К одержанию людоедством

Люди заблудились. Они, поначалу робко, стали проверять границы дозволенного, продвигаясь все дальше и еще дальше и совсем-совсем далеко — а гром небесный так и не бахнул их по башке. Нет границ у дозволенного, как далеко ни зайдешь. Но в процессе этого милого исследования окрестностей они утеряли некий ориентир — допустим, лестницу, которая соединяет небо с землей, или там дерево Бодхи, ну, неважно. И теперь все блуждают в тумане, кто говорит, что лестниц никаких и вовсе нету, а кто — что любая лестница сойдет, кто хватается за любой фонарный столб и называет его тем самым деревом, кто сомневается в наличии неба, а кто — земли... Догулялись. Любого же, кто считает, что он-то видит дерево-лестницу, все, чай не дураки, принимают за обладателя очередного фонарного столба. Картина Босха, ей-богу. —tannenbaum

Журналист и сильный колдун Д. Тукмаков в националистической газетенке «Взгляд» размышляет, что же делать с российскими детдомовцами: отдавать их в усыновление американцам или же… Впрочем, прочтем по порядку. Отдавать, считает Тукмаков, не годится: «Мы прекрасно понимаем, что русский ребенок, выросший в американской семье… перестанет быть русским… Возможно, при некотором стечении обстоятельств он как честный патриот отправится куда-нибудь на войну — например, в Россию. Или будет крутить гайки на заводе „Дженерал Моторс“ — и каждая его гайка будет уменьшать одно рабочее место в Тольятти или Нижнем Новгороде… Просто ведь если мы выбираем их „жизнь чужими людьми“, то мы как нация на этом кончаемся. Дело не в суверенитете, а в простом признании: „Здесь жить нельзя!“» Признаться, логика последнего признания от меня ускользает. Но что же предлагается делать?

Можно подумать сперва, что Тукмаков предлагает детей просто уничтожать (вернее, говоря эвфемизмом Тукмакова, «выбирать им смерть»), как непригодный на месте, но все же имеющий для врага потенциальную ценность, то есть стратегический, материал: «Если же мы выберем их смерть — это, при всей своей утробной чудовищности, после которой тяжко жить, только и способно сделать нас свободным народом». Из дальнейших рассуждений, однако, видно, что речь идет отнюдь не об утилизации ресурса, а о самом настоящем ритуальном жертвоприношении: «Нас, вставших перед этой бездной, это заставит работать как проклятых, чтобы не в Америке, а в России были те лекарства, которые могут спасти больных детей. Это упразднит детские дома за ненадобностью, потому что тогда у нас не будет ничейных сирот, тогда нам и в кошмарном сне не придет в голову, что их можно бросить на произвол судьбы». Если разуметь, что речь идет о сделке с высшими силами, которые преобразуют народ, так что ему некоторые вещи в голову приходить более не будут, да еще и сбросят свыше медицинские технологии в готовом работающем виде — все сразу встает на свои места. Рассуждение это вполне обычно для определенных мифологических систем. Тукмаков и сам говорит об этом далее: «Это ведь архетипический вопрос — и поэтому он должен прозвучать внятно и громко». Да, безусловно, вопрос архетипический.

В том, что речь здесь ведет отнюдь не фанатик, можно убедиться, прочитав следующее высказывание: «Но я — я слаб. Что сказал бы я, узнай, что мой больной сын только и сможет жить дальше, лишь перестав быть моим сыном? Я еще не знаю». Разумеется, высшие силы не примут в жертву детей лично шамана Тукмакова. Других детей примут, а его — отвергнут. Эта особенность высших сил (или, ежели смотреть циничнее, шаманов) тоже достаточно хорошо изучена.

Не знаю, чего я ожидал увидеть, заглядывая в комментарии, учитывая читательский контингент этой газетки. Тем не менее, «комментарии потрясающие. Это, к моему изумлению, получился не разговор на маргинальную, всем (почти) ясную тему, а просто лакмусовая бумажка. Остается буквально — при знакомстве в сети, если завязывается разговор, спрашивать, что собеседник думает о людоедстве. Как прав был Летучий Медведь. Это работающее различение» (ivanov_petrov). В комментариях автора в целом поддерживают, хоть и спорят с ним по отдельным философским вопросам. Цитировать мне их не хотелось, но приглянулся один, любопытный с лингвистической уже точки зрения. Пишет русский патриот Артем Гаврилов (в орфографии и пунктуации автора):

«Я против того чтобы наши дети отдали американцам. Мы сами должны воспитывать и заботиться. Государство-это как бы семья . И нужно придумать закон, чтоб наши дети могли спокойно усыновлять в России и ни каких справок или документов. И ,например, когда ребенок исполнится 18 предоставьте им бесплатное жилье и бесплатное образование и т д. Почему американцы не берут дети из Европы??? Да потому-что там тоже запрещено законом усыновлять иностранцам».

Преинтересно, что в речи А. Гаврилова слово «дети» склоняется по неодушевленной парадигме (как «плети»), а «ребенок» не склоняется вовсе. Из этого единичного примера можно сделать множество обобщений на самых разных уровнях; оставляю их не в меру пытливому читателю.