wsf1917 в связи со Сталинским планом преобразования природы рассказывал, что под конец жизни т.Сталин лишил Лысенку благорасположения, стал отнимать монополию в биологии, поскольку повсеместное насаждение его метода лесопосадок (основанного на антинаучном отрицании внутривидовой конкуренции в природе) вызвало массовую гибель деревцев.«родимая азиатчина разом перечеркнула достоинства советской власти и её модернизационного влияния. Сперва замечательный научный план был исковеркан в угоду устойчивому фавориту вождя (и вождь, постоянно следивший за положением в стране, не мог понять, что всё будет испорчено – в отличие от заводов и производства оружия, биология и с/х были за пределами его понимания, или, точней, здесь он думал, что для успеха надо скорей следовать старой крестьянской традиции, а не рвать с нею). Затем, когда вождь умер, партийное руководство прекратило осуществлять этот план и начало осуществлять другие – как будто бы план нужен вождю, а не стране.
В защиту товарища Сталина надо сказать, что в 52-53 году, читая сводки о массовой гибели деревьев в заложенных лесополосах, он понял ответственность Лысенко за эти провалы и стал понемногу терять к нему доверие. В эти годы стала возможной критика наиболее одиозных лысенковских концепций, вроде «новой теории вида», и партийные органы стали отворачиваться от прожектёра, так что монополизм Лысенко заколебался. Проживи тов.Сталин ещё года два – всё было бы хорошо – Лысенку бы наказали, План преобразования природы так или иначе реализовали бы, и устойчивые урожаи к 60-м-70-м годам были б получены, а степи спасены от тотальной распашки. Но Сталин помер, его место занял кипучий дурак Хрущёв[1], у которого Лысенко вновь стал фаворитом» (link).
------------------------------------------------------
Вот помянутая там статья лесовода В.Я.Колданова («Лесное хозяйство», №12-1954), где суммированы претензии к лысенковскому методу.
1-2-3-4-5-6-7-8-9
«Можно ли при таком огромном производственном опыте колхозов и лесхозов степных и лесостепных областей Европейской части СССР и обширном материале научных учреждений, показавшей отрицательные результаты применения пятилуночной схемы гнездового посева дуба, особенно с с/х культурами, утверждать, что теоретические предпосылки гнездового способа подтвердились? Где объективное доказательство, укрепляющее научную основу гнездового посева дуба по методу Т.Д.Лысенко? На полях колхозов и на лесокультурных площадях в гослесфонде их нет. Не получены они и в научных учреждениях, квалифицированно занимающихся изучением гнездового способа. Поэтому мы думаем, что для такого утверждения нет и не было серьёзных оснований ни у автора схемы посева дуба пятилуночным способом, ни у тех, кто разделял эту точку зрения автора. [что неудивительно, если вспомнить, как ТДЛ приходил к этого рода «научным» выводам – на кок-сагызе, а потом применял на дубе (((. В.К.]
Вот почему в настоящее время, по нашему мнению, стало возможным поставить своего рода итоговый вопрос: кто же оказался прав – академик Лысенко с его схемой гнездового посева дуба или те лесоводы и агрономы, которые своевременно указывали на непригодность этой схемы. Жизнь показала, что линия работников лесного хозяйства, занимавшихся полезащитным лесоразведением, была правильной, а линия академика Лысенко была в основе своей неправильной».
А вот его дискуссия с Трофимом Денисовичем на совещании по полезащитному лесоразведению («Лесное хозяйство», №3-1955).
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14
Обратите внимание, Колданов (и другие докладчики, даже те, кто ещё верит, что лысенковский способ работает) говорит о практических трудностях применения данного способа, а Лысенко его (их) и не слышит: как глухарь на току, рассказывает о преимуществах собственной теории, обвиняет собеседника в недостаточном владении ей и пр. Плюс, руководя коллективами 2-х институтов и «научной частью» всего с/х СССР, за 5 лет он так и не настропалил сотрудников выпустить вторую инструкцию по проведению лесопосадок, которая давала ответ, как обойти трудности, возникавшие при посадке по его методу. С действительно «работающими» идеями так не бывает.
P.S. Из известной книги Костырченко про еврейский вопрос в СССР 1917-1953 гг. узнал, что другой побудительной причиной для Сталина стала антисемитская кампания 1948-1953 гг., в которую переродилась «борьба с космополитизмом». В сложившейся ситуации под ударом оказался Презент – разнообразные грехи, малые и побольше, позволяли использовать национальность для избавления от него.
««…уже через год [в 1949 году. В.К.] критика Гурвича приобрела совершенно иное звучание. Тогда с нападками на него выступил ленинградский профессор биологии Б.П. Токин, который в начале 30-х был активным членом «Общества биологов-материалистов». Он проинформировал ЦК о том, что еще в 1942-1943 годах покойный академик А.А. Заварзин якобы поведал ему по секрету, что в Ленинграде создана еврейская масонская ложа, почетным председателем которой избран не кто иной, как Гурвич, а секретарем при нем — Александров. Об этом таинственном помощнике «великого магистра» мифической масонской ложи — профессоре В.Я. Александрове доноситель уже от себя сообщил, что тот после войны не только «идеологически не разоружился», но даже «сколотил» в конце 40-х в Ленинградском всесоюзном институте экспериментальной медицины (ВИЭМ) АМН СССР «группу сионистского типа», в которую вошли директор института Д.Н. Насонов, профессора П.Г. Светлов, А.А. Браун, А.Д. Браун и другие ученые, в основном еврейского происхождения. 7 марта 1950 г. заместители заведующих Агитпропом и сельскохозяйственным отделом ЦК Д.М. Попов и B.C. Яковлев доложили Маленкову, что сведения, полученные от Токина, заслуживают серьезного внимания. После этого в ВИЭМ была отправлена комиссия ЦК, и вскоре там начались увольнения. В числе первых остракизму . подверглись еврей Александров, добавивший к своим прошлым «прегрешениям» еще и «вопиющую националистическую выходку» (изобразил в стенной газете института парторга отдела морфологии, отрубающего головы сотрудникам-евреям), а также директор института Насонов, который хоть и не был евреем (в ходе проверки это выяснилось), зато происходил из дворян163.
Набиравший обороты антисемитский натиск был настолько силен, что под ним не устоял даже такой, казалось бы, всесильный приспешник Лысенко, как И.И. Презент. Этот беспринципный авантюрист и демагог сделал феноменальную карьеру благодаря тому, что еще в 30-х вместе с академиком М.Б. Митиным «теоретически» обосновал правильность учения Лысенко, который в свою очередь протащил его в академики ВАСХНИЛ и сделал своей «правой рукой». Но вот с конца 1949 года на ЦК, Совет министров СССР и Министерство высшего образования СССР обрушился мощный поток критических писем с жалобами на Презента.
Тогда лжеученому с внешностью галантерейного красавца припомнилось многое: и то, что при заполнении анкеты он скрыл свое буржуазное происхождение (из семьи крупного торговца), и его пять браков, и то, что в 1933-м очередная его пассия застрелилась у него на квартире из его же револьвера, и то, что в 1938-м он исключался из партии за «связь с троцкистско-зиновьевскими террористами» (потом был восстановлен). Приводились и свежие факты, собранные с учетом новых идеологических веяний преподавателями МГУ. В одном из посланий Презент характеризовался отнюдь не только как научно несостоятельный декан биофака: «Это просто развратник молодежи во многих смыслах и отношениях... Он изгнал из Московского университета всемирно известных русских ученых: академика М.М. Завадовского, академика И.И. Шмальгаузена, профессора Д.А.Сабинина, профессора А.А. Парамонова и многих других и заменил их такими неучами еврейской национальности, как Н.И. Фейгенсон, Ф.М. Куперман, И.Я. Прицкер, В.Г. Лиховицер, Б.А. Рубин и др. Эта замена является глубоко вредительским актом. В университете, носящем имя великого русского ученого Ломоносова, нет места настоящим русским ученым, а неучи евреи призваны развивать русскую науку»164.
По иронии, а может быть, по логике судьбы, излюбленное оружие Презента, применявшееся им в шельмовании коллег-оппонентов, — демагогия обернулась теперь против него самого. Напрасно он потом искал защиты у Маленкова, напоминая ему о недавнем обещании: «Напутствуя меня на работу в МГУ, Вы разрешили мне беспокоить Вас, когда нужна будет Ваша личная помощь. Сейчас я чувствую такую острую необходимость...». На сей раз высокопоставленные чиновники аппарата ЦК, а также Минвуза СССР выступили против наиболее одиозного приспешника Лысенко. Их стараниями Презент вскоре лишился должностей декана биофака и заведующего кафедрой дарвинизма МГУ, а также был отстранен от руководства одноименной кафедрой в Ленинградском университете165.
Шовинистические страсти вокруг Презента обернулись для многих работавших в МГУ евреев, кстати, никоим образом не связанных с Лысенко, крупными неприятностями. В конце 1950 — начале 1951 года произошло их массовое изгнание из общества испытателей природы при университете, которое возглавлял академик Н.Д. Зелинский. В июле 1952-го ЦК распорядился прекратить издание этим обществом многотомного словаря «Русские ботаники». Запрет обосновывался тем, что труд изобиловал якобы статьями-персоналиями «о лицах, в большинстве своем ничем себя не проявивших в области биологической науки» (далее следовал список ученых, главным образом с еврейскими фамилиями). Составителей обвинили также в популяризации научной школы академика Н.И. Вавилова, умершего в 1943 году с клеймом «враг народа» в Саратовской тюрьме, а также в преклонении перед «менделистами-морганистами»166.
Однако за разбирательством скандальных похождений Презента и рутиной антиеврейской чистки на «биологическом фронте» недруги Лысенко на Старой площади (прежде всего Ю. Жданов, жаждавший реванша за унижения, испытанные в 1948 г.) не забыли о лично для них главном деле — развенчании в глазах Сталина научного авторитета «народного академика». С этой целью в аппарате ЦК запаслись основательным компроматом, почерпнутым главным образом из многочисленных доносов, в которых утверждалось, что в бытность свою студентом в Киеве Лысенко, величаемый однокашниками в глаза «Распутиным», женился на происходившей из дворян научной сотруднице кафедры физиологии растений Литвиненко-Вольгемут, что его отец — кулак из деревни Карловка Полтавской области, а брат (Павел) во время войны сотрудничал с немецкими оккупантами и потом, оказавшись на Западе, «выступал с клеветой на СССР по английскому радио».
Но и установленная вождём монополия Лысенко в биологии[2], вредные для науки и престижа страны чистки учёных, придерживающихся других взглядов, вызывали недовольство у той части (большинства) аппарата, для которой коммунизм и интересы СССР значили больше сталинской воли. Даже не будучи лично биологами (как и.о. зав.отделом науки ЦК т.Суворов, физик по образованию), они понимали необходимость свободы научной дискуссии и старались покончить с лысенковской монополией.
«Первый решительный шаг в дискредитаций Лысенко был предпринят на Старой площади в апреле 1952 года. Обобщив многочисленные жалобы на него, руководители отделов ЦК Ю. Жданов (науки и вузов), А.И. Козлов (сельскохозяйственного), министр сельского хозяйства СССР И.А. Бенедиктов подготовили на имя Маленкова записку, в которой обвинили Лысенко в насаждении «аракчеевского режима» в биологии и стремлении добиться диктаторскими методами признания всех своих научных гипотез как непогрешимых истин, в том числе и недавно сформулированного им теоретического положения об отсутствии внутривидовой борьбы (конкуренции) в живой природе. 24 апреля секретариатом ЦК было принято постановление, порицавшее Лысенко за то, что тот «не способствует развитию творческой критики среди научных работников», а также обязавшее его срочно представить в ЦК доклад о работе ВАСХНИЛ. Кроме того, Жданову и Козлову поручалось подготовить к 10 мая предложения по организационному «укреплению» ВАСХНИЛ. Что конкретно под этим подразумевалось, выяснилось, когда вскоре Козлова вызвал к себе Маленков, только что побывавший у Сталина, и ознакомил с указанием вождя: передать руководство ВАСХНИЛ от президента академии вновь созданному президиуму, в который ввести научных противников Лысенко и тем самым ликвидировать монополию последнего в биологической науке. После этого была создана правительственная комиссия по реформированию ВАСХНИЛ. Однако руководившие ее работой представители ЦК вскоре, как и все чиновники на Старой площади, занялись подготовкой съезда партии, а затем их внимание переключилось на «дело врачей»167. Произошедшая вскоре кончина диктатора отвела от Лысенко нависшую было над ним угрозу, ибо его взял под защиту новый хозяин ЦК — Хрущев».
[2] В условиях оппозиции значительной части партаппарата (включая таких фигур первого ряда, как А.А.Жданов, и инстанций, вроде отдела науки ЦК) лично т.Сталин стал редактором доклада Трофима Денисовича на сессии ВАСХНИЛ, «заострив» формулировки в сторону политических обвинений. Он же позволил Трофиму Денисовичу утверждать, что «его мнение поддерживается ЦК» (что заставило замолчать большую часть критиков) и – главное – позволил Лысенко не проводить выборы в ВАСХНИЛ, а действовать путём кооптации. За предвоенные и военные годы образовалось много вакантных мест – кто, как Прянишников, помер, кто как Вавилов и Мейстер, погибли во время репрессий. Выборы точно не дали б Лысенко большинства, поэтому генетики и селекционеры требовали довыборов, и в 1947 году они даже были назначены. Но дальше вождь обратил на него внимание, довыборы были отменены, Лысенко добился кооптации, после чего ввёл туда кучу своих сторонников.
Комментарии (0)