Идея первая: диван.
Однажды отец рассказал мне историю, как он, будучи студентом биофака должен был вместе с однокурсниками протащить диван через дверной проем. У них были ожесточенные споры о том, как правильно это сделать: боком, прямо, разобрав диван, сняв с него подушки или еще как-то. Мой отец участвовал в этом споре “не на жизнь, а на смерть”, а потом его осенило: да какая собственно разница как тащить диван? Это всего лишь диван! И он решил просто подождать, пока остальные спорщики сами между собой решат судьбу дивана, сэкономив кучу сил и нервов. Теперь диваном я называю всякую фигню, которая не стоит и минуты моего времени, которая как-нибудь все равно сделается. Умение распознавать диваны сильно облегчает жизнь. “Чего ты переживаешь? Это же диван!” Кстати, когда я пересказал эту историю обратно отцу, он сказал, что в оригинале был не диван, а лодка (к вопросу о надежности памяти), но мне так понравилось называть фигню диваном, что я продолжу это делать и вам предлагаю.
Идея вторая: уважение культурных традиций.
Эту идею я почерпнул от автора по имени Максим Шапиро из одноименного литературного произведения и это совсем не то, что вы подумали. Шапиро рассуждает о том, что есть люди, которые будучи довольно варварского склада ума пользуются тем, что их оппоненты чрезмерно гуманны, цивилизованны и либеральны. В самом мягком варианте: свобода слова достается даже тем, кто с удовольствием ее отнимет у остальных. Решение Шапиро видит в том, чтобы уважать чужие ценности. Например, человек оправдывает цензуру: уважаем это, и подвергаем его “цензуре”. Обращу внимание, что такой акт сам по себе одобрением цензуры не является. Это лишь уважение чужих культурных традиций. Раньше я не банил даже самых хамоватых людей, а теперь, руководствуясь этим принципом, интересуюсь их мнением о свободе слова, а потом глубоко и искренне уважаю их позицию.
Идея третья: никто никому ничего не должен.
Идея в принципе самоочевидна, но все же, лет в 19 стала для меня открытием. Научила меня этому бывшая девушка Катя, с которой у меня были своеобразные не совсем отношения. Я тогда хотел большего – чего-то прямо серьезного, она хотела меньшего – иногда спонтанно приезжать и оставаться на ночь. Я возмущался и настаивал. Она спокойно отвечала: никто никому ничего не должен. Давай делать то, в чем наши желания совпадают и не делать то, в чем не совпадают. Я сначала хотел возразить, а потом подумал: а вообще-то нечем крыть. С тех пор я вообще пересмотрел свое отношение к отношениям и очень этому рад. Не надо относиться к людям как к собственности и не стоит позволять кому-то так относиться к себе. Будьте как Катя. Разумеется, речь не о том, когда вы кому-то должны денег или отчет. Долги надо отдавать, а работу делать (или увольняться).
Идея четвертая: я не потерплю ущемление своих прав.
В принципе это девиз моего самого любимого фильма: Облачный Атлас. Эту фразу произносит мужчина, которого родной брат запихнул в дом престарелых. Впоследствии эпический побег мужчины из специального дома экранизируют, а фильм вдохновит будущих бойцов за свободу. Сама по себе идея свободы мне кажется чрезвычайно важной, а Облачный Атлас показывает постепенное движение прогресса, когда одни освобожденные люди прямо или косвенно освобождают других. Но идея свободы еще и тесно переплетена с другой важной ценностью. Специалист по искусственному интеллекту Александр Висснер-Гросс в одной из лекций на TED дал такое интересное определение: интеллект — это «стремление к максимизации свободы действий в будущем».
Идея пятая: штопор.
Все же должна была появиться в этом списке идея, имеющая некоторое отношение к критическому мышлению и к науке. Был такой известный математик Израиль Моисеевич Гельфанд (дедушка крутейшего биоинформатика Михаила Сергеевича Гельфанда). Израиль Моисеевич вел, как мне рассказывали, один из лучших биологических семинаров. Однажды на этом семинаре Гельфанд рассказал анекдот про то, как в одной газете появилось описание инцидента, когда один человек якобы так неумело открывал бутылку вина, что случайно проглотил штопор. В качестве доказательства прилагалась фотография штопора. Конец анекдота. Очень частая проблема нашего мышления в том, что факт “в одной газете написали X” или “по телевизору сказали X” или “в одной священной книге сказано Х” воспринимается как “Х имело место быть”. Если вам кто-то что-то рассказал, то фактом является лишь то, что кто-то вам это рассказал (и то не всегда, вспоминаем диван, который на самом деле был лодкой). Например, поэтому нет фактов чудес, которые видели свидетели, а есть факт свидетелей, которые говорят, что якобы видели чудеса. А почему они так говорят можно интерпретировать по-разному.
Идея шестая: следуй максиме, которую хотел бы видеть универсальным правилом.
Вообще как биолог я не верю в какие-то универсальные правила морали или этики. Вон у богомолов принято, что самка съедает самца и это полезно для их будущего потомства. У некоторых видов пауков самец отдает жизнь ради размножения добровольно, умирая от “сердечного приступа” сразу после вставления в отверстие самки своих педипальп. Наши этические предпочтения очевидно формируются культурой (иначе бы они так стремительно не менялись), но накладываются на некоторые врожденные заделы, вроде стремления к кооперации, которые нередко встречаются в остальном животном мире. Скажем, многие муравьи охотно отдают жизнь за королеву, предупреждают друг друга об опасности и делятся добычей, а чувству справедливости у обезьян и попугаев и вовсе посвящены сотни научных публикаций. Как бы то ни было у меня, как и у многих есть свои предпочтения о том, каким должен быть мир, и есть субъективные этические принципы. В частности есть этический принцип, который, как мне кажется, приближает светлое (для меня и не только) будущее, поэтому я его охотно пропагандирую. Это пресловутый категорический императив Канта, описанный в названии пункта. Максима – это сочетание обстоятельств и действия. Действовать следует так, как мы хотели бы, чтобы поступил другой на нашем месте. При похожих, аналогичных обстоятельствах. Скажем, если я готов отжать у кого-то яблоко, мне стоит задуматься, хочу ли я жить в мире, где любой может яблоко отжать. В том числе у меня. И не только яблоко. Люди социальные существа и, как минимум, берут друг у друга пример. А значит, мы ответственны за окружение, которое создаем.
Идея седьмая: этичный БДСМщик.
Мое любимое возражение на шестой пункт, что тогда любителю БДСМ следует всех шлепать. Ведь он хотел бы жить в мире, где всех шлепают! Но не все так просто. Ведь даже если любитель БДСМ хотел бы жить в мире, где всех шлепают (что не факт), едва ли он хотел бы жить в мире, где с людьми на ровном месте делают неприятные им вещи против их воли. Нельзя игнорировать, что люди разные, имеют разные ценности, цели и порой конфликтные интересы. Кому-то важней семья, кому-то карьера, кто-то моногамен, кто-то полиаморен и так далее. Мне нравится следующий этический принцип: не причиняй добро. Если хочешь причинить – спроси разрешения и будь готов принять отказ. Возьмем, например, такую штуку как традиционные семейные ценности. Мне бы в голову не пришло разубеждать людей, которые их исповедуют, что от этого нужно отказаться, ведь столько интересного опыта проходит мимо! Но при этом некоторые считают уместным навязывать свои ценности другим. Не в смысле показать своим примером, как хорошо может получиться, если этим ценностям следовать и не в смысле достойно расписать преимущества своей картины мира. А в виде попыток ограничить поведение других людей. Ок, сегодня ваша взяла и вы выступили в роли ограничителей, но стоит ветру подуть в другую сторону, и общий принцип “ограничивать людей можно”, который вы только что поддержали своими действиями, сыграет с вами злую шутку. Если же защищать принцип, что “люди разные, пусть делают, что хотят, пока это не касается остальных”, то в случае вашей победы, никто никогда на ваши ценности больше не покусится, какими бы они не были. Все в выигрыше. Любопытно, что многие этого не понимают.
Комментарии (0)