homers_wife про увлечения домашними родами, «естественным родительством», и выстраивании сообществ по подобному увлечению, решил почитать этнографов, как выглядели 100 лет назад практики, связываемые со «здоровым образом жизни», «лечением» и «очищением».--------------------------------------
«…эти доморощенные лекари помимо кровопускания и удаления зубов действительно брали на себя более сложные операции как, например, упомянутые «фонтанель» и «заволоку». Между прочим, фонтанелью назывался глубокий разрез на коже, в который вкладывалась обыкновенная горошина, «заволокой» же – два параллельных надреза, находившихся на некотором расстоянии один от другого, соединённые между собой продёрнутой под толщу кожи полотняной тряпочкой. В первом случае горошина сама по себе вызывала процесс нагноения, а во втором то же самое явление достигалось путём периодического передёргивания ткани из стороны в сторону. Такие хирургические операции считались «полирующими» кровь и способствующими в некоторых случаях выздоровлению, а в других даже продлению жизни…
К цирюльникам относились как к людям мудрым, усвоившим себе высокое знание лекарской науки. Им доверяли, пожалуй, больше, чем врачам, приписывая чуть ли не силу колдунов и «наговорщиков» (которые в такого рода псевдомедицинских практиках образовывали следующую стадию лженаучности, когда веры и магии было больше, а манипуляций – меньше).
Мне приходилось слышать:
- Ну его к псам твоего дохтура, - завтра запрягу коня и отвезу бабу к цирюльнику Петровичу. Есть такая добрая душа. Сорок вёрст от нас… А уж как лечит, как лечит! Иван Назарыч совсем от живота отходил, а он его справил. Три слова сказал и воду дал пить… Дохтора при Баранове холеру разводили!
Сообщавший мне это крестьянин находился с женой в губернском городе Нижнем Новгороде, где было рукой подать и до больницы, и до частной врачебной помощи.
Говорили также: нашему кузнецу Павлу земский дохтор жилу не туда завернул на локте, без руки человека оставил, а цирульник потянул, и всё, как ни бывало. Вот те и дохторьё! Дым с худой трубы от елоховой шишки!
Кровососные банки представляли собой более сложную процедуру. Сначала наставлялась сухая банка, срывалась и на опухшее место накладывался «штуцер» с 12ю топориками, ударявшими одновременно при нажимании кнопки. Штуцером называлась механическая квадратная коробка с пружиной внутри, механически приводящей в движение ряд острых ножичков, быстро появлявшихся и исчезавших в специальных отверстиях. На надрезы вновь наводилась банка, воздух из которой опять вытягивал или, как говорил Павел Петрович, насасывал губами цирюльник. Когда банка наполовину заполнялась кровью, операция считалась законченной. Были особые любители этой операции, лишённой основных правил гигиены, за исключением, впрочем, прикладывания водки или спирта к порезам.
Постоянным клиентами парикмахеров-фельдшеров были грузчики хлебоссыпных элеваторов, расположенных в СПб на Калашниковой набережной, резиденции богатого купечества. Рабочие, изнурявшиеся от непосильной, тяжёлой работы, когда не разгибалась от продолжительного ношения кулей поясница, обязательно заходили к цирюльнику и просили «пустить кровь». Банки не удовлетворяли их, и специалист прибегал к казавшемуся ему наиболее радикальным методу. Пациенту туго затягивали жгутом руку выше локтя и ударом ножичка, также как и в «штуцере», имевшем вид топорика, но носившем название «шнипера», надрезали сосуд. Из последнего била фонтаном струя крови, «принимавшаяся» помощником оператора в таз. В руку пациента давалась ещё палка, которую он, усиленно шевеля большим пальцем, сжимал, и тем увеличивал кровопускание. Весной, перед началом горячих сезонных работ, в цирюльнях обязательно появлялись почти все грузчики. Каждому из них выпускали от 1го до 3х фунтов крови, причём оператор брал каплю на ноготь и проверял на глазок её клейкость и чистоту. Жидкая, прозрачная кровь давала основание прекратить операцию, густая и тёмная – продолжать.
Цирюльники уверяли при этом, что от ношения тяжестей в пояснице образуются сгустки, которые они и удаляют вышеописанным способом перед началом сезонного дела. После очищения на надрез накладывалась намоченная в воде тряпица и делалась примитивная перевязка. Брали за это лечение до 60 коп. с человека, что при пропускной способности магазина в день до 70 человек давало сравнительно крупный доход.
Старые грузчики уверяли меня, что после значительной потери своей крови они приобретали к работе особую лёгкость и как бы молодели…
Евгений Иванов. Меткое московское слово. Быт и речь старой Москвы. М.: Московский рабочий, 1985. С.191, 196, 226-227.
Причём речь идёт о горожанах, которые могут выбирать между соответствующими практиками и больницей, и в этой ситуации выбора могут предпочесть первые и нести туда деньги.
…………………………………………………………………..
Понятно, что это не лечение даже близко, но уместен вопрос – есть ли у этого рода практик некий полезный эффект, в силу которого они сохраняются пусть как «вирусы мозга»? Если вспомнить, что социальное управляет биологическим как всадник лошадью, то статус такого рода практик понятен. Это орудия социального труда вроде обливаний Суворова или камешков Демосфена, направленных на гиперкомпенсацию недостатков биологического обеспечения некоторого рода умений, которое для людей здесь и сейчас оказывается важным, как риторика для афинян.
Но какого рода умения имеются в виду? Позитивный эффект от такого рода истязаний бывает – в силу эффекта плацебо или адаптирующей роли стресса. О плацебо хорошо и подробно пишет Бен Голдакр в «Обмане в науке» (глава 5, стр.72-96). А недавно для плацебо был показан интересный эффект – оно сильней действует на добрых и покладистых (они же альтруистичней, более склонны к взаимопомощи и сильней поддаются социальному влиянию). То есть если подобная практика распространится в неком сообществе, то она будет выступать своего рода помпой, «нагнетающей просоциальность с кооперацией».
Или, точнее, для альтруистов, людей просоциальных и склонных к кооперации от истязательной практики будет не только минус, но и плюс, который у сильных, здоровых людей может и перевесить. Для индивидуалистов-асоциальных плюс если и будет, то лишь в силу эффекта гандикапа, а скорей всего только минус. Поэтому данные практики имеют непрямой, но общий эффект укрепления социальных связей и отбора членов сообщества на привязанность друг к другу, взаимную кооперацию и пр.нужные вещи. Почему и передаются как "вирусы мозга", если их специально не выкорчёвывать.
Комментарии (0)