И снова о вскрытиях - старенькое, а как новье

Выдержка из книги: Тихомиров А.В. Медицинская услуга. Правовые аспекты — М.: Информационно-издательский дом "ФИЛИНЪ", 1996. — 352 с.

ИСКОВОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ

О компенсации морального вреда, обусловленного созданием должностным лицом препятствий для осуществления свободы совести и частной жизни граждан и исполнения воли усопшего и его родных

10 марта с.г. от онкологического заболевания умер муж и отец ИСТЦА, в связи с чем ИСТЕЦ обратился к ОТВЕТЧИКУ за получением справки о смерти.

Покойный на онкологическом учете у ОТВЕТЧИКА не состоял, так как фактически за всю свою жизнь не обращался за медицинской помощью, проживая на территории обслуживания населения ОТВЕТЧИКОМ в течение более 30 лет.

Онкологическое заболевание было установлено и морфологически подтверждено в других медицинских учреждениях.

Дежурный врач 10 марта оформил констатацию смерти при личном осмотре тела покойного.

ИСТЕЦ представил ОТВЕТЧИКУ результаты прижизненных обследований покойного.

Тем не менее, вопреки воле ИСТЦА ОТВЕТЧИК в лице зам. главного врача районной поликлиники, усомнившись в достоверности представ¬ленных врачебных заключений, отказал ИСТЦУ в получении справки о смерти, потребовав патологоанатомического исследования.

ИСТЕЦ оказался в положении, когда, несмотря на просьбы вскрытия не производить, без этого свидетельство о смерти выдано не будет и захоронение тела в соответствии с традициями станет невозможным.

Действия ОТВЕТЧИКА вынудили ИСТЦА поступиться волей покойного и волей его родных.

ОТВЕТЧИК, ссылаясь на инструкцию Минздрава, открыто пренебрегал гражданскими правами ИСТЦА, здравым смыслом и долженствующей врачебной квалификацией, не позволившей установить очевидное.

ОТВЕТЧИК, в попытке избежать бремени мнимой ответственности за действия третьих лиц, своих коллег из иных медицинских учреждений, попросту игнорировал собственную компетенцию, нимало не заботясь о том, каких мук стоит смерть близкого человека, вдобавок усугубляемых сущим произволом.

Очевидное было установлено в морге городской больницы, где расхождений с прижизненным диагнозом, установленным не ОТВЕТЧИКОМ, а другими медикам не было.

Таким образом, отпевание и иные обрядовые мероприятия при за хоронении тела покойного в дальнейшем были соблюдены, несмотря на изначальное препятствование тому со стороны ОТВЕТЧИКА.

ИСТЕЦ обжалует не степень соответствия ведомственным инструк¬циям организационных действий ОТВЕТЧИКА, а противоправность самих этих действий. ИСТЦУ был нанесен непоправимый с нравст¬венно-этической точки зрения моральный вред. Компенсация такого вреда в любом размере была бы несравнимой с реальной его значи¬мостью для ИСТЦА, пожизненными страданиями из-за непоправимо совершенного по воле ОТВЕТЧИКА.

В связи с этим в соответствии со ст. 151 ГК РФ ИСТЕЦ просит суд:

1. Взыскать с ОТВЕТЧИКА в пользу ИСТЦА двадцать пять миллионов рублей в порядке лишь денежной компенсации понесенного морального ущерба.

2. Вынести частное определение в отношении зам. главврача районной поликлиники и поставить вопрос перед администрацией о ее со¬ответствии занимаемой должности.

3. Освободить ИСТЦА от уплаты госпошлины в связи с трудным материальным положением: ИСТЕЦ-вдова — неработающая пенсионерка, а ИСТЕЦ-сын — врач, на заработок которого содержится вся семья (в том числе несовершеннолетний сын и мать умершего).

В рассматриваемом случае смерть у немолодого человека наступила вследствие неизлечимого заболевания. Впервые обнаружено оно было 10 декабря 1995 г. Ровно через три месяца, 10 марта 1996 г. последовала смерть.

10 декабря 1995 г. была выполнена гастроскопия (исследование желудка под прямым контролем зрения). Визуально результаты не вызывали сомнений, однако для гистологической верификации (подтверждения, идентификации) опухоли была произведена биопсия с последующим патоморфологическим исследовани¬ем — заключение: малодифференцированная аденокарционома. В медицинской практике известно, что прогноз в случае мало- или низкодифференцированного рака крайне неблагоприятен и исход наступает быстро. Чтобы удостовериться в степени рас¬пространенности процесса и наличии метастазов 11 декабря 1995 г. было произведено ультразвуковое исследование органов брюшной полости — заключение: метастатическое поражение печени.

Указанные обследования ИСТЕЦ осуществлял для того, что¬бы владеть ситуацией, но не для того, чтобы впоследствии оп¬равдываться, почему он избрал такой путь. И даже менее доку¬ментированные данные о состоянии здоровья близкого человека ИСТЦА вполне устроили бы. Однако заключение от 10 декабря 1995 г. врача эндоскопического отделения бывшей больницы 4 Главного управления М3 РСФСР, там же произведенного гис-тологического исследования биоптата от 15 декабря 1995 г., рав¬но как заключение ультразвукового исследования органов брюш¬ной полости, произведенного 11 декабря 1995 г. выездным врачом городской поликлиники, и его же заключение повторно произ¬веденного исследования от 3 марта 1996 г., за неделю до смерти больного, были на руках у ИСТЦА.

Смерть наступила в 4.30 утра 10 марта 1996 г. Незадолго перед тем побывавшая бригада скорой помощи застала больного уже в фактически агональном состоянии. Столкнувшись с потерей близкого человека, не имея опыта в формальностях процедуры погребения, ИСТЕЦ-сын утром обратился в районную поли¬клинику за справкой о смерти. Дежурный врач поликлиники на месте осмотрела бледно-желтое, анемичное, истощенное тело покойного. Заместитель главного врача, дежурившая в тот день в качестве администратора, обратила внимание на то, что на онкологическом учете в поликлинике больной не состоял. По¬следовали назидания и затем требования принести результаты обследований. После того, как они были ей представлены, опять продолжились нравоучения и ссылки на то, что на документах нет печатей, что оформлены они ненадлежащим образом, и что вообще они не из этой Поликлиники и веры им — ни на грош. Все это осуществлялось не спеша, со смаком, последовательно накаляя обстановку.

ИСТЕЦ-сын, после изнурительной бессонной ночи, связан¬ной со столь печальным событием, вынужден был доказывать администратору районной поликлиники, облеченной должностными полномочиями, что документы — подлинные, что смерть его близкого человека последовала не от его рук, и что близкие покойного настаивают на том, чтобы вскрытия не производить. Всего этого оказалось мало. Администратор поликлиники была столь любезна, что даже вызвала бригаду перевозки трупов.

ИСТЕЦ-вдова покойного в день смерти мужа, с которым прожила почти сорок лет, чуть ли не с подручными предметами в качестве оружия, пыталась противостоять бригаде трупоперевозки, пока ИСТЦУ-сыну покойного не удалось ее убедить, что иначе — не похоронить.

Обычно принято отдавать покойников в морг. ИСТЕЦ, напротив, предполагал, что тело родного человека должно находиться рядом, не в руках чужих людей. И уж тем более, как и большинство, ИСТЕЦ по своей воле и по воле умершего, в прошлом неоднократно высказывавшего свое желание не быть «потрошеным», настаивал вскрытие не производить. ИСТЕЦ-сын даже вынужден был пытаться упросить заведующую патологоанатомического отделения больницы этого не делать, хотя понимал, что это не в ее воле. Все оказалось в воле лишь одного человека — зам. главврача районной поликлиники, отказавшей в выдаче справки о смерти и направившей тело покойного на патологоанатомическое исследование.

Лишь затем, когда вскрытие все же было произведено и расхождения с прижизненным диагнозом, естественно, не было, ритуал стал возможен и доступен воле ИСТЦА.

В результате ИСТЕЦ-вдова на протяжении полугода не выхо¬дит за пределы квартиры, кроме кратковременных визитов на могилу мужа, в церковь и по самым необходимым делам — всегда в сопровождении ИСТЦА-сына или внука. ИСТЕЦ-сын как врач считает, что подобное реактивное состояние связано в большей мере с чувством неисполненного и уже никогда не исполнимого долга перед покойным мужем, нежели с самим фактом смерти, смириться с которым все же рано или поздно приходится.

Федеральным законом «О погребении и похоронном деле», принятым Государственной Думой 8 декабря 1995 года, уста¬новлено, что о согласии или несогласии быть подвергнутым патологоанатомическому вскрытию (наряду с согласием или не¬согласием на изъятие органов и (или) тканей из его тела, быть погребенным на том или ином месте, по тем или иным обычаям или традициям, рядом с теми или иными ранее умершими, быть подвергнутым кремации, а также о доверии исполнить свое волеизъявление тому или иному лицу) достаточно волеизъявления лица (п.1 ст.5). В случае отсутствия волеизъявления умершего о достойном отношении к его телу после смерти право на разрешение указанных действий имеет широкий круг лиц — супруг, близкие родственники (дети, родители, усыновленные, усыновители, родные братья и родные сестры, внуки, дедушка, бабушка), иные родственники либо законный представитель умершего, а при отсутствии таковых иные лица, взявшие на себя обязанность осуществить погребение умершего (п.3 ст.5).

Приложением к приказу Минздравмедпрома России от 29 апреля 1994 г. № 82 утверждено Положение о порядке проведения патологоанатомических вскрытий. Порядок направления и про¬ведения патологоанатомического вскрытия трупа взрослого человека, умершего вне стационара, установлен разделом 3 названного Положения; В соответствии с ним амбулаторно-поликлиническое учреждение обязано (п.1): констатировать факт смерти человека, наступившей вне стационара, и выдать вра¬чебное свидетельство о смерти (п/п. 1.1).

Отмена вскрытия не допускается (п.З раздела 2) и труп направляется на патологоанатомическое исследование (п/п. 1.2 раздела 3) в общем для случаев смерти, наступившей в и вне стационара, порядке:

при невозможности установления заключительного клинического диагноза заболевания, приведшего к смерти, и (или) непосредственной причины смерти вне зависимости от продолжительности пребывания больного в стацио¬наре (п/п.3.1 раздела 2);

при подозрении на передозировку или непереносимость лекарств или диагностических препаратов (п/п.3.2 раздела 2);

в случаях, связанных с проведением профилактических, диагностических, инструментальных, анестезиологических, реанимационных, лечебных мероприятий во время или после операции переливания крови;

от инфекционного заболе¬вания или подозрении на него; от заболевания, связанного с последствиями экологических катастроф;

беременных, рожениц и родильниц (включая последний день послеродового периода);

и, наконец, от онкологического заболевания при отсутствии гистологической верификации опухоли (п/п.3.3 раздела 2).

Ведомственный характер документа обусловливает не самостоятельную, а прикладную его значимость. Медицинское ведомство не подменяет собой правоохранительные органы, а обеспечивает возможность для них исключить неестественные причины смерти. В случаях смерти от насильственных причин или подозрений на них, от механических повреждений, отравлений, в т. ч. этиловым алкоголем, механической асфиксии, действия крайних температур, электричества, после искусственного аборта, произведенного вне лечебного учреждения, а также при неустановленности личности умершего труп подлежит судебно-медицинскому исследованию (п.2 раздел 1 названно-го Положения).

В исковых требованиях ИСТЕЦ исходит из того, что:

1. Они обращены к медицинскому хозяйствующему субъекту в качестве ОТВЕТЧИКА как к ответственному за действия своих работников (ст.402 ГК РФ) и обязанному по закону (п. 1 ст. 1068 ГК РФ) возместить вред, причиненный его работником при ис¬полнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

2. Вред ИСТЦУ причинен ОТВЕТЧИКОМ виновно. Обязательства ОТВЕТЧИКА по отношению к гражданину установлены действующим законодательством и не противоречащими закону ведомственными правилами, согласно которым амбулаторно-поликлиническое учреждение обязано констатировать факт смерти человека, наступившей вне стационара, и выдать врачебное свидетельство о смерти (п/п. 1.1 раздела 3 Положения о порядке проведения патологоанатомических вскрытий).

Право на разрешение проведения патологоанатомического исследования имеют супруг, близкие родственники и др. (п.3 ст.5 Закона «О погребении и похоронном деле»). Должностное лицо государственной системы здравоохранения таким правом законом не наделено. Истолковывать собственные сомнения и(или) произвольно расширять показания для назначения патологоанатомического исследования оно не вправе.

ИСТЕЦ полагает, что названный работник ОТВЕТЧИКА позволил себе произвольное толкование своих субъективных сомнений. Усомниться в способе наступления смерти законом не возбраняется. Однако использовать должностное положение, идя на поводу у своих сомнений, закон не позволяет. Для этого существуют правоохранительные органы. Медицинское же учреждение не наделено функциями дознания.

ОТВЕТЧИК несет обязательства перед законом. В соответствии с ч.1 п.1 ст.401 ГК РФ лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности.

По мнению ИСТЦА, должностное лицо предпринимало свои действия умышленно. Направленность прямого умысла была на исполнение превратно понимаемых должностных обязанностей. Указанные действия завершились наступлением последствий, которые это должностное лицо должно было и не могло не пред¬видеть, если об этом говорил и просил этого не делать сам гражданин. Таким образом, косвенный умысел в отношении последствий заключается в безразличном к ним отношении со стороны причинителя вреда.

3. Вред, причиненный ОТВЕТЧИКОМ, выразился в устойчивых нравственных переживаниях ИСТЦА. Умер глава семьи и старший в роду, любимый и почитаемый родными и близкими. Нравственные переживания неизбежно возникают в связи с такой утратой — это общеизвестный факт. Но они многократно утяжеляются и неизбывны во времени, если допущены несоответствия традициям или представлениям о них вопреки направ-ленности воли на их соблюдение. Исполнение воли умершего как соблюдение житейских норм и правил в соответствии с семейными и общепринятыми в обществе традициями составляет непременный элемент достоинства личности. Тяжесть на душе родных и близких остается на всю их жизнь, если не исполнена воля покойного. Тем самым наносится непоправимый урон памяти покойного и достоинству личности каждого из живых родных и близких покойного. В связи с этим ИСТЕЦ намеревается полученные в порядке удовлетворения настоящих исковых требований денежные средства как компенсацию урона памяти покойного обратить на оплату постановки памятника усопшему. Рыночная цена на подобного рода работы в настоящее время не ниже четырех тысяч долларов США в рублевом эквиваленте. Кроме того, в счет компенсации морального вреда, нанесенного достоинству личности ИСТЦА, мерой справедливости и соответствия ИСТЕЦ полагает денежную сумму, эквивалентную фактически понесенным им расходам на погребение, включая формализованные (прилагаются) и неформальные (на церковные обряды, доставку, поминки, цветы и пр.), приведенные к текущему курсу доллара как средство устранения влияния инфляции — всего не менее трех тысяч долларов в рублевом эквиваленте. Таким образом, общий размер уточненных исковых требований составляет семь тысяч долларов США в рублевом эквиваленте по текущему курсу ММВБ.

Кроме того, к оглушенному горем человеку в день скорби бесчеловечное отношение со стороны должностного лица, к тому же и врача (!), требует, безусловно, такой моральной оценки, которую не в силах дать закон. Именно в связи с этим ИСТЕЦ настаивает не только на удовлетворении требований о компенсации морального вреда, но и на административном преследовании уверовавшего в свою непогрешимость чиновника в порядке исполнения определения суда.