РЭШ 20/20: Катя Журавская

В 2012 году Российской экономической школе исполняется двадцать лет. Мой проект "РЭШ 20/20" – это двадцать коротких, на две-три странички, заметок о людях РЭШ. В двадцать историй не получится написать обо всех, кто этого заслуживает: всех профессорах, у которых я учился и о всех студентах, которые учились у меня. Мой выбор – не обязательно выбор самых ярких персонажей и самых важных историй. И яркость, и важность – понятия относительные. Мой главный герой – это школа.

Первый очерк проекта был посвящен Гуру Оферу, основателю РЭШ.

2. Катя Журавская – российский экономист

В сентябре 1992 году РЭШ началась с того, что, в дополнение к тем, кто был отобран по результатам экзаменов в июне-июле – отобраны были все, кто в них участвовал – с экономфака МГУ в школу перешли 13 студентов. «Перешли», потому что с этого дня РЭШ стала им домом на круглые сутки. В первые десять лет многие студенты РЭШ были, одновременно, студентами или аспирантами других вузов, но для всех школа – то есть стопроцентное посещение всех пар и выполнение домашних заданий до десяти часов вечера, когда закрывалось здание ЦЭМИ – становилась главным делом в жизни.

В числе этих тринадцати студентов была Катя Журавская. Она не закончила РЭШ. Была первой по рейтингу, но появилась возможность переехать в Лондонскую школу экономики, а оттуда в Гарвард и она этот путь проделала. Но я хочу рассказать не об этом – о маршрутах выпускников РЭШ надо будет написать отдельно, а о том, что было после окончания аспирантуры в Гарварде.

Надо сказать, что я однажды про Катю писал – когда её наградили Леонтьевской медалью и в этот раз возьму, с небольшими изменениями, несколько абзацев из того рассказа. Стас Анатольев, профессор РЭШ и (пока это секрет) персонаж одного из 20 очерков проекта «РЭШ 20/20», написал тогда в комментариях: «...было достаточно елейным, чтобы позеленела от зависти и банка с елеем». Это он правильно подметил, но вот я сейчас пишу и думаю – «Damn it,» эту правильность.

Это правда - когда пишешь о друге и соавторе, трудно выбрать верный тон. Можно совершить ошибку одного рода – писать слишком восторженно, но не суметь объяснить природу этой восторженности, а можно – другого рода, написав слишком сдержанно. Как у современников Пушкина – далеко не все из них, даже самые наблюдательные и вдумчивые, могли адекватно его оценить. В российской экономической науке Катя Журавская – первый человек, после перерыва в десятилетия, который может претендовать на звание «великий русский экономист» и продолжить короткий список учёных-экономистов, работавших в России и внесших значимый вклад в мировую экономическую науку – Кондратьев, Чаянов, Слуцкий, Канторович, всё. Собственно, Катя уже сейчас – надо надеяться, что её судьба не будет такой трагичной, как у остальных великих русских экономистов – более известный (я не говорю более великий – это рассудит история) учёный, чем Кондратьев и Чаянов.

Катя переехала в Москву в 1999 году, когда экономической науки в городе не было, и уехала в Париж в 2010, когда в России есть несколько десятков учёных с публикациями в международных научных журналах. Отдельные публикации встречались и раньше – у Максима Бойко выходили в 1990-е годы статьи про приватизацию в самых лучших журналах, Владимир Данилов, сотрудник ЦЭМИ, опубликовал в одном из ведущих международных журналов, Econometrica, важную характеризацию ситуации, когда возможна имплементация равновесия по Нэшу. И всё же это были единичные случаи.

Приезд Кати в Москву десять лет назад – это момент, разделяющий историю экономических исследований, связанных с работой с данными, в нашей стране на «до» и «после». Катя – автор, кажется, всех эмпирических работ, написанных в России в последние два десятилетия (и в последние пять десятилетий!), которые привлекли какое-то международное внимание. Статья о политических бизнес-циклах – впервые в мире статистически документированных на субнациональном уровне – стала первой работой российских экономистов в Quarterly Journal of Economics. Цикл работ о российском федерализме, лоббизме и природе регулирования – сыграл очень важную роль в понимании экономики переходного периода. Писать публицистические статьи о сращивании крупного бизнеса и местной власти может, грубо говоря, каждый. Оценить последствия этого явления для развития малого бизнеса – мало кто. И это только маленькая часть уже опубликованных работ. Катины студенты в РЭШ и экономисты в ЦЭФИРе, нашем исследовательском центре – это целое поколение российских экономистов, умеющих работать с данными.

Публикаций в ведущих мировых журналах и цитирований у Кати больше, чем у всех российских экономистов-академиков, вместе взятых. Дело, впрочем, не в академии наук, это я так. Можно взять всех живых российских экономистов, остальных профессоров РЭШ + всех экономистов из ВШЭ, МГУ, АНХ, НГУ… и всё равно меньше, кажется, цитирований в международных журналах, чем у Кати. Чтобы говорить уверенно, нужно посчитать точно, но порядок определённо такой. Я не говорю о научном влиянии или известности – это само собой. Дело не в цитированиях – во всём, что касается работы с реальными данными, всё, что делалось в нашей стране на высшем научном уровне, всё делалось Катей.

Чтобы немножко снизить пафос, расскажу смешную историю – не про Катю, в основном, а про страну, что ли. Много лет назад одна очень крупная нефтяная компания хотела получить – сначала купить, а потом и захватить ЦЭФИР. Зачем-то им понадобился исследовательский центр, было неясно. «У нас такие связи в прессе, что у вас будет репутация самого независимого центра в стране…» Один из руководителей этой компании, который вёл переговоры – они разговаривали, индивидуально, со всеми пятью «ведущими экономистами» центра - спросил, с кем ещё нужно поговорить. Я сказал, что самое главное – поговорить с Катей – главной движущей силой всего, что у нас делается. – «А что я с ней буду говорить – я уже поговорил с её мужем»… (Муж Кати, Сергей Гуриев, был проректором РЭШ и одним из «пяти ведущих экономистов».) Этот деятель - до того, как стать миллиардером, он занимал важные государственные должности – совершенно не понял, кто является главным в исследовательском центре и чьё мнение является решающим для его сотрудников, что «больших», что «маленьких». Повышение зарплаты вдвое (а предлагалось и больше) – слабая компенсация за невозможность работать рядом с ведущим исследователем страны.

Ещё одна деталь, из серии «секреты мастерства» - я выдал этот секрет, не спрашиваясь Кати. Когда-то – уже два года назад – у нас в РЭШ была встреча всех профессоров – те пять, у кого есть пожизненные позиции, рассказывали тем двадцати, у которых пока нет, что и как нужно делать. Это сложная задача – в РЭШ меньше половины тех, кто начинает работать профессором, получает, когда подходит срок, пожизненную позицию. Около трети, на самом деле. Все пять постоянных профессоров РЭШ, высказались, что как делать, рассказали про свой опыт публикаций, конференций и т.п. И тут Катя – она участвовала в разговоре по скайпу – говорит – «Я хочу ещё одну вещь сказать». И говорит, что, конечно, все наши советы – это правильно, но самое главное – что в первые годы (шесть, восемь лет?) исследователю вообще нельзя думать ни о чём другом в жизни, кроме своей работы. Вообще ни о чём. Такой вот секрет мастерства.

Два года назад Катя переехала в Париж, сразу заняв полную профессорскую позицию в Paris School of Economics, супер-проекте парижских университетов, собравшем всех, кажется, лучших французских экономистов и дополнив выдающимися учёными со всей Европы. Им там, конечно, в Париже, хорошо, экономистам, но наша страна много потеряла. – Как бы это объяснить, - говорю я американским коллегам, - Представьте, что факультеты экономики Гарварда, Стэнфорда и Принстона целиком снялись с места и переехали в Европу… Доля Кати в научном вкладе России в экономическую науку была даже больше. Впрочем и теперь Россия присутствует – то в тематике исследований, то в соавторах. И, конечно, Катя остаётся профессором РЭШ и читает, приезжая, «Политическую экономику» и «Экономику развития».

Смешно говорить про человека, который так молод, что он – основатель современной российской экономической науки. Но никакого другого основателя я не вижу.