Ответ для себя

Обсуждение про самиздат http://ivanov-petrov.livejournal.com/1842649.html меня как-то совсем удивило. Люди, как намыленные, убегали от ответа - я это видел уже множество раз в этом ЖЖ по разным поводам, и вот еще один. Мне захотелось в этом случае отыскать ответ - ну почему же такие разные и очень умные люди, каждый на свой манер, говорит всего одну вещь: я уже знаю, как все было, было вот так, и не приставайте ко мне с вашими выдумками. Это ведь позиция, когда ответ не интересен, от него закрываются. Почему? Мне предложили какие-то варианты - вина... Мне это не показалось ответом. Вина? Перед кем? За что? В общем, мне не понятно. И я плюнул и попытался вспомнить какие-то старые знакомства. Отправился в путешествие в прошлое. Не интервью брать, конечно - а просто для себя отыскать ответ. Его подтвердить нельзя, это совсем особенное исследование должно быть, но я хоть для себя его получил.

Ответ оказался неприятным, неожиданным, мне его не захотелось понимать и мне неприятно об этом говорить. В общем, таким и должен быть ответ - а иначе это было бы просто чем-то маскирующимся под ответ. А тут - даже заговаривать как-то противно. Слова как деревянные, разве ими можно объяснить? В общем, можно это сказать наскоро, без надежды, что будет понято правильно.

Диссидентство и самиздат обычно были весьма рискованным делом, были связаны с риском. Очень большим многолетным риском, входящим в повседневную жизнь. Я не о людях из "ореола", не о тех, кто изредка брал почитать книжку, а о тех, кто хранил, распространял, размножал и пр. Люди, которые этим занимались, были, конечно, обычными, и вплетать риск для себя и всех близких в повседневную жизнь - дело очень особенное. Как бы сказать. Как я понимаю, никакие рискованные виды спорта рядом не лежат по сравнению... Это просто другой класс риска и опасности. Так вот, человеческая личность очень существенно определяется этими рисковыми ситуациями. Попытаюсь сказать прямее. Личность человека оказывается в значительной степени выстроенной в связи со всеми обстоятельствами этого дела. Это даром не проходит. Когда человек много лет многим рискует - у него жизнь оказывается с этим связана. Это не просто такое внешнее обстоятельство - то есть, то нету. Это жизненный опыт в глубочайшем смысле. Затрагивающий самые устои того, кто такой человек.

Так вот, еще тогда, занимаясь такими делами, человек приходил к некоторым ответам... или способам жизни. Он себя делал, он определял, как устроена жизнь. И это так и осталось. Это уже навсегда. И тут я вовсе не о том, что люди обязательно искалечены - хотя и этого хватает, там было много крайне тяжелых обстоятельств - ну, например, предательство и всякие такие вещи. Но главное не в этом. Поскольку человек уже нашел ответы на некоторые вопросы своей жизни, он теперь нашел и то, чего нет. Он уже знает, как бывает и как не бывает, он уже по ту сторону вопроса - он знающий. Вот это и оказывается калечащим фактором - частичное знание, заменяющее полное. Человек не хочет соваться в некий круг вопросов, потому что все он там уже знает, там уже все понятно, зачем это ворошить, заранее ясно, с чем он никогда не согласится и какие варианты, имеющиеся в жизни, ему кажутся несуществующими. Даже из одних и тех же ситуаций разные люди делали для себя совершенно разные выводы, а ситуации сильно различались - в одной Москве были очень разные ситуации, и все иначе было в Питере, и в Киеве, и на Урале еще иначе. И вот все это разнообразие человек внутренне не признает - у него всего одна жизнь, и он совершенно уверен, что она - была. И с той же уверенностью он уверен, что всё было - вот так, и только так. И даже обсуждать возможную неоднозначность и, значит, неправоту его жизни - ему больно. Он не хочет.

Это, как бы сказать, предельная концентрация частичности опыта. Частичность не желает становиться полнотой и цельностью - потому что очень ценит себя, вот такую вот частичность. Она не даром получена, за эту частичность очень многим заплачено, ей цена - жизнь. И человек насмерть сопротивляется попыткам его убить - то есть изменить его взгляд на жизнь. Это так или иначе проявляется во всех человеческих разговорах, но обычно - мягко, поверхностно. А тут - самый нерв, это выработано в ситуации риска судьбой, и человек зубами держится за уже добытые им ответы. Ни к каким новым знаниям он не готов, он их не увидит, хоть что делай. Защита очень сильная.

И впечатления у меня сильные. Можно назвать это проявлением человеческого эгоизма, или желанием жить... Вцепляются в свою крошечную правду зубами - и, зажмурив глаза, кричат: ничего кроме этого не было! Это - та грань, где человеческая частичность переходит в отрицание мира. Смотреть на это тяжело, не то что сопереживать.

Не обязательно это описывать как нечто отрицательное. Если угодно, я то же самое могу описать как достижение. Скажем, если сравнивать моих одностранцев и людей западных, каких-нибудь французов, то мои - какие-то непропеченные. У них проблемы с формой, они не устоялись, не определились. Это не зависит от возраста, дело не в молодости данного человека - вполне зрелые мужчины или пожилые уже - скорее, засохли непропеченными, а не приобрели собственную форму. Проявляется это в массе деталей, тут ведь не грубость, скажем, или решительность имеет значение, а манеры, отрегулированность поведения, выработанные для баланса формы. У нас это крайняя редкость, а на западе, если говорить - для определенности - о французской культуре, не о понаехавших, конечно - там это было нормой, по крайней мере когда-то, тут много оговорок и примечаний, ну ладно. Так вот, в России люди не имеют формы, их собственные личности, их характер обычно слабо соответствует их привычкам, поведению, формам общения и пр. - они сами не умеют себя вести по-своему, они ведут себя рывками, по принятым грубым шаблонам, временами срываясь на экзистенциальный крик, а вот именно выработанной и рабочей формы, позволяющей регулярно и размеренно вести себя именно в соответствии с тем, как ты сам устроен - обычно нет.

И эта форма в большей степени есть у тех людей, о которых речь - о старых участниках диссидентского движения. Они себя повидали в большем числе ситуаций, чем обычные люди, они о себе больше узнали, им пришлось больше себя контролировать - и они лучше знают себе цену, и у них в поведении отражается несколько большая зрелость, чем в среднем по больнице. Вот эта сформированность, наличие хоть каких-то форм поведения, их отличает. Та частичность, о которой шла речь выше - оформилась. У людей просматривается лицо. Вместо того блина, который можно видеть вокруг чаще всего - у них прорезается лицо. Характерное - ну конечно, лица этим и отличаются.

Так что это можно сказать и как положительную черту, и как отрицательную, но вот впечатление глубокой неприязни, нежелания с этим контактировать, желание отстраниться - не меняется. Видимо, именно в этой сфере происходит контакт с самостью другого человека - и этот другой очень отталкивает. Он совсем иначе устроен, он не идет на компромисс, он чуждый - и таких чуждых каждый первый.