На берегу Свислочи сел я и заплакал

And I had a dream
About my old school

Florence And The Machine
Only If For The Night

   Передохните немного от ольфакторных рецепторов, от особенностей белорусского менталитета да и от моих псевдовысокохудожественных потуг заодно.
   
   Порочная цепочка ассоциаций, которую я, как обычно, вам обязательно представлю, возвращает меня в ностальгические школьные годы - милое и дивное безусое время, когда главным поводом для обиды на жизнь мог стать лишь запрет на домашние опыты на телевизор и уличное времяпрепровождение с друзьями (ммм, а сколько времени я провёл в углу!.. но это уже совсем другая история).
   Мальчик я был прилежный и понимал, что учиться надо хорошо. Правда, зачем учиться хорошо, я не понимал; мои родители особо мне не растолковывали, зачем: "надо - значит надо". Прилежности, однако, приходилось как-то уживаться с прямолинейностью и нежеланием признавать какие-либо авторитеты, что приводило ко многим казусам, например, при общении с учителями. Я мог запросто заявить соответствующему преподавателю, что русская литература мне не нравится. Согласитесь: не очень приятные откровения. И я не понимал (и, честно признаться, до сих пор не понимаю), зачем после моих слов преподаватель завела длинную приватную нравоучительную беседу о том, что, дескать, я не чувствую, как она пытается связать себя и нас "тонкими невидимыми нитями" и т. д. и т. п. и проч. Для меня, как я уже говорил, отсутствие симпатии - это вполне нормальное явление. И потому странно со стороны учителя (и любого другого человека) полагать, будто его или преподаваемый им предмет все должны любить. В конце концов, какая разница, нравится мне предмет или не нравиться (особенно учитывая невозможность со стороны учителя повлиять на содержимое программы) - мастерство педагога включает в себя в том числе и умение обучать при любом состоянии мотивационной сферы своих подопечных. И что-то мне подсказывает (и вам, ведь правда?), что моя учительница русского языка и литературы этим мастерством обладала... ;-)
   Особенностью педагогического стиля вышепоименованной учительницы был оценочный минимализм. Отметки по литературе выставлялись сугубо за 2-3 вещи: сочинения, рассказы стихотворений наизусть и редкие письменные работы. Иногда, непонятно, правда, почему и зачем, отметки выставлялись за пересказ биографии того или иного маститого писателя или поэта или некоторых их произведений. Озвучивать своё собственное мнение вслух практически было невозможно. Видимо, поэтому этот предмет я и не любил. К тому же, произведения изучались такие, на мой взгляд, рафинированные, что и озвучивать особо было нечего. Свобода творчества могла быть только в сочинении, но желание непонаделать грамматических, орфографических и пунктуационных ошибок несколько сдерживало писательское рвение, так как первая оценка часто шла в зачёт русского языка.
   Кстати, о рафинаде. Пафосными и отбеленными до дыр мне казались не только сами произведения, но и биографии их авторов, хотя желания узнать больше о жизни этих авторов в школьные годы у меня абсолютно не возникало. Поэты и писатели представлялись исключительно в позитивном ключе, а ведь жизнь настолько сложна и противоречива, что ни одну истину невозможно уместить в её прокрустовом ложе без оговорок или ограничений. Отсюда возникает следующий вопрос: "Стоит ли школьникам знать, что известные литераторы - вовсе не такие паиньки, какими часто учителя пытаются представить нам героев их произведений?" Не кажется ли вам, что такие особенности личной жизни как неудачная женитьба или замужество, разврат, пьянство, тяжёлое детство, наркомания и другие смертные и не очень грехи повлияли на их творчество не меньше, чем характер исторической эпохи, о котором обычно пишется (точнее, писалось в моё время) на страницах учебника? Или от таких нелицеприятных подробностей нежные детские души надо беречь и охранять - пусть их закалкой занимается сама жизнь и родители? Не послужит ли описание пороков великих плохим примером для учеников?.. Или абстрактные, умершие тыщу лет назад алкоголики и бл люди нетяжёлого поведения - это ничто по сравнению с напивающимся каждый вечер в стельку папой, или, упаси Господь, мамой?..
   Вот, например, наше ваше всё - Михаил Афанасьевич Булгаков. Нарик! Морфинист! Но нет, увольте, нам со страниц учебников будут вещать об оригинальности образов, неповторимости сюжета, поэтике прозы (справедливости ради, его произведение я проходил, будучи в другой школе, и педагог никакого пафоса ни об авторе, ни о произведении не несла). Да один Бог знает, в каком состоянии придумал он своего Бегемота и где встречался с прости голой Маргаритой! :-)
   Кстати, о птичках. Это непонятное и потому, видимо, такое притягательное произведение, "Мастер и Маргарита" я прочитал раз 20, а то и 30. И гораздо позже, уже в сознательном возрасте, нашёл в интернете восхитительные, на мой взгляд, статьи, в которых сделана серьёзная попытка дешифровки всех главных и второстепенных образов этого замечательного во всех аспектах романа, до сих пор мне было не с кем поделиться этой информацией. Настоятельно рекомендую любителям Булгакова эти статьи прочитать. Вы узнаете интересные факты как о личной жизни самого писателя и драматурга, так и о жизни известных деятелей литературной и театральной тусовок того времени; поймете, почему "раз-два...Меркурий во втором доме... Луна ушла", откуда "платье в горошек" и какого рода герои являются обычно в 13-ых главах.

А. Барков. Роман Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита": альтернативное прочтение.
А. Барков. Роман Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита": "вечно-верная" любовь или литературная мистификация?

   Литераторам больше, чем всем остальным людям, свойственно думать о сути эпохи, неважно, своей, прошлой или будущей. Особенностью основной массы произведений, изучаемых в школе, является то, что их авторы творили во вторую коммуникационную эпоху, когда основным средством общения наряду с устным диалогом (превалирующим в первую коммуникационную эпоху) было печатное слово. По-другому, собственно, и быть не может: литература - это и есть печатное слово, а не какие-нибудь вам бложики, порождение коммуникационной эпохи третьей; в четвёртую, надо полагать, обмаен информацией будет происходить телепатически.
   Так вот, литераторы основывали разные журналы, объединялись в кружки (помните, у того же Булгакова в Белей гвардии - "Магнитный Триолет"), "Массолиты", устраивали коллективные орг чтения. Нельзя не заметить, что такая деятельность давала простор для различного рода конструктивной и не очень критики представителей разных песочниц. Простите мне мою визуальную память, но в ней со школьных лет застрял лишь один пример такого рода критики - знаменитый "Луч света в тёмном царстве" Добролюбова по мотивам "Грозы" Островского. А что-то мне подсказывает (наверное, то самое, что подсказывало и про учительницу): в кружках маститые таланты были куда раскованнее, чем на страницах своих произведений (особенно школьных), и выбирали порой такие эпитеты, характеризующие творчество коллег, озвучить которые вряд ли кто из учителей взялся бы. Так почему в школьном курсе литературы не место такой негативной (в противопоставительном, а не отрицательном смысле этого слова) критике? Почему, например, никто не говорит, что Горького ненавидели, Толстого презирали, а Пушкину завидовали? Ведь наличие определённого отношения со стороны коллег важно не менее, чем причины соответствующего отношения. И тут возникает второй, более общий дидактический вопрос (особенно актуальный в эпоху неприкрытого идеологического заказа, царящего в белорусской школе): о месте того или иного художественного произведения (а ещё более общо - о месте любого знания) в школьной программе. Вот все балдели от "Анны Карениной", а я дальше 34 страницы физически не мог читать - мне больше по душе была "Война и мир". Мне тяжело себе представить, что подобного рода произведения будут адекватно восприниматься детьми лет через сто (у Алисы ведь уже будет миелофон).
   Знаете, можно придумать тьму-тьмущую оправданий тому, зачем включать в школьную программу такие тяжелые, на мой взгляд, произведения как "Война и мир" или та же "Анна Каренина", да и "Евгений Онегин" достаточно непрост. И со многими из них можно согласиться.
   Но забавно при этом видеть, как в книжном магазине соседствует та же "Война и мир" и, к примеру, "Война и мир на 100 страницах". В какой мере попытки школьной программы (учителей, родителей, общества, кого и чего угодно) "научить как надо" противостоят современным школьникам - детям третей коммуникационной эпохи? И чего стоит обществу такое противостояние? Нужно ли оно? Не пришло ли время сдвинуть точку отсчёта вперёд в соответствии с текущей эпохой и её запросами? Или наоборот, стоит пытаться отыгрывать назад, ещё сильнее бороться на юные души, пока они не зачерствели и поддаются влиянию извне? Но ведь педагогика с дидактикой на то и науки, что умеют прогнозировать и предвосхищать развитие событий во времени (во всяком случае, должны, если хотят зваться науками)! ИМХО, вполне хватает отличных более современных как в прямом смысле, так и созвучных духу времени произведений, более адекватно описывающих существующую и потенциальную реальности. Так, например, Оруэлловский "1984" должен стать настольной книгой каждого белоруса (да и россиянина, равно как и американца, наверное). Уверен, можно отыскать (если захотеть, конечно) множество менее футуристичных с точки зрения сюжета и менее объёмных произведений современных авторов, которые будут не только удобоизучаемы с позиций всех дидактических принципов, но и интересны школьникам.
   Ну что, поломаем копий в каментах?