Про просвещение

«К раскладке нот подходил на рынках и у Китайгородской стены одетый в потертую крылатку длинноволосый, гладко выбритый субъект актерского типа.
- Что за ноты?- громовым гласом вопрошал он.
Ему пояснили.
- Ага! Это я беру себе, тебе не нужны, а я певец…
- Деньги заплатите, так возьмете,- возражал продавец- всего-то сорок копеек…
- Ну зачем тебе сорок копеек?- басил субъект.- Я тебе говорю, что я певец, а ты невежда и в оперном искусстве ничего не понимаешь. Ничего!.. Ну, как поется ария Гремина из «Онегина»? Не знаешь? А продаешь ноты и просишь сорок копеек? Невежда, трижды невежда! А вот так: «Любви все возрасты покорны, её порывы благотворны…»
Начиналось пение, собиравшее любопытных.
- Верните, господин, ноты,- умолял продавец,- или платите деньги, не то обоих заберут в полицию.
- Ага! Боишься? А вот: «На земле весь род людской чтит один кумир священный, этот идол драгоценный…». Бас-то какой у меня?! На всем рынке слышно… Я, брат, артист оперный…  Понял, драгоценный? Невежда! А ты сорок копеек. Ну, попробуй, возьми «до». Не можешь? А «си»? Тоже не можешь?
К певцу и к раскладке нотника, торговавшего одновременно и антикварной книжной «розбитью», т.е. разрозненными экземплярами старых изданий, начинал пробираться блюститель порядка - городовой.
- Уходите, пожалуйста, господин, под штраф с вами попадешь, на чай городовому давать и места лишишься. Черт с вами и с нотами…- почти взмаливался рыночник
- Ага! Благодари меня, я в душу твою влил просвещение… Просвещение! Лирический дух… Музыку! Только я даром ничего не беру, вот тебе на ноты пятак… Сдачи не надо!
И, сунув в руку совершенно растерявшегося продавца медный пятак, субъект уходил с нотами, но немедля возвращался и хлопал собеседника на прощание по плечу.
- Завтра зайду,- ободрил он его,- ещё поговорим. Пение, брат, великая вещь! Могу тебя обучить, а ты и не благодаришь.».

Евгений Иванов. Меткое московское слово. Быт и речь старой Москвы. М.: Московский рабочий, 1985. С.112-113.