Но, собственно, не это подтолкнуло меня к тому, чтобы о ней написать. Мне встретилась цитата из английского перевода этой статьи[2]: “In Russian the feminine cannot designate a male person, nor the masculine specify a female”, что следует понимать так, что «в русском языке женский грамматический род не может указывать на лицо мужского пола, а мужской — на лицо женского». Это мнение меня изрядно удивило, потому что мне не кажутся грамматически недопустимыми фразы, сказанные о мальчике, «он ужасный грязнуля» и «он ужасная грязнуля», и, более того, я не говорю *«она известная врач», только «она известный врач». Здесь мне захотелось уточнить, как звучало утверждение в оригинале статьи; оказалось, что смысл в переводе передан с явным искажением модальности: «В русском языке принадлежность к женскому роду выражается грамматическим женским родом, принадлежность к мужскому роду — мужским родом». Здесь Якобсон говорит в модальности обобщения, вполне допускающей исключительные случаи, а в переводе модальность такова, что выходит совершенный запрет на несоответствие рода обозначающего и пола означаемого. Любопытно вдвойне, что такая некорректность проявилась в переводе статьи о трудностях перевода!
Интересно развить наш пример с «хорошим врачом». Хотя прилагательное в случае женщины-врача согласуется со словом «врач», глалолы в прошедшем времени потребуют все же женского рода: мы скорее скажем «его осмотрела врач», чем *«его осмотрел врач», если наверняка известно, что врач женщина. Теперь, если мы составим пример и с прилагательным, и с глаголом, все еще усложнится. Какой вариант вы выберете?
1. Его лечила известная врач
2. Его лечила известный врач
3. Его лечил известная врач
4. Его лечил известный врач
И еще мне хочется привести несколько цитат из статьи Якобсона.
…на уровне межъязыкового перевода обычно нет полной эквивалентности между единицами кода, но сообщения, в которых они используются, могут служить адекватными интерпретациями иностранных кодовых единиц или целых сообщений. Английское слово cheese не полностью соответствует своему обычному гетерониму «сыр», потому что его разновидность — cottage cheese (творог) на русском языке не обозначает «сыр». По-русски можно сказать: «Принеси сыру и творогу» — Bring cheese and [sic!] cottage cheese…
Однако чаще всего при переводе с одного языка на другой происходит не подстановка одних кодовых единиц вместо других, а замена одного целого сообщения другим. Такой перевод представляет собой косвенную речь; переводчик перекодирует и передает сообщение, полученное им из какого-то источника. Таким образом, в переводе участвуют два эквивалентных сообщения, в двух различных кодах.
Эквивалентность при существовании различия — это кардинальная проблема языка и центральная проблема лингвистики. Как и любой получатель вербального сообщения, лингвист является его интерпретатором. Наука о языке не может интерпретировать ни одного лингвистического явления без перевода его знаков в другие знаки той же системы или в знаки другой системы. Любое сравнение двух языков предполагает рассмотрение их взаимной переводимости…
Способность говорить на каком-то языке подразумевает способность говорить об этом языке. Такая «металингвистическая» процедура позволяет пересматривать и заново описывать используемую языком лексику. Взаимодополнительность этих уровней — языка-объекта и метаязыка — впервые отметил Нильс Бор: все хорошо описанные экспериментальные факты выражаются посредством обычного языка, «в котором практическое употребление каждого слова находится в комплементарном отношении к попыткам дать ему точную дефиницию»…
Языки различаются между собой главным образом в том, что в них не может не быть выражено, а не в том, что в них может быть выражено…
В поэзии вербальные уравнения стали конструктивным принципом построения текста. Синтаксические и морфологические категории, корни, аффиксы, фонемы и их компоненты (различительные признаки) — короче, любые элементы вербального кода — противопоставляются, сопоставляются, помещаются рядом по принципу сходства или контраста и имеют свое собственное автономное значение. Фонетическое сходство воспринимается как какая-то семантическая связь. В поэтическом искусстве царит каламбур или, выражаясь более ученым языком и, возможно, более точным, парономазия, и независимо от того, беспредельна эта власть или ограничена, поэзия по определению является непереводимой. Возможна только творческая транспозиция, либо внутриязыковая — из одной поэтической формы в другую, либо межъязыковая — с одного языка на другой, и, наконец, межсемиотическая транспозиция — из одной системы знаков в другую, например, из вербального искусства - в музыку, танец, кино, живопись.
_____________________________________
1. Якобсон, Р. О лингвистических аспектах перевода. в кн.: Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. — М., 1978. — с. 16—24.
2. Jacobson R. “Linguistic Aspects of Translation”, in R. A. Brower, Ed., On Translation, 1959.
Комментарии (0)