Ссылка на предыдущую часть.
Особенностью описываемого мною периода развития химии и фармации (да и других наук) состоит в том, что
в силу достаточной изолированности научных школ многие открытия совершались почти одновременно. Так что лишь спустя десятилетия кропотливым историкам удаётся установить, кто же на самом деле был первым.
Это с одной стороны хорошо, ведь научная мысль развивается во многих городах и странах. Знай, например, наш знакомый Пётр Михалыч, что Иосиф Абрамыч из далёкого института первым начал хренилировать при высоком давлении, вряд ли он начал бы тратить своё драгоценное время на изыскания новых хренилирующих агентов. И весьма вероятно, что мир так бы и не узрел сферолитов пентахренилата натрия в скрещённых николях.
В наши дни одновременность хоть сколько-нибудь значимого научного открытия приносит первооткрывателям только головную боль, связанную с доказыванием своего приоритета, необходимого для дальнейшего процветания лаборатории и почивания на лаврах грантах.
Как вы, наверное, уже поняли, всё это я веду к тому, что участь одновременных открытий постигла хинин в полной мере. Несмотря на то, что подвиг Пельтье и Каванту запечатлён в камне, строго говоря, они были лишь третьи в плеяде
умельцев, которые смогли выделить из коры хинного дерева его действующее начало.
Памятник Пельтье и Каванту. Источник: кликнуть.
Вторым свою порцию химической удачи получил немецкий химик Фридлиб Фердинанд Рунге, который сумел извлечь хинин в 1819 году, т.е. несколько раньше французов.
Фридлиб Фердинанд Рунге. кликнуть.
Вполне возможно, и он удостоился бы высокой чести, если бы не проворство французов, которые успели сразу опубликовать свои работы. Здесь, конечно, должна быть фотография страниц журнала Annales de Chimie at de Physique за 1820 год с их статьями, который я даже специально ради этого случая подержал в руках и попытался прочитать, но, к сожалению, на пропавших плесенью страницах нет ничего интересного, за что мог бы зацепиться ваш взгляд, уважаемые читатели.Прежде чем я перейду под всеобщее замирание к упоминанию того, кто действительно выделил хинин первым, расскажу ещё немного о том, почему именно французы искупались в лучах фармацевтической славы.
Хотя, казалось бы, каждый фармацевт и химик того времени готов был отдать душу дьяволу за хинин, медицинское сообщество, которое было и остаётся одним из самых консервативных, сказало новоявленному лекарству своё звучное "фе!". Если вы думаете, что все сразу кинулись вслед за Пельтье и Каванту экстрагировать целебную кору, то ошибаетесь. Долгое время после открытия хинина, главным образом из-за некоторых псевдоавторитетов от медицины, основным средством лечения малярии оставалось... правильно, кровопускание. И это несмотря на тотчас же проведённые испытания хинина и премию в 10 000 франков от Французской Академии наук.
Прозрению поспособствовало несчастье. Война, пожалуй, как никакое другое время является лучшим для испытания новых способов лечения и лекарственных средств. Если эффект от лечения не насупит быстро, то армия противника избавит мир от испытуемых в мгновение ока. Конечно, как и стоило ожидать, никакое кровопускание не могло спасти воюющих в Алжире французов от малярии. Вот тогда-то, в 1836 году, молодой врач, полковник Франсуа Клемент Майо вспомнил о хинине, от которого все недавно отвернулись, хотя так долго желали. Ну и поскольку малярийный плазмодий (в отличие от человека) страдал от хинина больше, чем от кровопусканий, неудивительно, что отделение Майо прозвали "отделение, где ты не умрёшь", и теперь каждому станет понятно, почему в 1900 году памятник поставили именно французам.
А я всё же вернусь к другому
Упоминание о Гизе в "Обзоре деятельности Императорского Дерптского университета". Источник кликнуть.
Продолжение следует.
Комментарии (0)