На фоне несомненных успехов, когда все у нас есть, и статьи хорошие есть? а как же! и ученые на мировом уровне? да разумеется! и ссылаются на нас? мало, но да - а что ж не так?
Отыскал я слово в статье про гендерные исследования, там коллектив авторов (Etzkowitz, Fuchs, Gupta etc. The coming gender revolution in science) смотрел всякие показатели по доле женщин в науке, на разных должностях, по прохождению этапов научнй карьеры и прочим таким показателям. И вот среди своих изысканий они привели табличку.
То есть они разделяют науку на ту, которая в странах, где наука работает на экономику, и ту науку, которая в странах, где наука работает как интеллектуальное украшение.
Медом нигде не намазано. Легко догадаться, что там, где наука впряжена в экономику, там в хвост и в гриву, надо работать, причем по плану - пока ты не выбьешься в чины, где можно самому решать, какие направления ты изволишь развивать, придется пахать и на дядю, и на тетю, делать что скажут, причем работа такая, что большинство людей, действительно узнав, что такое - заниматься наукой - просто откажутся. Такую каторгу не каждый пожелает. Но есть те, кому это даже нравится, особенно там сверху плюшки румяные, понизу - известное дело - мрак и скрежет зубовный, постдоки плачут, но если пробьешь асфальт и взойдешь, то даже ничего.
А где наука - только украшение, есть очень неплохие места. Не то чтобы халтурить, что ты, но, в общем, работают всякие негласные договоренности. Пыль в глаза тем, кому нужна эта глазная пыль, помогают пускать разные бюрократические инстанции, управляющие наукой, они для того и созданы, потому помогают - это их работа. В таких странах больше интеллектуальной свободы. По понятным причинам - когда ты всем нафиг не нужен, свободы у тебя гораздо больше. То есть делаешь всякие интересные вещи, которые тебе лично кажутся интересными, и даже можешь подставить жилетку плачущимся из иных стран, где тем трудно и не по профилю.
Так что речь не о том, что где-то наука плохая, а где-то хороша - это иная характеристика, эти рейтинги можно отыскать и просто так. И не о том, что где-то ученым хорошо, а где-то плохо - иной раз там, где им как бы плохо, не так и плохо. Просто следует иметь в виду это различение. Когда наука работает, впряжена в очень конкретные цели, от нее ждут результатов, подгоняют, требуют, назначают сроки, награждают и наказывают звонкой монетой. Есть места, где она нужна и потому ее понукают, и те места, где она - орнамент на обшлагах государственного мундира.
В науке вполне может быть неплохо в таких странах. Надо просто понимать, что там наверху - что-то вроде Турции, а на дне - что-то вроде Эфиопии. Понимать, в каком бассейне ты плаваешь. И если ты прямо чуть не первый - то вот над каким дном. А другие, которые совсем не первые, а с трудом, например, вырвали переходящее четвертое место - они в другом бассейне, где дно - то ли у Испании, то ли еще у кого типа Германии. Когда "дном" служит наука в Германии - это ну совсем другой бассейн, чем тот, где дно - наука Эфиопии.
Может быть, это дополнительный показатель, выделяющий провинциальную (туземную) науку - отделяющий от центральной. Проще всего по языку, так было еще недавно, но сейчас чуть не вся наука англоязычна, так что все не на английском, конечно, понятно, что провинциальное, но многие и на английском тоже не того. И от чтобы тщательнее отделить то, что по многим показателям оказывается "как у всех", можно присмотреться, из какой это страны - где наука работает в экономике или где она украшает имидж страны.
Это речь была о социальном институте. Личная наука в голове какого-то исследователя - это одно дело. Наука как дисциплина в рамках ее постулатов и проведенных ею границ - это другое. А социальный институт - это третье. Я бы сказал, что личная наука в уме обращена вверх, это верхняя сторона науки, а та грань, которая социальный институт - это брюхо, та сторона, которой наука лежит на земле. У большинства - камбала, смотрят только вверх. Там синеется что-то голубенькое и беленькое, и вообще весело. Если же кто запустит взгляд вниз, то там чернеется что-то грязненькое, но плотное. В большую науку могут входить, конечно, ученые из любой страны - с большим или меньшим трудом, но могут, но в каком сообществе они обитают, с какими правилами игры - зависит не от них.
Это совсем не простая игра, как мне кажется. Например, недавно скользнул вопрос - в некоторых искусствах происходят перемены, в живописи, кино, индустрии компьютерных игр, и эти перемены, очень разные, можно описать как разные способы изменения игы, когда главной фигурой становится не тот человек, который делает "продукт", а некая очень крупная корпорация, которая определяет разные стороны процесса - кто, как, что и кому будет показывать, как называть и что хорошо или плохо. И в тех странах, где наука всего лишь служит галуном или околышем, она и дальше такой же будет. А вот в тех, где наука - экономическая сила, есть опасность, что она будет переделана в этот новый формат. Как конкретно это будет происходить - через деятельность издания статей, или через деятельность раздачи грантов на работы или еще каким-то образом - это другое дело. Механизмы уже опробуются, что будет выбрано - не знаю, это просто возможное направление изменени социального института. Это будет следующее сильное изменение социального института науки после того, как наука XIX в., наука отдельных ученых и университетов, стала массовой профессией, и наука снова станет не тем, чем была прежде. Видимо, когда (если) это случится, отличия от того, что делается "галунами", будет еще более заметно. В живописи говорят о картинках, которые на коленке рисуют для прохожих, о том, что делается для себя - и большом современном искусстве, которое в галереях и на аукционах за многие миллионы. В играх говорят о массовых и об инди-играх. Видимо, эти две уже довольно разные науки - различающиеся странами, а не методамиоткрытий - науку центральную для экономики и науку провинциальную для украшения - будет разводить дальше, может быть, возникнут и более серьезные барьеры на входе.
Комментарии (0)