К.Ю.Еськов. Автокатализ как механизм запуска макро- и микроэволюционных процессов.
Видео лекции К.Ю.Еськова «Автокатализ как универсальный механизм запуска микро- и макроэволюционных процессов»
Эта идея мне очень нравится. В нашей области социального поведения животных хорошо виден аналогичный контур положительной обратной связи между усложнением социальной организации и развитием мозга/усложнением индивидуального поведения (исследовательского, когнитивного и пр.). Он прослеживается во многих филетических линиях, и хорош тем, что позволяет поставить вопрос о направлениях эволюции социальной организации у животных.
Обычно, когда описывают социальное поведение животных, об эволюционном прогрессе этого самого поведения говорят мало или очень невнятно. И понятно почему. Все формы социальности, приводимые в учебниках этологии - территориальность и обратное ей построение групп на основе доминирования-подчинения (разных вариантов, часто построенных не на основе агрессии, а на позитивных взаимодействиях), разные формы взаимоотношений полов, развитость кооперативного размножение и разных форм "альтруизма" – более-менее точно повторяются в разных класса позвоночных. И здесь какие-нибудь территориальные цихлиды с репродуктивным разделением труда и сложнейшей заботой о потомстве не выглядят примитивней аналогичной системы у желудёвых дятлов, карликовых мангустов или гиеновых собак. Где же прогресс и хоть какие-то тренды эволюционного развития?
На деле такой тренд есть и вполне ясный. Возьмём, скажем (в качестве некоего «нуля отсчёта») тетеревиный ток (или тут). Там потеря территории одним из самцов (то есть "обнуление" его прошлых взаимоотношений с соседями) никак не взволнует этих последних, оставшиеся никак не среагируют на это и не сменят поведение, разве что попытаются поделить опустевшую территорию раньше, чем её займёт "активный вселенец". Вмешиваться, если с социальными связями компаньона что-то неладно - не их дело. Каждый из тетеревов, занявших территории на току, «знает лишь свой манёвр», свои собственные отношения с другими особями, и если у "третьих птиц" с окружением не заладились, это "их трудности".
И чтобы репарировать возникший "изъян" в социальной структуре группировки, здесь есть "автоматический" механизм внутрипопуляционной регуляции. Та самая "сортировки особей по потенциям", о которой я уже много писал (п.7). Именно он "поставляет" более эффективных резидентов вместо выбывших, заполняет «вакансии» на току и тем самым восстанавливает структуру социальных связей в сообществах, если вдруг нелёгкая судьба или недостаточная полноценность какой-то из особей вдруг "сломает" или "разорвёт" некоторые из связей.
Следующая ступень прогресса - это когда ухудшение или разрыв таких связей делается "не всё равно", прочим членам группировки, хотя формально это их никак не затрагивает (и не затрагивало на предыдущей ступени). Они волнуются, их это стрессирует, они пытаются что-то сделать для восстановления нарушенных связей. Например, волки с вОронами используют "утешение жертвы", обезьяны ж не только успокаивают жертву, но и даже сдерживают конфликты, хватая за руки агрессора, и умиротворяют участников после. То есть они не только тратят собственное время на т.н. reconciliation behavior, но ради целостности социальной структуры готовы рисковать собственной шкурой. И у нас тоже есть следы этого, исходно обезьяньего, примирения после конфликтов: а если вдруг по каким-либо (чаще всего социальным) причинам это естественное примирение блокировано и ослаблено, то накапливается социальная дезорганизация, из-за которой распадаются связи, брачные или дружеские.
То есть эволюционный прогресс социальной организации позвоночных (как там у беспов - не смею судить, бо мало что понимаю) проявляется в первую очередь во всё большей готовности самих членов группировки что-то делать для восстановления прежних социальных связей, если вдруг у какой-либо неудачной особи они будут "разорваны" чужой агрессией, нападением хищника или ещё чем-то сбивающим с нормальной жизненной колеи, всё меньше готовы "доверять" эту работу безличным процессам внутрипопуляционной регуляции.
У этого процесса есть и оборотная сторона. Чем больше сочлены по группировке готовы тратить собственное время и силы (и рисковать шкурой) на восстановление социальных связей "одного из нас", буде тот пострадает от доминантов или иных обстоятельств, тем лучше каждый из них представляет себе структуру связей в группе и лучше использует сложившуюся схему социальной дифференциации для собственных целей. Это то, что этологи называют «маккиавеллиевский интеллект» и исследуют в основном у высших приматов, - но и попугаи с вОронами подошли бы. В задачах последнего программа-минимум - удержать прежнюю территорию, партнёра или социальный статус в условиях постоянного "давления" соседей и активных вселенцев, желающих улучшить собственную социальную позицию за твой счёт, программа-максимум - елико возможно улучшить его. У рыб или птиц в стаях этот "маккиавеллизм" вполне инстинктивен (прежняя социальная дифференциация автоматически отражается в поведении особей высших, средних и низших статусов. Это фиксируется остальными, они "автоматически" ведут себя относительно них должным образом - скажем, не садятся на жёрдочку рядом с доминантом, даже если это незнакомая птица).
У высших позвоночных, а особенно у приматов здесь всё больше сознательного понимания структуры связей, и активного использования их в собственных интересах, для создания т.н. "коалиций" или «дружественных альянсов». Это - группы равных, часто держащихся вместе и поддерживающих друг друга, отношения в альянсе только дружески-аффилиативные, без агрессии и конкуренции. Отмечены из птиц в стаях ткачиков, попугаев, крупных видов скворцов, и у социальных видов млекопитающих. У приматов эти особи вместе добиваются высшего статуса, оказываясь в этом плане успешней любого из доминантов, который, чтобы удержаться, должен "искать популярности" у особей ниже рангом. Приматы, вообще отличаются тем, что даже в сообществах с наиболее резким доминированием (скажем, у павианов) принцип «сила есть, ума не надо» не действует. Тем более это верно в существенно более эгалитарных сообществах (и скорей промискуитетных, чем полигинических), как у обыкновенного и особенно карликового шимпанзе.
Даже самый крутой доминант не удержится долго без поддержки «низов», без готовности подчиненных ему подчиняться, и вынужден искать подобной поддежки, делая им что-то полезное и хорошее. У шимпанзе в рамках подобных взаимодействий возникают коллизии уже почти политические. То есть, чем выше индивидуальное осознание наличной структуры социальных связей, тем более значимой частью она входит в реальность каждой из особей, тем шире и эффективнее попытки воздействовать на эту реальность в собственных интересах. Также как коллективные действия по сохранению этого общего ресурса.
Иными словами, прогресс эволюции социальных систем у животных состоит в том, что индивиды во вполне дарвиновских целях всё больше овладевают таким общим ресурсам, как социальная структура и социальная организация. Примерно также, как потом человек по ходу истории постепенно овладевает собственной психикой для большей самореализации, самопознания и построения более справедливого общества. «Психика возникла не для того, чтобы служить предметом исследования или любования. Она служит жизни, соками которой питается. И мы обращаемся к ее исследованию не ради ее красоты, а для того, чтобы помочь ей выполнить свою функцию, которую она, дитя природы, уже не может успешно и в массовом масштабе выполнить в искусственной среде человеческой культуры. Человек уже издавна приходил ей на помощь, но делал это стихийно». П.Я.Гальперин. via ipain).
Как сопрягаются эти 2 аспекта (всё более личные вложения каждого в сохранение целого и активное использование его связей в собственных интересах), тоже примерно понятно. Филогенетический анализ разных ветвей эволюции у млекопитающих и птиц показывает, что прогресс социальности способствует росту мозга, индивиды, включённые в более сложную социальную организацию, имеют тенденцию прогрессировать лично в плане мозга и поведения. Более сложный мозг и «более умные» индивиды лучше "представляют себе" схему дифференциации ролей в группировке, могут поддерживать более крепкие связи, соответственно увеличивается готовность к действиям по их восстановлению, если вдруг их что-то нарушит (механизм здесь тот же, что у привязанности, изучавшейся психологом Боулби). Большая готовность лично поддерживать социальные связи в группировке увеличивает устойчивость социальной системы в целом и октрывает путь к её дальнейшему усложнению и пр. Круг замыкается, появляется гиперцикл, направленно двигающий эволюционный процесс в сторону усложнения и "конструкции" социальной системы, и "ума-социабельности" составляющих её индивидов.
То есть контур причинно-следственных связей тут примерно такой. Сперва в силу ряда причин (обычно от переуплотнения, затруднённого расселения молодняка, или возможности растянуть период гнездования либо дать 2 выводка в сезон вместо одного) повышается социальная плотность, интенсифицируются социальные контакты определённого рода. Последнее укрепляет социальные связи и способствует усложнению социальной организации, примерно как учащение грумингования потомства самцом создаёт симптом «заботливого отца» и ведёт к становлению моногамии у грызунов (что показано, среди прочего, опытами по перекрёстному воспитанию между моногамными и промискуитетными видами полёвок). Последний, будучи сформированным, ведёт к усложнению индивидуального поведения и когнитивных навыков и пр.
Самое интересное во всех этих «-зациях» (маммализации зверозубых ящеров, орнитизации целлюрозавров, ангиоспермизации голосеменных и пр.) - что разные контуры положительных обратных связей, часть которых описана выше, формируют устойчивую тенденцию к прогрессу – параллельному повышению уровня организации в независимых филетических линиях. И эта тенденция «пробивает себе дорогу» вопреки «разнообразию исходного материала», созданного предшествующим расхождением этих линий, связанными со специализацией, адаптивной радиацией и пр. То есть как только эволюционист вводит в рассмотрение «конструктивные особенности» эволюционирующих биосистем, с их внутренними противоречиями, целостностью и пороговым реагированием, сразу появляются направленность эволюции и прогресс.
P.S. Правда, относительно сказанного об антропогенных изменений климата я решительно не согласен. Вполне понятно, что дело не только в том, что парниковых газов уже выброшено много, и выбрасывается всё больше, сколько в том, что человек уже разрушил от половины до трети природных биомов и «сломал» большинство естественных регуляторов климата. В этих условиях рост выбросов парниковых газов (в отличие от ситуаций геологического прошлого) запускает те самые контуры положительных обратных связей, которые работают на дальнейшее разрушение экосистем, а не на восстановление, как раньше. Плюс даже «климатические скептики», пересчитав сырые метеоданные, получили тот самый вывод о потеплении в ХХ веке, который оспаривали. Да и продвижение южных видов на север, особенно тех, что связаны именно с потеплением, а не с новыми биотопами за счёт преобразования ландшафтов, как и другие неметеорологические данные, для мня вполне убедительны.
Комментарии (0)