Прирученый Совет.

Сегодня прошло заседание Ученого Совета СУНЦ МГУ. Признаться, каждый раз довольно обидно расставаться с иллюзиями: совершенно естественным образом на автомате думаешь о других людях, применяя собственные морально-нравственные установки. Это выходит непроизвольно, и вот, ты спешишь уже на заседание задаваясь вопросами: «А появится ли Андриянов Андрей? А как он войдет в зал? Пунцовый от стыда? А как с ним будут здороваться уважаемые доктора наук?»

Ни тут-то было, наш мальчик был в полном порядке.

Надо отдать должное Председателю Ученого Совета Юрию Валентиновичу Нестеренко. Несмотря на то, что письмо от некоторых членов Клуба было направлено поздно вечером за день до заседания, и без подписей, он начал разговор с обсуждения повестки дня и вопроса о включении «Обращения» в список вопросов. Но надежды на то, что состоится какое-то обсуждение по существу, быстро улетучились, резюме было коротким: вопросов много (три действительно больших вопроса), материалы никто из присутствующих заранее не изучал, брать решение этого вопроса на себя данный Ученый Совет не должен. На вопросы по диссертации должен отвечать соответствующий диссертационный Совет, где защищался Андрей, а надзирать за ним ВАК, вот пусть они и разбираются. Все члены Совета согласились с предложением единогласно.

Перешли к первому вопросу повестки дня: правила приема. Не вдаваясь в детали, замечу: было обсуждение, оно заняло около часа. Решили одобрить разработку изменений в правила приема, но принцип остался тот же: два тура собственных экзаменов, окончание в начале мая, «сбоку» в летнюю школу допускаются только участники сборной России по подготовке к международным олимпиадам. Работа этого года по приему была признана успешной, школьники набраны.

Второй вопрос: программа развития СУНЦ. Тут докладчиком выступил Андриянов и еще около часа своими «вот-вот» мучил аудиторию (признаться, я ожидал более поставленной речи от члена КС ОНФ и доверенного лица Путина). Говорил он, без иронии, о очень важных вещах: необходимых изменениях в документах, которые нужно делать согласно новым законам и положениям, о том, чтобы такого изобрести, чтобы получить из бюджета деньги.

Реально поразили признания о том, что на питание в столовой учащихся из бюджета выделяется 170 рублей в день, а нормы продуктов зафиксированы документом 1988 года. В 2004 году его, оказывается, пересматривали в Министерстве образования, но вот про СУНЦы забыли: они же не входят в систему общеобразовательных школ! Андриянов директор уже с марта. Единственное изменение в питании за это время: закрыли второй зал столовой и дети питаются теперь в две смены, вторая обедает в 15:00! Полдники отменили совсем. У меня вопрос (риторический, про себя): «Опять виноваты проклятые 90-е?» (Замечу, что с 1989 по 1991 годы, когда я там учился, нас кормили на убой. В то время, как в Москве не было продуктов, нам давали икру и бананы, а плюс еще и карточки покупателя Москвы, и мы везли свои килограммы сахара родителям домой, в помощь семье и на изготовление главной пищи интернатовца: варенья).

Резюме: кафедры молодцы, прислали по пол-странички аж предложений (а больше и не надо, иначе громадный ведь документ получится), и мы скомпилируем быстро-быстро документик, который назовем «Программой развития СУНЦ до 2020 года. Даже у некоторых членов Совета реально возникло удивление. А, где, собственно программа?

И тут на сцене появился проректор Вржещ с козырным тузом: оказывается, вот прямо сейчас, не дожидаясь выделения дополнительных денег из федерального бюджета, ректор Садовничий своим распоряжением выделяет из бюджета 2 млн. рублей на питание, 5 млн. на оборудование, 20 млн. на ремонт! У меня вопрос (опять риторический и не прозвучавший): а чего раньше-то, где был ректор? С 1988 года на питание детям никак не хватило денег подкинуть?

Некоторые члены Совета (в том числе и от Клуба) попытались было выяснить, где, собственно программа, на что им предложили сформулировать свои предложения к ней в письменном виде. Вопрос: к какому, собственно, документу? - повис в воздухе. Надежда Алфутова,  директор ЦДО "Дистантное обучение" и член Ученого Совета СУНЦ осталась в полном недоумении.

Что еще всплыло между делом? Не претендуя на полноту, вспомню о спорах в оценке работы кафедры математики (Натальей Походня был зачитан фрагмент из статьи в интернете о проблемах на кафедре) и о том, надо ли учить ударенных одаренных школьников 11-го (!) класса (ежей) формулам сокращенного умножения и теореме Пифагора.  Оказалось, надо: они их не знают, но при этом прием был успешным, как никогда! На вопрос: почему было запрещено участие в математических олимпиадах было сказано, что не надо читать на заборе информация неверная, участие утверждено (по некоторым сведениям в сильно сокращенном варианте).

Ну а потом и случилось то, что оказалось главным для данного Совета: Председатель предложил принять решение Совета из трех пунктов (привожу в небольшом сокращении):

1. Ученый Совет СУНЦ МГУ одобряет работу по совершенствованию преподавания предметов физико-математического профиля, а так же гуманитарных дисциплин. В школе проводится большая работа по развитию творческого потенциала учащихся и развития олимпиадного движения.
2. Ученый Совет СУНЦ МГУ одобряет деятельность директора и научных руководителей по руководству школой в текущем году. Одобряет предложенные проекты развития кафедр представленные заведующими.
3. Совет поручает руководству и заведующими кафедр завершить работу по формированию проектов кафедр развития школы до 15 декабря 2012 года.

Вы нам: «отстранить, расследовать», а мы вам: «признать успешной». Симметричный ответ, нечего сказать. «Но позвольте, здесь стояла моя ладья никакого отчета же не было!» - раздалось от членов УС от Клуба. «Давайте примем заявление, что работа активизирована» - предложил Александр Абрамов (Председатель Совета Клуба). Однако компромисса не получилось. «Одобрямс» прошел при 3-х против (Абрамов, Алфутова, Походня) и 3-х воздержавшихся профессоров, которые в этом случае все-таки не смогли переступить через себя, и сгладили-таки границу между «мы» и «вы».

Третий вопрос рассмотреть не успели – у ректора в 18:00 начиналось очередное масштабное совещание, как бы еще улучшить образование в стране, и на него спешил Председатель Ученого Совета.

Смутные сомнения продолжали терзать меня в течение всего заседания: «Может быть, все-таки подтолкнуть как-то Совет к тому, чтобы дать его членам сохранить лицо? Ведь уважаемые люди, неужели их никак не волнует репутация директора а с ней и школы и университета?»  В конце концов эта дурацкая мысль взяла верх над разумом. Я взял попросил слово, и поставил таки вопрос: «Готовы ли взять члены УС на себя ответственность за молчание в вопросе оценки научной репутации директора и не хотят ли они назначить собственную комиссию, не доверяя этот вопрос постороннему диссертационному совету, уже успевшему прославиться на всю страну? И не хочет ли Андрей Владимирович сам дать какие-то пояснения Совету по сути вопроса?» Взрыв хохота, репосты в Твиттер, звонки друзьям с рассказом, что случилось..  Желающих разбираться в материалах СМИ в «том, что написано на заборе» (да-да, именно так!) не оказалось, «для этого есть компетентные органы: диссертационный совет, ВАК». На  последок господин Загоруйко (интересно, а он то тут причем?) обозвал нас врагами интерната и пообещал  вырвать нам наш поганый язык снова подумать над обращением в суд, а Лариса Галомага попыталась раздать письменные материалы с Обращением и подборкой ссылок в  СМИ членам Совета (что в большей части ей удалось таки сделать).

Директор Специализированного Научно-Учебного Центра Московского Государственного Университета имени М.В. Ломоносова – Школы имени А.Н. Колмогорова все это время хранил глубокое, торжественное, «вылитое в граните» молчание.