мои искренние ответы на умные вопросы

Несколько недель назад финский журналист задал мне ряд умных вопросов:

1. Вы не очень "глубокий пессимист" в отношении возможности, что Россия будет более демократична в будущем. Можете вы конкретизировать, что именно в российском обществе сегодня дает надежды так думать? Можно ли сравнивать Россию в этом плане с такими обществами, как страны Восточной Европы или Центральной Азии? Почему можно, почему нельзя?

2. Все общества меняются, хоть говорят, что "ничего нового под солнцем". Что именно подвергается изменениям в российском обществе сейчас и что остается неизменным? В глазах обществоведа – где в России сейчас локомотивы развития, а где тормоза?

3. На Западе говорят, что российское общество очень консервативно. Но в любом обществе много слоев и тенденций. Где можно найти самые "опасные" проявления консервативности и где идет нормальное движение вперед?

4. При сравнениях России с Западом часто говорят о том, что на Западе все плохо и в России так делать нельзя ("имитировать западные грехи"). Но торговля, экономические и культурные контакты невозможны без влияния. Почему в России многие боятся "западных болезней" и даже думают, что лучше заболеть «китайском или вьетнамском гриппом» чем «польским или германским насморком»?

5. Какое положение и авторитет сейчас в России у общественных наук? Каковы взаимоотношения между политиками, чиновниками и обществоведами? Есть ли серьезные разговоры и форумы где политики и ученые могут вместе обсуждать актуальные проблемы? Найдете ли вы в этом отношении серьезные разговоры в СМИ?

6. Что люди на Западе больше всего НЕ понимают в российском обществе? Что нам надо изучать, чтобы мы могли лучше ориентироваться в проблемах России?

http://grey-dolphin.livejournal.com/774613.html

Ниже - мои искренние ответы на эти вопросы:

1. В социально-экономическом отношении Россия по мировым меркам – относительно развитая страна (высокий уровень GDP per capita, образование, урбанизация и т.д.). У нее нет объективных препятствий к тому, чтобы развиваться в направлении демократизации подобно тому, как произошло после падения коммунистических режимов в странах Восточной Европы (те же Польша и Чехия). Препятствием на этом пути в России и в ряде других постсоветских стран сегодня служит крайне архаичная политическая система, призванная обслуживать интересы элит. Она возникла в 1990-е годы на руинах советского строя и укоренилась в 2000-е годы. Многие наблюдатели рассчитывают на то, что экономическое развитие и более глубокое вовлечение в международные связи в течение десятилетий приведут к демократизации России и других постсоветских стран, хотя нынешние изоляционистские тенденции и отказ властей от установок на экономический рост препятствуют этим процессам.

2. Россия сильно изменилась в последние два десятилетия в социально-экономическом отношении. В России возник и вырос новый бизнес, в том числе и международный. В крупных городах рос средний класс с характерными тенденциями потребления и досуга, ориентацией на международную вовлеченность. Эти агенты вполне способны стать локомотивами изменений в стране, направленных на экономическую и политическую модернизацию. Но правящие группы, заинтересованные в сохранении собственного господства, смогли навязать стране иную повестку дня, обращенную не в будущее, а в прошлое. Отсюда – консервация крайне неэффективных механизмов управления государством, попытки реставрации символов и идей советского прошлого, интенсивная государственная пропаганда и «точечные» репрессии против оппонентов власти. Власти эксплуатируют пост-имперскую ностальгию, и многие россияне по крайней мере, пока, готовы обменять рост материального благополучия и перспективы развития страны на поддержание обветшавших мифов. Эти тормоза сегодня сильны, но удерживать их в нынешнем состоянии будет все сложнее, особенно на фоне нарастающих экономических проблем страны.

3. Наиболее опасным мне кажется принципиальный отказ как российских властей, так и значительной части российского общества на развитие страны в том направлении, в котором движутся многие страны и регионы мира – экономический рост, демократизация, международная интеграция. Россия сегодня взяла на вооружение лозунг Back to the USSR и во внутренней и во внешней политике. К реальности этот лозунг имеет косвенное отношение – и потому, что мир изменился со времен «холодной войны», и потому, что многие элементы советской социально-экономической модели (такие, как относительно низкий уровень социально-экономического неравенства) разрушаются на глазах. Этот тренд перекрывает многие позитивные изменения, происходившие в России – повышение уровня индивидуальных свобод, рост уровня жизни многих социальных групп, развитие новых форм самоорганизации (СМИ, гражданское общество, новые модели и механизмы образования). Сегодня эти изменения в лучшем случае заторможены, в худшем – они обращены вспять.

4. За этими опасениями стоит «синдром посредственности», о котором я писал пару лет назад: http://www.ponarseurasia.org/memo/mediocrity-syndrome-russia-domestic-and-international-perspectives Несколько упрощая, российским элитам и российскому обществу не хочется признавать реальность, отсюда – иллюзии в отношении воображаемых «друзей» типа Китая. Стремление к изоляции от Запада нереалистично и непродуктивно. Платой за эти иллюзии может стать глубокое разочарование и исчерпание ресурсов для дальнейшего развития страны.

5. Общественные науки в России в советский период находились в состоянии глубокого упадка, и тенденции к их возрождению после распада СССР сегодня снова находятся под большим вопросом. В прежние годы, политики и чиновники время от времени проявляли интерес к соображениям обществоведов, касавшихся конкретных аспектов политического курса – скажем, вопросы финансовой и денежной политики, отдельные социальные проблемы. Эти вопросы обсуждались публично на различных площадках – таких, как Гайдаровский форум, который ежегодно проводится под эгидой Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте России. Конечно, политики и чиновники отводили экспертизе обществоведов лишь технократическое значение: в лучшем случае они обсуждали отдельные аспекты курса реформ, но не хотели обсуждать принципиальную непригодность политического режима и/или механизмов управления государством для успешного развития страны. Разговоры о том, что именно надо делать, ведутся в серьезных СМИ (таких, например, как газета «Ведомости»), на отдельных общественных площадках (как Комитет гражданских инициатив, который возглавляет Алексей Кудрин), но политики и чиновники на них реагируют куда меньше, чем несколько лет назад.

6. Россия – это вовсе не уникальная страна. Специфика ее истории, культуры, географии, разумеется, присутствует, но своя специфика есть у любой страны. Поэтому важнее уделять внимание не только особенностям России, но и тому, как российские проблемы выглядят в сравнительной перспективе, на фоне опыта других стран и других эпох. И пост-имперский синдром, который переживает страна, и «сворачивание» ее вовнутрь, ориентация на международную изоляцию и противопоставление внешнему миру, и страх перемен, который демонстрируют руководители страны – это не проявления «особого пути» России, а проявления более общих тенденций экономического, политического и социального развития. Надо признать, что опыт преобразований в России после 1991 года оказался в целом неудачным, и необходим глубокий и пристальный анализ причин и механизмов этих неудач, чтобы извлечь уроки из этого опыта на будущее.

А как бы на эти вопросы (кратко) ответили Вы?