Array

Прочитала пост и имею острое желание высказаться.


Я понимаю страх этого взрослого и ответственного человека, знакома с ним не понаслышке, сожалею, что этот страх появился у него так поздно: при жене и ребенке.  Этот страх – штука жутко неприятная, но она же побуждает что-то делать, в данном конкретном случае: создавать источники пассивного дохода, развивать сеть профессиональных знакомств, умений и прочих инициатив, искать работу в новый год и осваивать новые фреймворки (так бывает, ответственные люди в новый год и майские праздники готовятся к сессии/госам, например, сажают картошку, когда надо бы отдыхать у моря, и так было и в 70-е, и в 2000-е). В моей жизни это страх, который я испытываю периодически уже лет 10, играет исключительно положительную роль. Все мои достижения, переезды, неожиданные решения и кайфовые ощущения от происходящего связаны с этим страхом и отталкиваются именно от него, а опыт, порожденный этим страхом и потому непрестанно растущий, позволяет мне преодолеть кризисы и тяжелые состояния, являясь костяком моей личности.

О чем для меня говорит Юрий Дудь и чего, с моей точки зрения, не понимает Максим Слепов – это ответственность за свою жизнь и вера, что засучив рукава, приложив усилия (порой титанические и не в самый подходящий момент), можно что-то изменить. С моей точки зрения,  не являющейся истиной, именно это ощущение разрушалось во время репрессий и в период после: ты ни за что не отвечаешь, инициатива наказуема – не высовывайся, всё решат за тебя, выдав при этом жалкую подачку и порождая искреннюю благодарность за то,  что «не расстреляли».  Разрушали базовое доверие к миру и тренировали выученную беспомощность, которые никак не помогут выжить в условиях реальности, кратко сформулированные так (это моя позиция – не истина): это естественно, когда мир – не рай на земле, естественно, когда сегодня в жизни стабильность, а завтра всё сломалось и надо начинать сначала; естественно, когда люди, даже молодые и полные сил, умирают – хоть и жутко горько; и никто не помогает – это тоже нормально. Это просто нужно осознавать и строить свою жизнь с учетом данных особенностей, в том числе и женщинам. И радоваться каждому дню, особенно когда есть стабильность, никто не умер и кто-то помогает (чему годно).

Максим задает совершенно разумные вопросы: что будет, если я скачусь на «дно жизни», стану калекой, потерплю неудачу, не смогу обеспечивать семью? Но решение находит совершенно, как мне кажется, неверное – коммунизм.

Во-первых, никто не жил при коммунизме, и мне кажется, что эта идея гораздо сложнее, чем просто «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям» и на пути к этому раю на земле и даже для его поддержания, нужно будет прикладывать максимум человеческого потенциала,  порожденного в том числе страхом (техногенной катастрофы, коллапса человечества, личного профессионального провала и т.д.), так работает наша психика, мозг способен с энтузиазмом мыслить в одном направлении, а спасаясь от страха – уже в другом: эрос и танатос – противоположности, которые раскачивают рычаг дрезины, заставляя нашу жизнь двигаться вперед. И это хорошо. Кроме того, история доказала, что общественным строям свойственно разрушаться. Поэтому даже наличие сферического коммунизма в вакууме отдельно взятой страны – это никакая не навечная панацея от всех страхов.

Во-вторых, я не думаю, что физический труд ученых и бухгалтеров в невыносимых условиях – это путь построения коммунизма и весомый вклад в развитие общества. Я фантазирую по наивности и здесь можно развернуть дискуссию, но, кажется, золота и прочего можно было бы добыть гораздо больше, если бы удалось организовать «золотую лихорадку» как на континенте неподалеку, ну или по крайней мере если и меньше, то не ценой такого количества страданий. Сомневаюсь, что нашлось бы в нашей стране меньше работяг, искателей приключений, авантюристов и охотников за сокровищами, чем за проливом.

В-третьих, я осознаю, что в абстрактной ситуации единовременного возвращения условного 37-го, я и мой муж, наши отцы и может быть даже матери – были бы первыми «на выход» или расстрел, за репосты, за связи с иностранцами («шпионаж» в пользу США/Великобритании/ЮАР/Китая и т.д.), за то, что слишком активные и не слишком податливые, а мои замечательные дочери (ага, у меня двойня 2,5 года) оказались бы в детдоме и вот именно про дочерей мне думать страшнее всего. И я не убегаю от этого страха, он нужен мне, чтобы сделать четкий выбор, который заключается в том, что я  готова переживать любые жизненные фиаско и двигаться дальше, свободно, не по приказу или под страхом смерти прикладывать значительный личностный и физический ресурс для достижения лучшего будущего, чем пожертвовать правами и свободами ради призрачных гарантий дешевого автомобиля и редкого отдыха в Таиланде.

В этом месте должен быть мат, но я придержусь, пожалуй, общей стилистики текста и скажу, что да, жизнь в России после 1991 года сильно поменялась: от людей потребовалось восстановление практически атрофированных навыков, появилось больше свободы, но и меньше стабильности – заботы от государства. Я знаю трагические истории, происходившие и происходящие с 1991 года именно в связи с тем, что появились свободы, ушла стабильность и людей раздавило водоворотом обстоятельств. Но сравнивать программисту в Москве нынешнее время с «Колымой», это (ИМХО) как горящую баню - с Хиросимой. И меня немного настораживает, что 30-40-летние, про которых говорит Максим, находящиеся на самом деле на пике формы, профессионализма, духа и т.д. готовы, единожды испугавшись всего лишь потери работы (!), сдать в утиль всю свою нынешнюю свободу и потенциальные возможности, развернуться лицом к советскому строю и бормотать как заклинание «Можем повторить».

Хотелось бы обратиться именно к ним: оглядываясь назад - далеко вперед не уйдешь. Прикрывайте тылы, просчитывайте варианты и риски, готовьте планы Б и В, хотя везде соломки не подстелешь, но не бойтесь жизни, творите ее, двигайтесь вперед. В следующие 10-20 лет – вы (мы, и лично я, мне почти 38) – двигатель человечества и как-то рановато (или поздновато) думать о том, что кто-то о нас должен позаботиться, и за нас подумать, как бы не «налетели тучки» и мы не вернулись обратно в «говно, нищету и безысходность», мы сами должны придумать это для себя и тех, кто будет после нас.