам Вооруженных Сил, становится все тяжелее и тяжелее жить в стране, которой отданы лучшие годы жизни? И почему из нее так безвременно уходят такие, как контр-адмирал Вячеслав Апанасенко?

Валерий ГРОМАК, капитан 1 ранга в отставке, собкор «НВ», КАЛИНИНГРАД

http://nvdaily.ru/info/21178.html