Ещё пример обратного развития

«Селькупы вели комплексное хозяйство, главными отраслями которого были охота и рыболовство. Оленеводство знали только северные селькупы, оно имело транспортное направление. Однако исследования последних лет показывают, что так было далеко не всегда. В доселькупских археологических культурах Западной Сибири обнаруживаются следы мотыжного земледелия, которое, по мнению М.Ф.Косарева, было принесено в Томско-Нарымское Приобье непосредственными предками селькупов. В селькупских захоронениях до 17 в. встречаются земледельческие орудия труда и глиняные горшки с растительной пищей. Весьма любопытны селькупские лингвистические материалы, связанные с земледельческой терминологией. В селькупском языке сохранились такие выражения, как «расчищать чащу» (кырачь меды), «рыхлить землю (выляль дотыты), «хлебная лепёшка» (нян) и др.
Наряду с земледелием, у южных селькупов прослеживаются также реликты старинного оленеводческого хозяйства, в котором олени были не только транспортными животными, но и давали мясо, молоко, шкуры. Это было таёжное вьючное оленеводство саянского типа, занесённое сюда предками селькупов из более южных мест. В результате приспособления к новым условиям селькупы выработали свои формы оленеводческой традиции, которые до настоящего времени проявляются в быту как южной, так и северной групп.
Для селькупов в прошлом были характерны также керамическое, ткацкое и металлургическое производства. Археологические раскопки показывают, что селькупы изготовляли из глины не только разнообразную посуду, но и другие вещи: предметы культа, детские игрушки, грузила для сетей, тигли и т.п. В селькупском Приобье найдены остатки литейных мастерских. В устной селькупской традиции до сих пор сохраняются рассказы о старинных мастерах, умевших выплавлять металл из особого «камня» (пох), изготавливать оружие, панцири, шлемы, орудия труда.
Керамика начинает исчезать из предметов погребального инвентаря селькупских могильников в 16 веке. К 17 веку керамическоре производство во многих районах Приобья полностью исчезло. То же самое произошло с ткачеством. В глубоком упадке находились селькупская металлургия, земледелие, коневодство и оленеводство, причём произошло это задолго до прихода русских. В противном случае они были бы зафиксированы русскими письменными источниками.
Г.И.Пелих связывает экономический регресс[1] селькупов к началу 17 в. с обилием пушного зверя, которым отличалась Западная Сибирь. Сибирские меха высоко ценились, и Приобье стало одним из основных центров концентрации торговцев пушниной из различных цивилизованных стран того времени. Селькупы, как и другие народы Западной Сибири, усиленно превращались в поставщиков пушнины. … Что же касается самих селькупов, то происшедшие изменения тяжело отразились на судьбе этого народа. Происходило одностороннее экстенсивное развитие охоты за счёт деградации других видов производственной деятельности (зерно, посуду, ткани и т.п. можно было приобрести в обмен на пушнину). В области охотничьего промысла имела место лишь консервация традиционных орудий и способов лова, которые в условиях изобилия пушного зверя вполне обеспечивали товарные потребности маленького народа. Когда же пушной бум прошёл, селькупы остались в истощённой тайге с разрушенным собственным производством и деградирующей экономикой».
Энциклопедия коренных и малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ. М.: Библиотека коренных народов Севера, 2005. С.230-231.
-----------
Полгода назад я, готовясь к выступлению на нашем неформальном семинарчике насчёт того, в чём развитие науки в ХХ веке подтвердило, а в  чём опровергло концепции «роли труда в происхождении человека» + «происхождения семьи, частной собственности и государства», развитые Энгельсом и независимо от него – Морганом с Людвигом Нуаре[2], читал всякие книги по антропологии с социальной историей. Из них понял следующее магистральную линию развития и основные этапы процесса они наметили верно (сравни 1-2), а главных инноваций две.
Как верный сын 19 века с его идеей прогресса, Энгельс с наследовавшими ему антропологами эволюционистского направления до 60-х годов полагали, что, грубо говоря «никто пути пройдённого у нас не отберёт». Если общество в развитии вышло на следующую стадию, отказ невозможен даже под действием сильно неблагоприятных факторов, скорее оно погибнет. Оказывается, нет, по траектории развития можно ходить не только вперёд, но и назад, все достижения прогресса, если не подкрепляются в практиках следующих поколений, то утрачиваются, их надо всё время подтверждать, как нам для нормальной формы надо каждодневно делать зарядку и чистить зубы. Хороший пример – этногенез черногорцев,  «отступивших» от государственной стадии на родоплеменную, с сакральными военными лидерами (о нём расскажу в ближайшее время).
А вторая корректировка – принцип многообразия примитивных форм. Энгельс полагал, что разнообразие стадий, в его модели оказывающихся примитивными, не больше, чем тех, что в его модели продвинуты. Ан нет, среди «первобытных дикарей», охотников и собирателей, есть всё многообразие форм социальной организации – эгалитарные и деспотические, с подчинением женщин мужчинам и равноправием, а то и преимущественным положением женщин. Иногда разные варианты реализуются в разных общинах одного и того же этноса, как скажем у индейцев моче, живших 1200 лет назад на севере Перу: там одни общины возглавлялись сакральными лидерами-мужчинами, другие, по соседству – женщинами. И лишь потом, в ходе социальной эволюции, это разнообразие уменьшается, развитие общества выходит на некую «столбовую дорогу» и дальше идёт уже по ней.
К слову, в эволюционной истории социальной организации разных видов одного и того же отряда или семейства видим в точности то же самое – исключительное разнообразие у примитивных видов и сужение у продвинутых. Это т.н. принцип первоначального разнообразия в эволюции пространственно-этологических структур, предложенный В.А.Зубакиным[3] (+тут).