РЭШ 20/20: Валерий Леонидович Макаров

В 2012 году Российской экономической школе исполняется двадцать лет. Мой проект "РЭШ 20/20" – это двадцать коротких, на две-три странички, заметок о людях РЭШ. Конечно, получится написать далеко не обо всех, кто этого заслуживает: профессорах, у которых я учился, студентах, которые учились у меня, и сотрудниках, без которых невозможна жизнь никакого вуза. Мой выбор – не обязательно выбор самых важных персонажей и самых ярких историй. И яркость, и важность – понятия относительные. Мой главный герой – это школа.

Первый очерк проекта был посвящен Гуру Оферу, основателю РЭШ, а второй - Кате Журавской, одному из основателей современной экономической науки в нашей стране.

3. В.Л.Макаров – ректор-основатель школы

19 сентября 1991 года директор Центрального экономико-математического института АН СССР Валерий Макаров встретился c Гур Офером и протянул ему листочек, на котором было написано “CEMI Econometrics School”. Меньше чем через год, в сентябре 1992-го, первые студенты РЭШ приступили к учёбе.

В советское время ЦЭМИ был, фактически, единственным экономическим институтом, где занимались наукой в современном смысле слова. Институт основали в 1963 по инициативе Немчинова, борца за сохранение того, что на языке того времени называли «математическими методами в экономике». Директор «до Макарова», академик Федоренко, наукой сам не занимавшийся, дал «расцвести тысяче цветов» - помимо специалистов по оптимальному управлению, теории игр, дифференциальным уравнениям, выпуклому анализу – областей математики, которые хоть как-то привязываются к потребностям экономического анализа, в институте работали сильные алгебраические геометры. Для экономистов изоляция от научного мира была, конечно, очень сильной. С другой – в отличие от многочисленных институтов экономики, ЦЭМИ чувствовал себя частью большого мира. В 1980-е годы – это уже можно, сказать, на моей памяти – мой папа был младшим научным сотрудником ЦЭМИ – сюда приезжал будущие нобелевские лауреаты Роджер Майерсон и Дейл Мортенсон, будущая жена Нобелевского лауреата – и, говорят, экономист ничуть не хуже – Нэнси Стокей, гарвардский профессор Мартин Вайцман и многие другие. Хотя бы изредка, матэкономисты из ЦЭМИ публиковались в международных экономических журналах. Печальным доказательством того, что только здесь и была наука стало то, что исследователи из ЦЭМИ, в отличие от других экономических институтов, нашли в начале 1990-х постоянные позиции в заграничных университетах.

Неслучайно ЦЭМИ был представлен не только среди преподавателей математики – это само собой, но и экономики. Поскольку экономической науки в России между 1930-ми и 1990-ми фактически не существовало, в России практически все основные курсы читали заграничные знаменитости – в 1990е годы «переходные экономики» вызывали интерес даже у тех, кто профессионально работал в других областях экономической науки и в РЭШ, благодаря Гуру и другим отцам-основателям, было много визитёров. Однако учёные из ЦЭМИ читали экономические курсы: Владимир Ротарь читал теорию риска, Марк Левин преподавал коррупцию, Владимир Данилов - теорию игр, Виктор Полтерович – макроэкономику и теорию международной торговли, Алла Фридман – микроэкономику, а сам Макаров – экономику общественного сектора. (Замечательными лекторами по экономике был представлен не только ЦЭМИ: мне на втором курсе чуть ли не больше всего понравились курсы Виталия Мельянцева – Леонида Фридмана «Восток-Запад» и "История экономических учений" Револьта Энтова.)

В том курсе экономики, который преподают во всем мире, надежно занимают места, собственно, только три русских ученых: экономист Слуцкий, чьё имя носить уравнение, которое есть в любом учебнике микро, что бакалаврском, что магистерском и два великих математика — Понтрягин и Канторович. Экономист Макаров — ученик как раз Канторовича, который был студентом Фихтенгольца и Смирнова, которые в свою очередь вышли из петербургской школы одного из первых российских математиков Чебышева. Канторовичу, единственному лауреату Нобелевской премии по экономике в нашей стране, не раз приходилось расплачиваться за то, что его математические теоремы играли такую важную роль в экономике — про цены же все сказал Маркс, ну при чем тут какие-то коэффициенты Лагранжа? (Не вдаваясь в подробности, замечаю, что именно эти коэффициенты и определяют цены в рыночной экономике, даже если те, кто эти цены назначает, никогда не слышали ни о Лагранже, ни о Канторовиче.) Если я ничего не путаю, в воспоминаниях Арона Канценеленбогена, одного из интеллектуальных «отцов» ЦЭМИ и вообще человека интересной судьбы, есть смешной эпизод – Канторович, выходя от председателя Госплана Байбакова, с ужасом осознаёт, что тот, судя по всему, не понимает, что планы (определявшиеся Госпланом) и цены (определявшиеся Госкомценом) не могут оптимизироваться независимо. Если планы выбраны оптимально, то цены уже определены и наоборот …

Ученику и соавтору Канторовича Макарову, как и многим советским ученым, необходимо было занимать командные высоты, чтобы продвигать свои научные взгляды или хотя бы, чтобы сохранять связь научных поколений. Монография по математической теории экономической динамики, написанная совместно с петербургским матэкономистом Рубиновым – самая, кажется, цитируемая работа российских экономистов в эпоху «после Канторовича». Или, может быть, наоборот, заниматься настоящей наукой, чтобы отличаться от кишмя кишащих «академиков» от марксистко-ленинской политэкономии? Валерий Леонидович возглавлял и продолжает возглавлять огромное количество организаций – факультетов, кафедр, комиссий, программных комитетов и отделений – и вовсе не всеми из них можно гордиться. Чего стоит председательство в экспертной комиссии ВАКа по экономике… Но РЭШ, по-моему, перевешивает всё отрицательное. Впрочем, в любом деле Макаров – на стороне чести и достоинства.

Макаров был ректором с момента основания в 1992 году до 2004 года, когда его сменил Сергей Гуриев. (Макаров стал Президентом РЭШ.) В последние восемь лет школа росла и развивалась так быстро и бурно, что первые двенадцать лет, в которые были пройдены самые важные шаги и пережиты самые тяжёлые потрясения, как-то сливаются. От ситуации, когда практически всё преподавали зарубежные профессора до восьми человек, набранных – впервые за сто лет в российском высшем образовании? – на международном рынке. И – чем больше я занимаюсь административной работой, тем больше понимаю, как это дорого – он же, чуть ли не первым из российских ректоров в последнее двадцатилетие – провёл, вместе с Международным комитетом советников, административную «смену поколений», благодаря которой школа получила 32-летнего ректора, «юный» учёный совет и Совет директоров.

Что ещё? В 2000 году Макаров стал первым постоянным профессором РЭШ, я был его ассистентом по курсу «Экономика общественного сектора» и в РЭШ, и на курсах повышения квалификации. В 2007-09 годах мы (вместе с Лёшей Савватеевым и Аришей Хованской) руководили студенческими исследовательским проектами. Валерий Леонидович прекрасно играет в теннис и является одним из самых остроумных людей из тех, кого я знаю.