Перевал или история одной неудачи

Каждый раз, когда разговор хотя бы по касательной задевает Кира Булычева, находится, о чём бы порассуждать. Он, Кир Булычев, при том, что в СССР по популярности вплотную приближался к Стругацким, да и сейчас не забыт, всё же недооценён. Более того, он, кажется, и сам себя недооценивал, разбрасываясь на всякую актуальную ерунду, приносившую ему сиюминутные бонусы, но сейчас, по прошествии времени, сильно искажающую восприятие его творчества. Но это – ладно. Оценку оставим на потом. Сейчас же стоит поговорить о повести Кира Булычева «Перевал» и её экранизации. Заранее прошу прощения у уважаемых членов коммьюнити за то, что о книге, по которой поставлен фильм, здесь сказано не меньше чем собственно о фильме.



Повесть была опубликована в 1980-м году в журнале «Знание – сила», в 1984-м увеличилась вдвое, будучи дополнена второй частью, так что превратилась в повесть «Посёлок», что, на мой взгляд, её не украсило, а ещё позже, в 1988 превращена в мультфильм тщанием режиссёра Тарасова, проигнорировавшего вторую часть.
Сюжет «Перевала», наверно, все помнят – борющиеся за выживание остатки потерпевшей крушение звёздной экспедиции отправляют к разбитому кораблю группу подростков, которые должны принести медикаменты и, если удастся, послать сигнал бедствия. Это – последняя надежда «космических робинзонов», стремительно скатывающихся на уровень дикарей.
Понятно, что одичание в чужном смертельно опасном окружении и упорные попытки остаться людьми даже в нечеловеческих условиях является метафорой попыток самосохранения интеллигенции в позднесоветском застое: звёздное устремление первой половины 60-х закончилось катастрофической утратой иллюзий в 1968 году и мучительным приспособлением к сосуществованию с разообразными «шакалами» и «снежными блохами». Надежда – на детей, и Кир Булычев делает вид, что разделяет эту надежду, хотя по ходу повести всячески показывает, что дети уже никогда не станут теми, кого в них хотели бы видеть изнемогающие от болезней, ранений и усталости «старики», помнящие голубое небо Земли.
Перевал – ключевая точка. Это граница, за котрой дорога идёт только вниз, и перевал дя героев повести Кира Булычева давно пройден. Но Кир Булычев гуманист и хочет оставить героям (и читателю) надежду на то, что вынесенные из прошлого (с разбитого корабля) артефакты помогут дотянуть до того момента, когда (возможно) придёт помощь.



Тарасов всю эту проблематику выбрасывает за ненадобностью, оставляя схему похода за сокровищем. Никакого одичания: детишки послушно зубрят бессмысленное «...однажды в студённую зимниюю пору я из лесу вышел был сильный мороз...» и доверчиво расспрашивают старших, что такое «лошадка». Никакого сексуального соперничества двух юных самцов, на котором в значительной степени строился сюжет повести. Никакого внешнего давления, корёжащего и инфицирующего людей – всего лишь монстры, появляющиеся из-за горизонта и уходящие туда же. Сама планета, на первых страницах повести вызывавшая ассоциации с Лесом из «Улитки на склоне» Стругацких (это была рассчитанная ассоциация: поскольку Лес, согласно авторской трактовке – метафора будущего, то и агрессивная, выплёскивающаяся на геров среда «Перевала» - тоже их предполагаемое будущее), представлена стерильной пустотой хирургической палаты. Да и сам космический корабль, «колыбель человечества», оказывается комплексом безжизненных плоскостей, ничем не отличаюхся от плосткостей внешнего мира.



В качестве дизайна использована сюрреалистическая графика академика Фоменко, сама по себе замечательная, но никак не соотносящаяся с действием. К тому же за кадром гремят песни на стихи Саши Черного в патетическом исполнении Александра Градского, то есть, чужой мир лишён и своей акустической сферы, не он давит на героев, а ему навязывается интеллигентская агрессия. Отдельные микроэпизоды фильма завораживающе прекрасны, например, гигантская книга на горизонте, с которой скатываются компакт-диски, но на раскрытие идеи они не работают. Вообще, хотя сценаристом числится сам Кир Булычев, остаётся впечатление, что авторы фильма просто, без всякого смысла, надёргали из повести отдельные фразы и проиллюстрировали их в меру своей фантазии.



Я не считаю, что экранизаторы должны рабски следовать за книгой. Напротив, приветствую всевозможные отклонения от канонического текста, если в финале мы имеет полноценное произведение искусства. Но это не тот случай.
Взят интересный, неоднозначный текст – и на его основе представлен стерильный конформистский комикс с нарочито примитивной идеологией. Стилистически «Перевал» Тарасова близок поп-арту и в стиле поп-арта были решены его предыдущие НФ-фильмы, но в данном случае и от поп-арта, как ни парадоксально, взята лишь форма. Зато ироническое отношение поп-арта к собственной форме, своеобразный сарказм, свойственный этому стилю, аккуратно ампутирован.



Почему Тарасов не воспользовался второй частью повести «Посёлок», можно строить конспирологические предположения, но, скорее всего, он задумал фильм, когда вторая часть ещё не была опубликована и с 1983 по 1987 год «пробивал» свой фильм сквозь цензуру, попутно теряя важные смыслы.
Вторая часть повести мне откровенно не нравится, так как всё важное уже высказано в первой части. Вторая часть – масса приключений и подробное растолковывание идей первой части, для тех, кто не понял. Надо сказать, что во второй части «Посёлка» на передний план выходит своеобразый черный юмор Кира Булычева и одна из сквозных мыслей его творчества, присутствующая почти во всех его повестях и рассказах о контактах. Часть «спасаемых» в его книгах (начиная с «Последней войны») категорически противится «спасению» и своих благодетелей пытается уничтожить, потому что, дескать, «это твоя родина, сынок». Это всё неплохо, однако я против банализации действительно интересных тем.