В общей форме ответ откопался давно уже, просто на эту тему не обращают внимания и потому в обычных популярных изложениях истории образования ответа не найти. Но вот вышла очень хорошо сделанная книга, и там сказано четче
"Как показал анализ, проведенный историкам, первоначально слово magister употреблялось как почетный личный титул, свидетельствуя, как следует из его перевода (лат. руководитель, учитель, наставник), что носитель титула достиг высокого уровня знаний и, соответственно, может передавать их другим. Этим титулом, как правило, награждал своего ученика его прежний учитель, отличая, тем самым, от менее успешных учеников. Наряду с магистром в качестве титулов для ведущих преподавание в университете ученых употреблялись также слова doctor (от лат. docere – учить) и professor (от лат. profited – объявлять, излагать публично), причем, по-видимому, на одинаковых основаниях.[129] Первое намерение превратить эти титулы именно в показатель ученой квалификации, засвидетельствованный членами корпорации, было высказано в Париже в 1213 г., когда канцлер (представлявший в университете власть Парижского епископа) издал распоряжение о том, что читать лекции по богословию и церковному праву в университете должен лишь тот, кто получил одобрение всей коллегии преподавателей (в указе они названы профессорами).[130] Причиной появления такого указа, очевидно, было слишком большое количество парижских учителей, среди которых требовалось выбрать достойных. В 1219 г. папа Гонорий III, подтверждая эти меру, предписал проводить для них строгие экзамены, ответственность за проведение которых возложил на декана соборной церкви.[131] Так возникла еще одна корпоративная должность, вскоре ставшая обозначать глав будущих факультетов, которые и проводили соответствующие испытания.
Уже в XIII в. эти экзамены приобрели многоступенчатый характер, соответствуя определенным этапам учебы, и, соответственно, умножилась градация ученых степеней: на ее низшей ступени стояли бакалавры, прошедшие начальные ступени экзаменов на своем факультете, затем лиценциаты, прослушавшие все лекции, выдержавшие полные экзамены у своих профессоров и получающие, вследствие этого, licentia docendi, т. е. право на преподавание, но пока еще к этому преподаванию не допущенные. Чтобы полноценно вступить во владение своим правом, т. е. получить звание магистра (оставшееся только на философском факультете) или доктора (на остальных факультетах), нужно было пройти публичный экзамен – своего рода корпоративный ритуал, происходивший в церкви, в присутствии всех остальных магистров или докторов. На этом экзамене провалиться было уже невозможно, все его роли были заранее расписаны, однако допуск к нему стоил очень и очень дорого, включая подношения всем членам коллегии (сохранявшиеся во многих университетах до XIX века). Хорошую аналогию здесь представляют гильдейские и цеховые платежи, величина которых в средние века удерживала многих от получения высших цеховых степеней – так и в университетах далеко не все лиценциаты решались перейти в магистры или доктора[132]. Таким образом, сложившаяся система ученых степеней одновременно и отражала цеховую природу университета, и имела существенное отличие, поскольку основывалась на привилегиях высшей власти, получая тем самым универсальный характер, признаваемый во всем западном христианском мире.
Действительно, ученые степени магистра или доктора, выданные одним из университетов и обеспеченные соответствующей императорской или папской привилегией, признавались в любом другом университете, а их носитель получал там такое же право на чтение лекций, как и в своей родной aima mater. Другое дело, что реализовать это право уже в первые же столетия существования университетов было достаточно сложно, поскольку возникла проблема финансового обеспечения преподающих. Самостоятельно существовать, получая лишь плату от учеников, в условиях больших средневековых городов, таких как Болонья или Париж с их дороговизной, для учителей было сложно. Поэтому, желая стимулировать университет, римские папы разрешили его членам – естественно, духовным лицам – пользоваться бенефициями, т. е. продолжать получать часть доходов от той церкви, к которой они были приписаны. Кроме того, в пользу университета передавались так называемые «синекуры» – должности в церквях, выстроенных на частные пожертвования (нем. Stift), служба в которых не была сопряжена с обязанностями приходского священника – sine сиrа апітаrит. Наконец, еще одной возможностью университетский профессор мог пользоваться, если он являлся монахом монастыря, находящегося в том же городе, что и университет, и, опять-таки, в папских привилегиях заранее предусматривалось количество монастырских мест, передаваемых университету[133]. Таким образом, обеспечение права преподавания с самого начала оказалось тесно связано с получением определенных кафедр в монастырских или городских церквях. Само слово кафедра закрепилось в университетской жизни, причем именно в качестве «единицы финансирования», т. е. «штатного места» профессора, и опять-таки сохраняло этот свой изначальный смысл вплоть до XIX в.
Однако в условиях явного избытка академических кадров, с которым столкнулась история первых университетов, кафедр для всех не хватало. Поэтому в уже упоминавшейся папской булле, адресованной Парижскому университету в 1231 г., право распределения освобождавшихся церковных должностей, закрепленных за университетами, передавалось самой коллегии профессоров[134]. В этом видно начало еще одной важной привилегии университета – права на собственный выбор своих сочленов (нем. Selbsterganzung, самовосполнение корпорации). Здесь университеты вновь строго следовали цеховым порядкам.
С утверждением данного права формируется и внутренняя структура корпорации, возникают факультеты, т. е. объединения профессоров в зависимости от преподаваемых наук, главной функцией которых было производство в ученые степени. Так, в Парижском университете старейшим являлся артистический факультет (1240), в соответствии с названием объединявший учителей семи свободных искусств (в более позднее время за ним закрепилось название философского факультета). В 1260 г. в Париже были официально конституированы три высших университетских факультета: богословский, юридический и медицинский, причем именно в таком порядке, который влиял на ранговые отношения между собой профессоров различных факультетов[135]. В дальнейшем в университетах Священной Римской империи наличие всех четырех факультетов было главным признаком «полноты университета». Чрезвычайная устойчивость этой традиции препятствовала попыткам изменений в факультетской структуре, так, например, возникновение отдельного факультета естественных наук, выделившегося из философского факультета, в Германии стало здесь возможным только во второй половине XIX в.
Помимо проведения экзаменов на степени, факультеты регулярно участвовали в выборах главы корпорации — ректора (от лат. regere – править). На первых порах здесь, впрочем, встречались особенности. Артистический факультет далеко превосходил все остальные по числу учащихся, поскольку его предметы, являясь по сути заменой начального школьного образования, были обязательны для всех студентов и привлекали огромное количество начинающих, большинство из которых не поднималось затем выше первого из экзаменов. Те же из них, кто хотели продолжать обучение на одном из трех высших факультетов, должны были вначале получить степень магистра на артистическом и в течение минимум двух лет вести там преподавание (не занимая, естественно, профессорских мест). Поэтому студент высшего факультета являлся, как правило, одновременно преподавателем на низшем артистическом факультете, откуда вытекало, что последний охватывал, по сути, всех членов университетской корпорации. Поэтому и выборы ректора, согласно уставу Парижского университета XIII в., проводились именно из состава магистров артистического факультета – казалось бы, низшего в иерархии, но зато универсального для всех"
Андреев. Российские университеты XVIII–первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы
Тут рассказана история экзамена как взноса за должность, он шел не снизу, не от учеников, абитуриентов - а сверху, от магистров, постепенно смещаясь вниз, формат стал применяться ко все более низким должностям и наконец к абитуриентам. Эти две формы сосуществовали долгое время. На занятиях студент, демонстрируя свои знания, участвовал в диспутах, а потом, проходя на должность в университете, платил за экзамен - эту довольно формальную процедуру, исход которой был куплен подношением преподавателям, вполне легальным подношением, буквально платой за вход в приносящую доход корпорацию. Потому история диспутов рассказывается в тех книгах, где речь о том, как происходило обучение. А история экзаменов - она совсем по другому ведомству, это история социализации, история должностей, платы для гильдии и т.п., социологическая такая история. По векам диспуты случались все реже, экзамены спускались вниз по табели о рангах.
Обучение состояло из двух основных форм - как сейчас это лекции и семинары (практикумы), так в Средние века это были лекции и диспуты. На диспутах соревновались студенты, и диспуты были формой, за которую присуждали ученую степень (откуда и выражение "защита диссертации"). Такие же диспуты были формой предъявления профессионального мастерства - и потому знаменитые диспутанты были в цене, устраивались публичные диспуты ради славы и т.п. А экзамен шел из бюрократии, с самого верха - на кого распространяются льготы корпорации, кто может занимать должность в университете. Если угодно, диспут был формой, которая направлена изнутри наружу - так учили и так выпускали обученных учеников в мир, вон из университета, ты теперпь выучился - иди работай. А экзамены были воронкой на вход, так из большого числа претендентов отбирали немногих, которые в дальнейшем будут работать в этом университете и входить в корпорацию учителей. И это были совершенно разные формы. Диспут по природе публичен, чем больше разного народу - тем лучше, если там парадоксально, интересно, если блистают схватывающиеся умы и темпераменты - прекрасно. А экзамен - процедура келейная, элитная, для своих, бюрократическая - в помещении только те, кому дали деньги и кого будут кормить, и кто потом подпишет диплом. Исход известен, ибо оплачен, парадоксальные истории и новые действия совершенно не приветствуются - тут ритуал, традиция и деньги.
То есть диспут - это в теме о схоластическом методе обучения. А экзамен - это тема про устройство университета. Поэтому они не встречаются. Мне кажется, это типическое оформление шва в науках. Явления, которые просто необходимо рассматривать рядом и сравнивать, если хочется хоть что-то понять, разнесены в разные темы и науки, и между ними не выстраивается вменяемой связи, они изучаются в разных нессылающихся друг на друга группах текстов. Изучение следует не за вещами, а за понятиями - и коли группы понятий не сообщаются, как это обычно в разных научных дисциплинах, так и нет вменяемой возможности выстроить связь. A History of the University in Europe: Volume 1, Universities in the Middle Ages. Cambridge University Press, 2003
Уже в новое время с появлением совсем нериторических естественных наук диспуты стали неуместны, а экзамены повсеместны, причем экзамены стали формой обучения. Сейчас тенденция примерно следующая: неэкзаменационные формы становятся необязательными и взаимозаменимыми, а вот экзамены составляют суть обучения. Не важно, как учишь - посредством лекций или чтения учебников, или чтения не-учебников, а серьезной литературы, или еще как-то - как именно выучивать и готовиться к экзамену - это личное дело учащегося, а вот сам экзамен и является важнейшим и неотменяемым элементом обучения. С введением форм дистанционного образования эта тенденция становится более явной. Не увлекаясь отрицательными суждениями, хочу сказать только о различиях этих двух форм, диспута и экзамена. Диспут - это столкновение личностей, вооруженных знаниями. Экзамен - это соотнесение знаний ученика с совокупностью классических текстов. В диспуте главный - оппонент, который противостоит пропоненту. А на экзамене главный - экзаменатор, который решает, так ли говорит экзаменуемый. Диспут хромает на всяческие нечестные риторические приемы, хотя тут выявляются блестящие умельцы такие нечестные приемы разоблачать. Экзамен склонен к бюрократизации, вырождается в механизм при переходе к тестированию. Конечно, тестирование - высшая форма экзамена, логическое его развитие: надо совпасть с заранее кем-то придуманным ответом.
Впрочем, при деградации образования говорить о столь высоких материях неуместно.
Комментарии (0)