В наш век социальный процесс черпает свою энергию из живых клеток в большей мере, чем из пассивных инертных частиц. Это остается верным даже в условиях перерождения демократии в диктатуру. Современные постдемократические диктатуры существенно отличаются от прежних авторитарных режимов. Для авторитарных режимов подчинение масс не составляло проблемы, поскольку они всегда могли рассчитывать на покорность простолюдина. С современными постдемократическими диктатурами дело обстоит иначе: они должны сначала мобилизовать силы масс, чтобы прийти к власти, а уже затем могут предпринимать решительные "меры, чтобы противодействовать потенциально неблагоприятным для власти последствиям широкого распространения жизненной энергии во всех сферах общества.
Все это свидетельствует о внутреннем противоречии, присущем демократической организации общества. Демократия должна мобилизовать жизненную энергию каждого индивида; однако, сделав это, она вынуждена также найти способ сдерживания и частичной нейтрализации этих энергий. Упорядоченная социальная жизнь стала бы невозможна, если бы каждый индивид постоянно в полном объеме использовал свое право влиять на принятие общественных решений. Это означало бы распад всех социальных связей. Поэтому демократические общества нуждаются в определенных нейтрализующих механизмах, включая использование недемократических и антидемократических возможностей. Однако эти механизмы не должны вноситься в демократическое общество извне; их сущность в добровольном отказе масс от использования своей энергии в полном объеме.
Добровольный отказ индивида от собственных планов и устремлений может принимать различные формы. Так, например, люди нередко охотно поддаются пропагандистскому манипулированию именно в полностью развитых массовых демократиях. В данном и прочих связанных с ним феноменах можно усмотреть признаки перерождения демократии; когда эти тенденции достигают^высшей точки своего развития, как происходит, например, с возникновением культа вождя, общество вообще перестает быть демократическим, поскольку упраздняются институты, позволяющие индивидам влиять на формирование политических решений «снизу». Однако даже здоровая демократия нуждается в определенном самоограничении со стороны ее индивидуальных представителей. Таким образом, мы видим, что прямая демократия не может существовать в крупных государствах. Система управления в современных демократических обществах — это представительная демократия. Таким образом, реальное формирование политики находится в руках элиты, но это не означает, что можно говорить о недемократичности подобного общества. Ведь для демократии достаточно, чтобы отдельные граждане, хотя и не принимающие постоянно непосредственного участия в управлении страной, имели по крайней мере возможность время от времени заявлять о своих чаяниях.
В политике, как и вообще в культуре, демократия не означает отсутствия элит, а скорее, предполагает определенный специфический принцип их формирования. Парето был прав, подчеркивая, что политическая власть всегда осуществляется меньшинством (элитой). Можно также согласиться с законом Роберта Михельса о тенденции к олигархическому правлению в партийных организациях. Тем не менее было бы неправильно переоценивать стабильность таких элит в демократических обществах или их способность удерживать власть деспотическими средствами. В условиях демократии управляемый всегда может действовать таким образом, чтобы сместить своих руководителей или заставить их принимать решения в интересах многих.
Демократия, следовательно, имеет свои способы формирования элит и контроля над ними. Мы можем считать это третьей фундаментальной характеристикой демократии как в узко политическом, так и в широком культурном смысле.
К. Мангейм. Демократизация культуры
Можно наблюдать различия между додемократическими и демократическими моделями в отношениях между учителями и учениками вообще. В додемократической школьной системе учитель поставлен высоко над учениками, которые во всем должны смотреть на него снизу вверх. В демократической школьной системе высокое мастерство учителя состоит в общении с учениками на их уровне. Идти навстречу тому, кто еще не овладел знаниями, — таков принцип современной педагогики. Этот принцип может быть неверно понят и неправильно применен в отношении содержания обучения. Результатом будет популяризаторское упрощение учебного материала -- все, что усваивается неискушенным умом сразу, без особого труда, будет отброшено. Правильное применение принципа требует, однако, терпеливого объяснения до тех пор, пока учебный материал не станет доступен для среднего интеллекта. Более того, современный воспитатель должен всегда принимать во внимание психику, а также социальное происхождение ученика. Раньше «учеба в школе» состояла главным образом в послушном принятии вещей, суть которых была выше понимания учеников. Возможно, позднее, закончив образование, став достойными всего, чему их учили, ученики все поймут. Современное же образование избегает столь благоговейного отношения к учебному процессу. Вместо этого оно начинает с постулата, что все сообщаемое в процессе обучения может быть изложено в простой, кристально ясной форме, без всяких там «высших», маловразумительных вещей, которыми следует восхищаться, не особенно вдаваясь в их содержание. Как мы видим, демократический образ мышления возлагает свои надежды a priori* на то, что понятно и ясно, тогда как аристократические культуры ценят малопонятное и неясное, проявляющееся, например, в виде крайне утонченной и сверхспециализированной схоластики. Для аристократической ментальности то, что представляет собой культурную ценность, должно существовать на уровне, не доступном для рядового человека. Здесь, как и в других случаях, можно видеть, что отношение людей к объектам культуры отвечает парадигме их основных социальных взаимосвязей. Там, где политический и социальный строй основаны, в принципе, на делении людей на «высших» и «низших», аналогичное разделение проводится и между «высшим» и «низшим» предметами знания или эстетического наслаждения.
Мы считаем, что демократия характеризуется не отсутствием элитарных страт, а скорее, новым способом формирования элит и новым самосознанием элиты. В периоды быстрых изменений именно небольшие группы исследуют новые культурные возможности и проводят эксперименты, делая это за других. Таким образом они создают новые типы опыта, которые затем могут стать всеобщим эталоном. В ходе демократизации сильнее всего изменяется дистанция между элитой и рядовыми гражданами. Демократическая элита происходит из народа, именно поэтому она что-то значит для массы. Может случиться так, что через какое-то время элита откажется от взятой на себя роли. Тогда мобилизованная масса снова поглотит экспериментирующую элиту и вернется на уровень примитивного существования, вместо того чтобы, преодолевая трудности, продвигаться вперед, к более достойной и полноценной жизни. Если, с другой стороны, авангарду удастся сделать свои новые взгляды достоянием сначала промежуточных групп, а потом и самой массы, демократизация культуры приобретет характер процесса устанавливающего равенство в обществе путем поднятия масс до определенного уровня, а не в результате насаждения эгалитарной посредственности.
Комментарии (0)