Райнхард Зидер
«В годы мирового кризиса правительства… шаг за шагом сокращали государственные социальные достижения, введённые в «революционный период» после Первой мировой войны. Доля безработных, получавших пособия, сокращалась [В Австрии к 1937 г. она упала до 50% всех зарегистрировавшихся (!), при этом следует учесть неизвестное количество незарегистрировавшихся безработных]. В поисках временных подработок значительную роль играли социальные связи родственников и знакомых. Выпускникам школ места учеников и первая работа, как правило, предоставлялись членами семьи, родственниками и знакомыми, а не через учреждения по управлению рынком труда. Теневая экономика случайных и вспомогательных заработков регулировалась неофициальной социальной сетью, сложившейся в жилых кварталах.
Тот факт, что женщины в семьях наёмных работников использовали любую возможность, чтобы помочь семье пережить период безработицы, представляется логическим продолжением традиционной иерархии. Напротив, квалифицированным рабочим и служащим профессиональная гордость часто не позволяла пойти на «какую-нибудь» работу. Многие квалифицированные рабочие даже отказывались заняться поисками работы и считали позором «быть вынужденными стучаться в двери» [выражение венского рабочего в запросе о рабочих местах]. Мужчины обычно только тогда соглашались на временную работу ниже уровня их квалификации, когда ни жёны, ни дети не могли найти заработка.
Большинство жён рабочих в предшествовавший период высокого уровня занятости выполняли неквалифицированную или низкоквалифицированную работу. Занятые и прежде на вспомогательных операциях на фабриках и в мастерских, домашних работах типа уборки и стирки белья, надомной работе, часто без оформления страховки, женщины в период экономических кризисов являлись такой рабочей силой, которая ни в малейшей степени не жертвовала своим социальным статусом. Хотя работа жён и дочерей, очевидно, приносила меньшие доходы, чем заработок мужей, вследствие её непритязательности и гибкости в кризисные времена она могла обеспечивать жизнь семьи. [см.Leichter K. So leben wir. 1920 Industriearbeiterrinen berichten über ihr Leben. Wien, 1932. 41% промышленных работниц из 1920, опрошенных в ходе этого исследования в период наиболее глубокого экономического спада, имели безработных мужей. Без заработка опрошенных женщин 92% их семей очутились бы ниже прожиточного уровня.]
Об этом говорит одна квалифицированная белошвейка: «Работа, которую мы делали, к примеру, работа по дому, её же мужчины не могут делать, не так ли? А мы там… бельё стирали или окна мыли. Мы делали это, даже когда нам было трудно. Но нам нужны были деньги. Для этого не нужно ни биржи труда, ни разрешения, ничего, но это может каждый. Это можно делать и сейчас, если хочется, не так ли? Если хочешь работать, находишь работу, но именно только такую».
От женской изощрённости и упорства зависело снижение расходов на воспроизводство семьи. Поиски дешёвых овощей, починка износившейся одежды (многократная перелицовка рубашек, юбок и пальто), экономное расходование топлива – всё это прежде всего было задачей жён. От безработных мужчин известно, что они до обеда оставались в постели, чтобы сэкономить на отоплении и сберечь свою физическую энергию.
[Аналогично в Псковской губ. в конце 19 в. крестьяне в голодные зимы впадали в спячку, экономя силы - просыпались раз в день съесть кусок хлеба и напиться, иногда протопить печь; называлось это «лежка». Гаспаров М. Л. Записи и выписки. - М.: Новое литературное обозрение, 2001, с. 132. Вот точно такой же голод в Венгрии 1930-х гг.
Сходный паттерн поведения безработных мужчин – служащих, не голодавших, но вынужденных к такому же ничегонеделанью, описан в романе Леона Кручковского «Тенёта»; понятно, что это вело к деградации. В.К.].
Часть молодых безработных отправлялась странствовать, чтобы освободить семью от «бесполезных едоков». Этим выражением, напоминающем о странствиях молодых подмастерьев, безработные называли свои путешествия в поисках работы, когда они, часто нищенствуя, проходили пол-Европы.
В городах, где рабочая культура ещё не была развита, политическая деятельность безработных обеспечивала сохранение самоидентификации рабочих. В своей политической работе в первую очередь молодые безработные находили не только идеологическую опору, но и уверенность в том, что их положение было результатом не их личного неуспеха, а следствием капиталистического кризиса. У рабочих, которые не располагали возможностями политико-культурного обеспечения своей идентичности и, таким образом, подвергались воздействию принципов буржуазной реальности, не имея необходимых идеологических фильтров, очень долгая безработица вела к нарушению социальной самоидентичности. Прежде всего у пожилых, в течение многих лет незанятых рабочих постепенно обострявшая нужда достигала таких масштабов, которые угрожали их самооценке. Между теми, кто имел работу, и теми, кто годами оставался безработным, возникала социальная пропасть, которая, по-видимому, благоприятствовала внедрению идей национал-социализма в среду рабочего класса.
Значение семьи, как системы солидарного, но неравного распределения риска и нагрузок, можно подтвердить и примерами возрождения традиций экономики самообеспечения. Работе на городских огородах, обработке огородов и пашен в сельских районах придавалось, как в военные и послевоенные годы, повышенное значение. Содержание мелкой домашней живности приобрело даже в плотно застроенных городских районах важное значение и подчас гротескные формы: некоторые венские жители в те годы шли гулять в городской парк со своей курицей на поводке. Кролики в самодельной клетке в углу двора доходного дома стали повсеместной картиной [ещё в 1939 г. 45% германских рабочих, не считая сельскохозяйственных, пытались произвести часть продуктов питания собственными руками]. Возродили старые формы жизнеобеспечения: сбор колосков, заготовка дров в близлежащих лесах, сбор металлолома для продажи…
Работа на земельном участке, являвшаяся продолжением работы по дому, оставалась в сфере задач жены рабочего и его детей. Семья образовывала, с учётом неравенства мужчин и женщин, систему жизнеобеспечения. Один квалифицированный токарь обобщил: «Тогда необходимо было, если хотели выжить в большой нужде, всё время состоять в какой-нибудь форме семейного союза».
Продолжительная безработица обостряла материальное и психологическое положение семьи. Исследование безработных в Мариентале показывает, как всё больше «покорялись судьбе», если безработица всех членов семьи длилась годами. Результаты этого исследования ни в коем случае нельзя переносить на безработицу вообще (и особенно на большие города с их «чёрными» рынками труда и развитой общественной системой рабочего движения); ситуация в Мариентале, маленьком нижнеавстрийском рабочем посёлке, население которого после закрытия единственной текстильной фабрики на следующее утро почти полностью осталось без работы, является скорей исключением из правил.
Оно, однако, впечатляющим образом подтверждает значение семьи рабочего в преодолении кризиса: с утратой повседневного ритма, определяемого графиком работы по найму, сознательно растянутым ритуалам семейной жизни придавалось особое, поддерживающее личность, значение. 70% исследованных семей были отнесены к категории «смирившихся», которых исследователи характеризовали так: «…никаких планов, никакого отношения к будущему, никаких надежд, максимальное ограничение всех потребностей, выходящих за пределы домашнего хозяйства, но при этом сохранение домашнего хозяйства, уход за детьми и при всём том чувство относительного благополучия».
Даже в экстремальных условиях длительной безработицы традиционное распределение обязанностей между мужчинами и женщинами сохранилось: безработные мужья почти не оказывали помощи по хозяйству [работающим – В.К.]. Они сидели кружком или бродили по деревне, страдая от нарастающей бессмысленности жизни. Женщины не могли пожаловаться на отсутствие работы: домашнее хозяйство, дети, выращивание капусты, картошки и цветов в саду, тщательный уход и починка одежды, ремонт предметов повседневного пользования и обстановки (которых нельзя было заменить при небрежном обращении) создавали целое поле разнообразной деятельности. Затраты времени и сил на работу по воспроизводству семьи скорее возрастали. Как жаловалась одна из женщин: «Раньше детям одежду покупали, теперь её целый день надо чинить и штопать, чтобы выглядеть прилично». «Женщины, - резюмируют исследователи, - остались без заработка, но не без работы в строго смысле этого слова. Они вели домашнее хозяйство, которое заполняло весь день.»
Райнхард Зидер. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец 18 в. – 20-ый в.). М.: изд-во ВЛАДОС, 1997. С.223-227 {за книгу спасибо огромное Илье Смирнову}
P.S. Безработица – такое же унижение человеческого достоинства рабочих, как для крестьянина – барщина и кнут надсмотрщика для раба. Поэтому в условиях периодической безработицы достижение равенства мужчины и женщины с демонтажем традиционной семьи, традиционной схемы гендерных ролей для семей наёмных работников оказывается важным условием выживания. Альтернатива – то, что описано Зидером: при сохранении традиционной семьи мужчины деградируют, а женщины надрываются.
И тут мыслимы 2 противоположных способа достижения равноправия, про которые хорошо написано у croissante.
«Борьба против дискриминации (или угнетения) может подразумевать 2 совершенно различные ситуации: стремление к равенству и подниманию тех, кто внизу, до некоего более высокого уровня
и стремление быть наверху, стремление победить в конкурентной борьбе (где мешает мне лично дискриминация) - это своеобразная борьба за право быть наверху наравне с недискриминируемыми (этническим большинством, мужчинами или имеющими дворянское происхождение, например).
В этом втором смысле заведомо неконкурентноспособные (слабые, инвалиды и т.д.) не интересуют и их интересы не проговариваются и не защищаются. К этой второй ситуации также подходит описание: "Что викинги, что древние греки являются эдакими первопроходцами-демократами. Вот, мол, уже тогда существовала демократия. Но при этом умалчивается, за счет чего существовало такое общество, кто производил, и на кого распространялась демократия. Получается, что равенство было не для всех (а для тех, кто повыше) и работали рабы (низший, производящий, эксплуатируемый класс).
С другой стороны все три народа (древние греки, викинги, англичане) - это островные государства с развитым мореплаванием, то есть в их картине мира есть наш народ и некий другой мир, из которого можно брать (силой, хитростью или торговать) ресурсы - людей, товары и т.д. Но при этом не думать о воспроизводстве этих самых ресурсов. "
Также вторая позиция упирается в то, что ВСЕ не могут жить наверху социальной лестницы (не может у каждого быть по три раба, самолету и вилле).
Разницу этих двух позиций можно увидеть на таком примере. Женщина имеет право не мыть посуды, не мыть туалет, не заниматься детьми постоянно. Имеет право. Мужчина тоже имеет такое право. Кто моет туалет, кто моет посуду и кто занимается детьми? В рамках первой точки зрения, это могут делать все, такая работа перераспределяется между членами семьи/общества добровольно и с пониманием ее важности, необходимости - здесь нет ухода от работы, она перераспределяется - и для высшего класса положение ухудшается.
В рамках второй точки зрения эти функции могут быть переложены на людей более низкого статуса (няни, домработницы, бабушки) с оплатой и без, но оплатой низкой».
Рабочее / социалистическое движение за освобождение женщин шло 1-м путём, буржуазный феминизм – вторым (см.п.2). О результате:
«Eastern women are more self-confident, better-educated and more mobile, recent studies show. They have children earlier and are more likely to work full time. More of them are happy with their looks and their sexuality, and fewer of them diet. If Western women earn 24 percent less than men, the pay gap in the East is a mere 6 percent (though overall levels of pay are lower).
20 Years After Fall of Wall, Women of Former East Germany Thrive
Кто бы мог подумать. Оказывается, женщины "после социализма" лучше образованы, более экономически независимы и меньше сидят на диетах. И даже грудью кормят чаще, чем западные.
Не прошло и двадцати лет, как это начинает доходить» (источник).
Впрочем, это было ясно и 20, и 40 лет назад, только признавать не хотелось.
Комментарии (0)