Поскольку указанное различие – разный опыт для верующих и неверующих – рассматривается не как критериальное, а как содержательное, то рассуждение может быть продолжено. Ведь ученый занимается не всем сразу, у него есть специализация и он работает с определенной совокупностью феноменов, простым языком говоря – он физик, химик, биолог, географ. Та область феноменов, которую он согласно методологии науки должен изучать, то есть область корректируемого опыта – может лежать очень далеко от области религиозного опыта.
Я напомню, что очень многое о этом опыте решает сам верующий. Давайте для простоты я скажу глупость, так будет проще высказать мысль. Допустим, наш верующий полагает, что его религиозный опыт весь относится к области гуманитарной – Писание и Предание, его религиозные переживания – это психология. А сам он кристаллограф, ботаник, специалист по горным системам Азии. И его область корректируемого опыта не приходит ни в какое взаимодействие с некорректируемым опытом. Обычные возражения – откуда вы взяли, у вас есть недоказанные утверждения и прочее – оставим все тем же инвалидам умственных способностей, которые верят, что у них в голове исключительно то, что доказано. Нигде в методологии научного метода нет ограничений на то, каким именно должен быть опыт, и нигде не указаны ограничения на то, что может получиться в картине мира. Это методология, а не образ результата, это то, как надо вести исследование, а не то, каким должен быть результат. Что там должно получаться – никто не знает, так что не надо применять шулерские приемы. Можно говорить лишь о том, не мешают ли данные конкретные религиозные представления (опыт) данного исследователя его конкретному исследованию. Если они лежат в совершенно разных предметных сферах – вроде бы нет проблем. И тогда вывод – наука и вера оказываются разными вещами, вести правильное методологически научное исследование верующему никто не мешает.
Далее, с точки зрения научного метода все дело именно в том, что есть некорректируемый научным методом опыт, а не в том, какой именно это опыт. Опыт может быть любым, странности мира методом не предрешены. По этой причине научный метод одинаково относится что к некорректируемому опыту относительно писания, что к некорректируемому опыту по поводу предпочтения светлого пива. Это совершенно одно и то же (опыт, правда, разного объема, но ясно, что вместо пива можно придумать очень обширный нерелигиозный опыт, который в силу убеждений человека некорректируем.) То есть с точки зрения метода важен факт изъятия области опыта из метода, а не то, что в опыте именно вера, а не что иное. И как с пивом: если опыт, относительно которого не предполагается коррекция, весьма удален от той области опыта, которая вовлечена в научное исследование, то велика вероятность, что данный опыт никак не сказывается на исследовании.
Далее можно говорить, что верующий обязан согласно своим же Писаниям принимать разные противоречащие его науке суждения – в Библии, мол, говорится нечто, с чем должен не согласиться физик или к примеру географ. Но это совершенно иной вопрос. Я напомню – обсуждается вопрос соотношения науки и веры, а этот вопрос – о целостности интеллектуальной жизни. Как конкретный верующий решает те или иные вопросы – это может быть очень интересно, это может заставить другого человека отказаться от веры, или восхититься решением и принять веру, но это не имеет отношения к различению науки и веры. Это – противоречия внутри данного ученого, область его ответственности перед собой, а снаружи тут спрашивать не о чем. Если кто-то не понимает, как можно быть генетиком или геологом и при этом верить – ну, это такое его личное непонимание, с которым можно взывать к звездам, но в факте непротиворечия науки и веры ничего не меняет.
Значит, остается еще один вариант, с которым придется иметь дело. Это когда исследователь занимается проблемой, которая прямо касается его религиозного опыта. Вот тогда возникает противоречие. По условиям научного исследования работа должна корректировать опыт, по условиям веры данная область такими операциями, как научное исследование феноменов, некорректируема. Пример: религиоведение. Человек, допустим, изучает первые века истории христианства и различные вопросы наследования и сложения традиции, аутентичности текстов и пр. И при этом имеет церковный сан, или просто является верующим христианином. Таких работ весьма много, среди них есть хорошие и плохие. Мне при чтении таких работ часто бывает неловко. Достаточно часто исследователь подтягивает модели к тому, во что верит, раз за разом допускает очень маловероятные события, произошедшее всего однажды считает возможным считать как бы нормой или напротив, таким редким, что даже как бы и не бывающим никогда. Короче, играет с вероятностями и риторикой.
Да, это неприятно. Я хотел бы обратить внимание лишь на то, что это – научная религиоведческая работа. Она по факту научная, она сделана внутри научного сообщества, опубликована в научном журнале, рецензируема, на нее идет ответ других ученых. То есть выбран отрицательный пример, который – исходя из логики, приведенной выше, про методологию научного исследования, должен бы показать, что в случае, когда ученый работает непосредственно с областью феноменов своей веры, он не ученый, но это так по моей мысли, а фактически он оказывается ученым.
Мало этого примера, да? Религиоведение – не самая авторитетная наука. Но есть очень весомые, очень солидные примеры, которые касаются, правда, иного типа веры. Чтобы тут разобраться, вернемся к вопросу, который был у самого начала текста. Мы говорили о религиях книги, с Писанием и Преданием. А есть множество других религий, где решительно все по иному, в некоторых нет бога, ни одного, в некоторых их много, в иных – много кого-то, кто вроде не боги, а кто – требует длительного обсуждения и запросто не скажешь. Во многих случаях это просто структура обыденной жизни, и выделить «веру» из этой структуры – это отдельная довольно насильственная операция, которую проделывает сам исследователь, то есть он конструирует веру у тех, кто и не знает, что он должен называться верующим, он думал, он обыкновенный и как все. И вот среди этого множества религиозных людей, которые не знают, что говорят прозой….
Тут нам слово «верующие» и «религия» уже не годятся. Чтобы сказать следующий пункт, придется немного обобщить. Речь шла не о вере как таковой. Мы говорили так: если исследователь занимается данной предметной областью, то в этой области не должно быть областей «некорректируемого опыта», каких-то «зашитых» и заранее определенных убеждений и связей феноменов, которые бы нельзя было проверить и изменить в научном исследовании.
Так вот, в соответствии с теми умонастроениями, которые властвуют в нашем времени, люди очень твердых материалистических убеждений занимаются происхождением жизни и происхождением разума. Вспомним религиоведа: неловко, когда читаешь текст вроде бы широко образованного и владеющего всеми внешними атрибутами науки человека, который гремит ссылками, упоминает опыты, ссылается на последние данные, и вдруг… При детальном ознакомлении с тем, на что он ссылается и с самими феноменами – при проверке – узнаешь, что он «натягивает» факты. При этом – совершенно с добрыми намерениями, конечно, и честно – он в самом деле так думает, он никого не обманывает, он искренне верит. Это не область обмана. Просто человек верующий, у него такая картина мира, и он имеет область некорректируемого опыта, что заставляет его в описании феноменов немного «играть» - здесь упоминая как «незначительный зазор» то, что весьма значительно, соединяя то, что никто соединенным не видел и т.п. Большинство книг по происхождению человека, развитию человеческого поведения, происхождению жизни – именно такие. Только вот деталь – это научные работы. Тут не отделаться маргинальностью религиоведения. Убежденные материалисты демонстративно и в многочисленных научных трудах показывают, как именно выглядят их надежды. Они наслаивают слои предположений, они строят этажи маловероятных следствий, чтобы все же получить нужный им тезис.
За десятую долю тех методологических прыжков, которые показаны в обычной работе на эти темы (происхождение жизни, происхождение разума) – любого «верующего» бы стоптали сапогами. Совершенно бесстыдные работы – и это не в укор, авторы ведь не понимают, чем они занимаются. Если бы они увидели написанный священником труд по истории земли, сделанный с теми же нарушениями, - их ярости не было бы предела. А им можно, потому что они-то честные, в самом деле так думают, они уверены, что факты им именно это и говорят.
Ну так и те, верующие, тоже уверены и тоже честно…
Ну в конце концов, очевидно же, что вот была неорганическая материя, а вот теперь есть жизнь, значит, она произошла, теперь мы моделируем, как из неорганического могла произойти жизнь, как же иначе? Это просто здравый смысл. Рассуждение ровно в цену «мы видим мудрость устроенной природы и очевидно же, что она кем-то сделана, это же просто здравый смысл».
Я предупреждал, когда говорило о разделении экспертного знания и научного: как только мы усиливаемся выстроить различение с какой-то областью, как только мы начинаем резко прочерчивать границу с какой-то другой областью, у нас всегда выпадает из науки нечто, что очень привычно ею считать. То есть эти вопросы связаны с неожиданными жертвами. Либо не надо очень внимательно приглядываться к отделению, полагаясь на "общий здравый смысл" и просто следуя привычному течению вещей - что не научно, зато мирно. Либо надо быть готовым к сильным переменам.
И вот получается, что если придерживаться содержательного различения науки и веры, в науке не должно быть места исследованиям, где вера исследователя касается предмета исследования, когда у него область некорректируемого опыта прямо в том, что он исследует. Самая неприятность в том, что эти исследователи честны, как слеза, они исследуют искренне и уверены, что подходят критично. То есть на слово им верить нельзя - они и правду скажут, и обманут с одинаковым выражением лица.
Тут я должен сказать, что это еще не конец, будет еще один кусок.
Комментарии (0)