Другие новости от ksonin.livejournal.com
Реклама на проекте
Камелот наносит ответный удар
Thursday, 17 November, 08:11,
ksonin.livejournal.com
Автор, Крис Мэтьюз, известен в Америке всем, кто интересуется политикой. Ведёт ежедневную вечернюю передачу о политике на MSNBC, одном из основных кабельных каналов, и программу на NBC, одном из трёх «больших» каналов. Но я телевизор никогда не смотрю, и что мне ведущий телепрограммы? В тот год, когда мы жили в Эванстоне, 60 долларов в месяц за кабельную подписку оправдывались тем, что, вдруг, быть может, произойдут какие-то срочные новости, да так и не оправдались. Для меня Мэтьюз – автор двух любимых книг. “Hardball” – как бы это перевести? «Игра всерьёз»? – тоненький, простенький учебник для начинающего политика. Там всё на американских примерах, само собой, но я её любому политику рекомендую. И «Кеннеди и Никсон» - двойная, по примеру знаменитой книги Теодора Уайта, биография двух друзей-соперников-врагов, написанная в таком темпе, с такой энергией и любовью к политическим персонажам – и протагонистам, и современникам, и разной мелочи, что просто дрожь берёт. Дело не только в темпе. Мэтьюз даёт читателю почувствовать сексуальную власть Джека, всю жизнь тяжело и опасно болевшего – год за годом он проводил в больнице по несколько недель, не упоминая ни одной из его женщин, кроме Джекки, и почувствовать силу его интеллекта – при том, что раз за разом герой окружен интеллектуальным цветом ХХ столетия, не цитируя подолгу его речей. Однако любовь к политике перевешивает у Мэтьюза любовь к литературе – иначе зачем он, в самом деле, подался на телевидение?
Книга, которую я купил три часа назад, называется «Джек Кеннеди: ускользающий герой» и она и похожа на «Кеннеди и Никсон», и не похожа. Тот же телевизионный темп жизни и клиповая чехарда персонажей, но элегия до переполнения элегией, до тошноты. И в то же время элегия, в которой монтажный стык каждые три секунды. Каждый отдельный кадр опирается на исторический факт, документ или интервью, но изображение не дергаётся и единое целое не мелькает.
В русской литературе – во всяком случае в политической биографии – нет аналога Каро и Шлезингеру и, тем более Манчестеру, у которых история – история, написанная профессиональными историками – не важнее, чем проза, которой она описана. Отчасти, потому что длинный ХХ век был у нас для этого жанра потерян, а за двадцать лет невозможно преодолеть отставание. Отчасти потому, что великие русские писатели со времён Толстого не писали о политике – художественная литература не создала языка, на котором мог бы изложить свою историю профессиональный историк. У нас нет аналога Пенн Уоррену и его умной, трогательной и великой книге, в большей степени, чем «Война и мир», книге о политике и любви на все времена и во всех уголках Земли.
Проблема автора новой биографии Кеннеди – да и любого биографа, пишущего о персонаже, о котором написаны сотни книг – состоит в том, что новых фактов, по хорошему, не открыть. Тридцать лет назад Сеймур Хирш мог поразить публику детальным перечислением больших и малых романов Кеннеди, и приоткрыть завесу над гламурным образом современного Камелота. Сейчас образ Кеннеди, холодного человека и расчётливого политика, использовавшего окружающих, что отца, что друзей детства, что прославленных интеллектуалов для достижения своих целей, также прочно укоренен в сознании читателей, как когда-то образ героя войны, красавца мужчины и интеллектуального лидера был запечатлён в сознании мальчишек и девчонок, только-только достигших избирательного возраста.
За нагромождением штампов и не заметишь, как много герой читал и как хорошо писал – конечно, «Профили мужества», Пулитцеровская премия 1957 года, была написана не столько Кеннеди, сколько его помощником Тедом Соренсеном, но письма с фронта-то ему никто не помогал писать, а они очень хорошо. Да и бакалаврский диплом в Гарварде, который был издан в 1940-м под названием «Почему Англия спала» без всякой помощи богатого отца, стал бестселлером по обе стороны океана. Мэтьюз не объявляет стереотипам и штампам войну, как делают новые биографы известных персонажей, но справляется с ними. Откуда-то должен был взяться, вырасти чуть ли не единственный национальный лидер ХХ века, который на какие-то мгновения, в каких-то словах был лидером всего мира…
Я это пишу, ещё не дочитав, и не знаю, чем закончится книга. Шлезингер в своей волшебной, давней, ещё тех времён, когда легенда о Камелоте была в расцвете, биографии Бобби Кеннеди посвятил его смерти одно предложение, а убийцу, кажется, не упомянул вовсе. Сделать интересным не кровь, алкоголь и сперму, а самое важное, пусть оно запрятано в университетское сочинение, в письмо домой с фронта, в слова, брошенные репортёру, в речь на избирательном митинге – задача для двух человек, для автора книги и для её читателя. Я надеюсь, что автор сделал тот, что должен был сделать, и готовлюсь, принимаясь снова за чтение, выполнить свою часть.
Комментарии (0)