продолжение мемуара из 1990 года - раздел "Прорыв", 2-3 марта 1990

Наконец, после долгих споров, криков и ругани, бесконечных согласований, изменений и дополнений, многократных компромиссов – 2 марта вышел долгожданный номер «Смены» с вкладкой «Кандидаты и платформы», в которой 9/10 составляли списки «демократов».
Как обычно, утром я вышел на Финляндский вокзал за газетами. Очередь, тянувшаяся к автомату, где продавалась «Смена», была раза в два длиннее обычной. Брали – к общему неудовольствию очереди – по две, по три газеты, раскрывая, жадно вчитывались в сухие строки с округами и фамилиями, как губка, впитывали в себя информацию. «Что там? Что такое?» - волновалась стоявшая передо мной пожилая женщина, на что из-за раскрытой перед её лицом газеты раздалось: «тут написано, за кого голосовать надо!» «А за кого надо?» - удивилась она. «За демократов, за кого же ещё!» - газета тут же была сложена, и я с изумлением узнал в отвечавшем одного из сотрудников ОКБС, которого я раньше «не подозревал» в любви к демократам. Мы обменялись рукопожатиями.
- Молодцы вы, молодцы! – энергично размахивал он газетой, - ну всё! Теперь коммунистам крышка! Я попробовал ему что-то ответить, но вместо этого у меня получился зевок – ночь прошла в очередных телефонных дебатах.
Прийдя на работу, я развернул «Смену» и около получаса наслаждался творением наших рук. Список был действительно хорош.
Накануне публикации нам – с третьей попытки – удалось сломить сопротивление Югина и напечатать список так, как нам того хотелось. Отдельно были обозначены в скобочках платформы, которые поддерживались теми или иным кандидатами, а сверху, напротив фамилий, были четко выделены организации, которые этих кандидатов поддерживали.
(Редакция «Смены» - в особенности Коптяев – отбивались от этого варианта всеми силами; вплоть до того, что запирались от нас в кабинетах; но Ковалев, Чубуков и Лаздан были неумолимы. Под конец очередных переговоров Югин пустил в ход последний аргумент, спросив: «кто в конце конов редактор?», на что Чубуков с обычной своей наглостью ответил что-то вроде: «не изберут Вас депутатом, и не будете редактором». Югин удивленно взглянул на него, вздохнул и – махнул рукой: ладно, будь что будет, и – размашисто подписал: «в печать!»
Но – здорово получилось, здорово! Сразу видно, кто есть кто. Вот Дегтярев Александр Якимович, второй лейб-идеолог КПСС (бывший первый идеолог Ленинграда) – кого он только не любит, кого не поддерживает – тут и журналисты, и союз театральных деятелей, и – о боже! – «ДВ 90». А самого Дегтярева поддерживать никто не хочет – против фамилии зияет пустота.
Некоторые позиции в списке удивили, а то и позабавили. И то, что Марина Евгеньевна Салье не подписалась под платформой ЛНФ, и то, что главный инженер ЛМЗ Глухих рискнул поддержать общество «Отечество» (впрочем, был некий Рыжов – кандидат, одновременно поддержавший «Отечество» и «Демплатформу» - !) и практически полное молчание «аппаратчиков»; за редким исключением отказавшихся подписаться под чьими бы то ни было платформами... Сверив список и убедившись в том, что явных ошибок нет, я успокоился и стал ждать реакции.
Она последовала спустя пару часов – позвонил Рудаков и дрогнувшим голосом сообщил о том, что «возникла срочная необходимость собраться» и пригласи к 15 часам на комиссию.
(Так, началось! Ну что ж... Закон ни в чём не нарушен не был, о списках «Смена» объявила заранее, беспокоиться вроде бы не о чем... И всё же – от них можно ждать его угодно).
Мои опасения начала оправдываться сразу же как только вечно опаздывающие члены комиссии начали собираться в Помпейском коридоре.
- Что будем с Югиным делать? – спрашивал Яковлев то одного, то другого входящего.
- Удар нанесен вовремя, - констатировал контр-адмирал Тулин, - нам теперь положения не исправить.
— Это всё штучки Ельцина! – возмущался Смирнов – Помните, он у Вас, Юрий Сергеевич, в Политехническом, когда выступал, сказал: «мы вам сообщим, за кого голосовать» — вот и сообщили.
- Да, но ведь здесь нарушен закон! – с «профессорским» поставленным придыханием заявила Григорьева. Нарушены равные возможности кандидатов . Я провела подсчёт, вот, - она перелистала бумажки, - в списке 837 кандидатов в депутаты Ленсовета из двух с половиной тысяч. Значит, права остальных нарушены, и надо Югина привлечь к ответственности.
- А вы что думаете? – обратился Яковлев ко мне.
- Я считаю, что это нормальная практика (Яковлева передернуло). В условиях многопартийной системы (Яковлев побагровел) любая партия вправе поддержать своих кандидатов (Яковлев начал интенсивно тереть лоб кулаком) и сообщить об этом избирателям (Яковлев повернулся ко мне спиной).
В зал вошёл Рудаков с кипой бумаг.
- Вот, товарищи, - начал он, - к нам в Ленсовет, в городскую избирательную комиссию обращаются трудовые коллективы, избиратели, кандидаты в депутаты. Весь город возмущён сегодняшней публикацией в «Смене». Вот, - он вытащил из кипы и зачитал телеграмму от СТК завода «Большевик» с требованием наказать «Смену» и Югина. И вот ещё – «Совет ветеранов войны и труда осуждает разнузданную антикоммунистическую пропаганду комитета «Демократические выборы – 90» и требует его запрещения». Всего свыше 30 телеграмм одинакового содержания.
(«Я Пастернака не читал, но осуждаю...» Неужто им ничего нового не придумать?)
- Ряд кандидатов в депутаты, представителей трудовых коллективов находятся в соседнем зале, - продолжал Рудаков, - предлагается (кем - ?) заслушать их на заседании комиссии.
- Юрий Сергеевич, - обратился Яковлев к Васильеву ...
- Будем начинать?
Юрий Сергеевич сидел молча, закрыв лицом руками. Единственный из них, он осознавал всё происходящее в этот момент, и ему было, вероятно, просто стыдно.
- Да... что тут делать – надо продумать – проговорил он. Предлагайте, товарищи, - обратился он к присутствующим, - и снова углубился в чтение каких-то бумаг.
Но «товарищи» ничего толкового предложить не могли, очевидно, находясь в шоковом состоянии, и я предложил пригласить Югина на заседание.
- Мы должны сперва составить своё мнение, вынести проект решения, а потом уже заслушать Югина – отрезал Яковлев, (Браво! Ответ, достойной представляющий стиль и методы партийной работы) – да и что его слушать; все мы знаем, что он такое.
Всё же Югина вызвали; между тем появился Соболевский. Члены комиссии забросали его вопросами. «Что делать со «Сменой»?»; «Как наказать «ДВ-90»?», «Можно ли отменить регистрацию Югина?» Но обер-юрист пребывал в явной растерянности и только пожимал плечами.
Пока ждали Югина, я спустился вниз и позвонил Тамаре.
- Ой, Владушка, - запричитала она, - ты не представляешь, что сейчас творится – звонят целыми отделами НИИ, от СТК позвонили, просто без передыха. Я отмечаю – больше 200 звонков. И все говорят; «Мы хотим голосовать за вас, за кандидатов от демократических сил, скажите, где наш округ. У меня уже газета с адресами порвалась», - пожаловалась Тамара.
Я пообещал ей дать ещё одну газету, пожелал удачи и побежал наверх.
(Сработало, сработало! Так и должно произойти... Информационный голод должен быть утолён. И произошло вовремя – за два дня и забыть не успеют, и на пакости всякие время не хватит (тьфу-тьфу!). Самое главное – пошла волна, процесс приобрел стихийный характер, и никаким Яковлевым его уже не остановить. Теперь надо выйти из боя с наименьшими потерями).
Спустя минут 15 появился Югин в сопровождении Коптяева. Под неодобрительные ухмылки «коллег» по комиссии я подошёл к ним и демонстративно пожал руки.
- Проходите в Синий зал, товарищ Югин, - буркнул Васильев, - там заседать будем.
- Вас там уже дожидаются, - хихикнув, добавил Рудаков.
В Синем зале действительно дожидались около двух десятков угрюмых людей; при появлении Югина (в окружении членов комиссии) зашушукались.
Заседание началось.
- Товарищи, - начал Васильев, помахивая телеграммами, услужливо вложенных в его руку Рудаковым, - в нашу комиссию в связи с публикацией в сегодняшнем номере «Смены» в комиссию поступил ряд протестов от избирателей, трудовых коллективов и кандидатов в депутаты, многие из которых присутствуют здесь. Пожалуйста, - он кивнул в сторону приглашенных, - кто хочет выступить?
Первым взял слово зам. Секретаря парткома ЛАО, сообщивший, что его – де выдвинул трудовой коллектив, «оказав доверие», а «Смена» популяризирует «каких-то там демократов, а точнее – демагогов из Народного Фронта». «А я вот встречаюсь с избирателями, обхожу квартиры и вижу – народу нужны люди дела, и мои избиратели – я уверен – поддержат меня, а не ставленников Югина» - завершил он.
(Спустя два дня оратор потерпел сокрушительное поражение; победил же В., активист ЛНФ).
Затем от сидевшей в центре зала группы агрессивно ощерившихся людей взял слово полный мужчина. «Мы, - сказал он, - кандидаты в депутаты и доверенные лица кандидатов по Московскому округу №116 возмущены публикацией в «Смене» с поддержкой двух кандидатов в депутаты – Филиппова и Битколова. Ну, Филиппов, с ним всё ясно – он из Народного Фронта, кооператор, словом... (неприличный жест; слов, очевидно, у кандидата не хватило). Но почему Битколов, которого я раньше считал порядочным человеком, печатается в «Смене» - не понимаю».
Югин попробовал объяснить, что возможность «напечататься» была предоставлена всем кандидатам, но тут вскочил другой мужчина (как оказалось – генеральный директор объединения «Скороход») и, вытаращив глаза, заорал: «Ну почему я, кандидат в народные депутаты РСФСР, должен читать Вашу газету?». Югин с кроткой улыбкой парировал: «Я думал раньше, что парламентарий России должен хотя бы газеты читать».
В этот момент в зал вбежал запыхавшийся Никифоров. «Это чёрт знает, что такое творится , - сообщил он, - я сегодня звонил в Москву, в Свердловск, - по всей России проведена акция. Во всех молодежных газетах опубликованы списки этих...демократов. Массированный удар по коммунистам».
Комиссия неодобряюще загудела. «Это всё штучки Ельцина!» «Нарушен закон!» «Наказать!» Разъяренный Никифиров повернулся к Югину и спросил: «Ну а почему у Вас никто не напечатался, кто поддерживает платформу ЦК КПСС?» - Югин развёл руками: «Наверное, такая платформа, что никто не хочет поддерживать». Внезапно Никифиров заморгал, прижимая к переносице белесые брови, а потом хрипло выкрикнул, глядя на Коптяева: «Убери его!» (в руках у Андрея был диктофон). После некоторой перебранки запись была прекращена. Васильев объявил перерыв и ушёл курить – вместе с Югиным.
- Вносите предложения, товарищи, как будем выходить из ситуации, - начал Васильев после перерыва, когда все расселись.
Наступила пауза. Затем встал Коновалов, и, улыбаясь, произнёс:
- Я предлагаю отменить регистрацию всех напечатанных в «Смене» кандидатов, так как нарушен Закон в отношении равенства возможностей. Прошу поставить на голосование.
(Ах, так! Ну что ж, от Коновалова этого следовало ждать – год назад, после провала Ю.Ф. Соловьева он на пленуме обкома КПСС в раболепном порыве предложил обанкротившемуся питерскому партийному вождю баллотироваться вновь, обещая поддержку рабочего класса. Тогда, должно быть, тоже так вот гаденько улыбался...)
(Ну, надо выходить из окопа. Пора!)
- Но, позвольте, - начал я намеренно высокомерным тоном – какая именно статья закона нарушена? («41-я» мгновенно подсказал подготовленный Рудаков). – Ничуть не бывало. Там отмечено, что кандидаты могут участвовать в предвыборной борьбе «НА РАВНЫХ ОСНОВАНИЯХ». Но «основания», права – они у всех были равными, все могли объявить о своей позиции. Более того, - я посмотрел на Никифорова, - как раз те кандидаты, которые проявили активность, «напечатались», как тут было сказано (взгляд в сторону кандидатов -жалобщиков), заслуживают вероятно, не меньшей, а даже большей поддержки избирателей, чем те, кто этого не сделал.
- Да какие там кандидаты! – взвился Яковлев, схватив газету, - здесь же одна пена!
(Ах, пена! Ну, держись!)
- Я согласен отчасти с Вами, - тихим, неуверенным голосом продолжал я, - пены тут немало. Вот по Западному округу №13 кандидат Дегтярев А.Я. – замзав идеологическим отделом ЦК КПСС, так он...
- !?!? (Выражение лица Яковлева мгновенно изменилось и приобрело почтительно – угодливый характер. Он уткнул нос в развернутую на столе газету, но я опередил его и указал пальцем на фамилию Дегтярева. Тот факт, что Дегтярев ренегатски поддержал «ДВ-90», настолько ошеломил Бориса Андриановича, что он раскрыл рот, да так и сидел, открыв рот, до конца заседания, не пророним ни слова).
На помощь секретарю комиссии пришел Соболевский. «Конечно, среди кандидатов в этом списке немало достойнейших людей, известных всей стране. И нам следует подумать, как бы сделать так, чтобы сегодняшний... инцидент не повлиял на итоги голосования»
(«Ну-ну, как же вы намерены это сделать?»)
Словно прочитав мои мысли, члены комиссии начали вносить предложения – одно другого краше.
- Закрыть «Смену» вообще! – рявкнул Смирнов.
- Надо эта... арестовать тираж, - предложил Зрелов.
- Боже, Михал Саныч, о чем вы говорите, - перебила его Григорьева, - это невозможно... к сожалению. Но, может быть, стоит обратиться ко всем оставшимся кандидатам, не вошедшим в список «Смены», чтобы в завтрашнем номере газета опубликовала бы их... э-э, политические симпатии.
Югин пытался объяснить, что это невозможно по условиям полиграфического цикла, но Никифоров грубо оборвал его, заявив, что газета может выйти вечером, а не утром (как «Вечерний Ленинград»), и вообще, «делайте что вам говорят», «как хотите, так и выходите из положения», наконец, «раньше надо было думать». Тут подал голос Коптяев: «Эта публикация была предусмотрена нашими редакционными планами». Никифоров взревел:
- А почему эти планы не были согласованы с нами? Кто вам дал право составлять планы самостоятельно?
(А ведь он действительно не понимает: - как это вдруг печатать без согласования! Боже, какие бараны нами правят!)
Соболевский заметил, что кандидаты могут просто не успеть. «Может быть, лучше организации предложат списки тех кандидатов, кого они поддерживают?»
(А что? Они сейчас растеряны; можно попробовать!)
- Я поддерживаю предложение товарища Соболевского и предлагаю, поскольку членами нашей комиссии являются представители КПСС, облсовпрофа, женсоветов, - действительно напечатать свои списки – скажем, завтра в «Вечернем Ленинграде»
- «Правильно! Верно!» - ответили члены комиссии. Даже Васильев, меланхолично перебиравший бумаги, встрепенулся – «А что, хорошая идея!». Но Смирнова было не провести; он поднялся с кресла и прошипел: «Хорошая, хорошая – что вы, не понимаете, это же будет «черный список»; вычеркивать будут всех, кого КПСС поддерживает!». И – снова началось: «Наказать Югина! Снять его с должности! Отменить регистрацию!»
Наконец, Васильев прекратил трения и предложил проект решения, который позднее – с небольшими поправками – был принят. Стало ясно, что дело выиграно; Югин отделался предупреждением.
(Что же, надо развивать успех; итак...)
- Уважаемые коллеги! Мне кажется, что предложенный нами вариант решения едва ли будет правильно понят ленинградцами без соответствующих пояснений. Тем более что, - я иронически кивнул на кипу телеграмм, - трудовые коллективы так озабочены . Поэтому я предлагаю сегодня Вам, Юрий Сергеевич, выступить по телевидению с разъяснениями, а завтра опубликовать решение во всех ленинградских газетах.
«Правильно! Правильно!». Началось обсуждение состава депутации на телевидение (туда поехали, кажется, Васильев и Никифоров), шлифовался текст постановления. Вчерашние – да какое вчерашние, ещё сегодняшние! – хозяева города, похоже, искренне не понимали того, что происходит, не осознавал, какую рекламу готовят «демократам», не предполагали не то чтобы отдаленных, но и ближайших последствий.
Наконец, доработанный текст был поставлен на голосование. 14 или 15 традиционно подняло руки «за»; я воздержался. Заседание закончилось, но Никифоров пошептался с Васильевым и попросил членов комиссии задержаться. Все расселись.
- Что это такое? – напустился Никифоров на меня. – Вы всё время. Постоянно выступаете против всех нас, прямо диссидент какой-то. И по кафедрам, и против «Невы-Ладоги-Онеги», и сейчас Югина защищаете. И главное – всё время нам палки в колеса ставите... Задание, что ли, чьё-то выполняете? Ответьте: кто вас инструктирует, кому вы служите и кто вам платит?
Он весь пылал благородным гневом (Действительно: как же так, почему, кто звонил). Я встал. Хотелось сказать что-то торжественно-воинственное, но очень хотелось спать и, перемежая слова зевками и закрывая рот, я сказал, что мне оскорбительно слушать такое, служу я собственной совести, а денег мне – увы! – никто не платит.
Никифоров предложил вывести меня из состава комиссии, я ответил, что это противоречит закону. Спор грозил затянуться, но Васильев прервал его, предложив разобраться после выборов.
Вечером, как и было обещано, в прямом эфире телевидения прозвучала филиппика комиссии против Югина, о списке упомянули в теледебатах. На другой день постановление появились в газетах; к утру весь город знал, «за кого надо голосовать».
К утру Тамара сообщила мне, что приняла за день свыше 500 телефонных звонков, «даже ухо болит, натерла трубкой». Звонили всю ночь и мне – кандидаты, избиратели, районные координаторы. Звонили торжествующий Лаздан и озабоченный Володя Макаров; под утром я задремал, но около семи утра меня поднял междугородний звонок.
- Вас беспокоит из Москвы, корреспондент «Голоса Америки» - донесся из трубки низкий женский голос с сильным акцентом, - скажите, мистер Гэлман, нашим радиослушателям, каковы шансы блока «Демократический выбор» на победу в Ленинграде?
Мне страшно хотелось послать корреспондентку ко всем чертям, но, пересилив себя, я произнес нечто типа: «Передайте слушателям «Голоса Америки», что мы не проиграем ни при каких обстоятельствах».
Я окончательно проснулся. Вся усталость последних дней куда-то ушла. Было спокойное ясное убеждение, уверенность в победе. Начиналось утра 3 марта – последнего дня правления большевиков, последнего дня эпохи... До выборов оставались сутки.
Публикация «Смены» была, несомненно, переломным моментом выборной кампании. Информационный вакуум был заполнен в одночасье. Мне довелось видеть, как избиратели шли на участок с газетой в руке, как сверяли фамилии в бюллетенях со «сменовскими» списками. Голосовали – впервые! – не только и не столько за личность, сколько за «демократов» вообще. Сработал эффект, которого мы сами не ожидали – кандидаты получали голоса избирателей лишь за самый факт поддержки их демократическими силами. (Б., проболевший всю выборную кампанию, не ходивший ни на встречи с избирателями, ни по квартирам, не вешавший и не бросавший по почтовым ящикам листовок, попал в список – и прошёл во второй тур, где победил; напротив, Т., баллотировавшегося по этому же округу, районное отделение ЛНФ не поддержало, и он, активно проведя агитацию, с треском провалился в первом же туре). И если предыдущий состав Ленсовета формировался в кабинетах Смольного, то нынешний – в значительной степени – в квартире Ковалева на Малой Итальянской. Позднее, я порой горько сожалел об этом…