Запасы стыда

Смотрел я биографии людей конца ХХ века, и постепенно отползал к просмотру того, что творилось с европейскими и русскими биографиями в 19,18,17 веках. И из опыта и книжных впечатлений сложилась такая картинка.

Скажем, человек в 90-х годах в России разорялся. Это было в Европе, в разных странах постоянным опытом в Новое время, просто наблюдать, что это такое, мы не могли - опыт получили только в 90-е. Так вот, это - стыд. В книгах 19 века это многократно описано, там то и дело попадается благородный отец, стыдящийся детей или там стреляющий себе в седины, потому как разорился. Дюма-пере, романтика, ах-ах, это не серьезно, это просто бизнес. - Нет, чушь это, это именно стыд. Обычно тем людям, которым не отдать не стыдно, отдают - или история имеет иное продолжение. Там берут жизнью, такие кредиторы. А кому люди при разорении остаются должны - так это своим, близким, знакомым, друзьям. Они не могут отдать. Они виноваты и знают это, им доверились, они обещали, они взяли у друга последние деньги, они выгребли подчистую запасы близких людей - и теперь не могут вернуть. И что они делают?

Они уезжают в Америку. Это давняя традиция, из Европы в Америку ехали очень многие разоренные люди, каждое разорение создавало такие человеческие брызги, и неисправные должники и обманутые вкладчики, побившись и понищенствовав, отправлялись за океан. Идет такая экономическая жизнь, но это не просто формулы баланса, это также и отношения, это какие-то нравственные долги, античные совершенно чувства - долг, честь, слово, стыд, смерть.

И вот из века в век люди из Европы увозят свой стыд в Америку. Причем там происходит некое волшебство. Если посмотреть на тех людей через 30 лет, или на их детей или внуков - у них не найти стыда. Это происходит очень естественно. Человек оставляет долги и стыд на родине, он на новой земле никому ничего не должен, и ему на первых порах приходится крайне тяжело, и он своим трудом выбивается наверх, и он честен, он достойный человек и вокруг него некому предъявить ему долги. Он без стыда оказывается на заокеанской земле и живет как честный человек. Трудности обустройства и тяжесть подъема вверх смывают с души груз стыда - долгие годы усилий и труда внутренне выкупают человека у тягостных чувств.

И вот иная линия биографий. Россия та устроена, что она из века в век самых лучших, безкорыстных и преданных своих граждан съедает. Ну, тут долго говорить, способы многообразны, но так уж повелось, на этот счет даже определенные социальные механизмы наработаны. Не важно. В общем, происходили очень типичные фигуры в биографиях. Человек был виноват, осужден и послан в Сибирь (опять же, если помер - это черта и биографии далее не пишутся). Итак, люди по разным причинам считались виновными, осуждались и отправлялись в Сибирь. Так строились отношения не только с государством - со всем обществом. В России так устроено, что государство - это квинтэссенция общества, то, что на самом деле хочет общество, выполняет государство. Это как с подсознанием, да? На словах можно хотеть очень благородных вещей. Но если нечто действует только истинными влечениями, не поддаваясь фальшивкам - то это нечто самым стыдным образом указывает на истинные желания. Хотелось бы соврать, но нечем - вот же, видно. Общество России очень чутко реагировало на хороших людей и замечательным образом умело им сломать жизнь, обычно это заканчивалось тем, что виноватого отдавали в руки государства (инквизиция тут на краю слуха аллюзией: у них там формальные институты делают то, что у нас тут делается бессознательно всем обществом в целом и недифференцировано). И государство людей осуждало-виноватило. Причем вины они за собой не знали, они были невиновные люди, которые свою обиду, ненависть к несправедливости везли в глубины России, в Сибирь. А в Центральной России (впрочем, как и в других странах Европы) в результате экономической деятельности оставался стыд.

Где-то откладываются запасы стыда, где-то - ненависти, или гордости, или вины, или удачи, или невозмутимости, радости, спокойствия. страны в своем вековом обиходе выделяют разные чувства. Из круговорота нравственных чувств остается неиспользованный и непогашенный остаток, который скапливается там или здесь.

В конце 19 века в ходу была такая "социальная литература". Мы ее почти не знаем, от нее помнится только Маркс, но ее было намного больше. "Трудовой вопрос", "несправедливость и социальное неравенство" - тогда как-то так говорили, впрочем, всё это можно найти. Так вот, тогда часто использовалась определенная риторическая фигура. Говорили: предположим, на некоторой фабрике, выпускающей блузочки или шарфики, работают дети до 14 лет. Законы и условия труда таковы, что они часто бывают покалечены, отрывает руку, они болеют, умирают, они мучаются. И вот говорили: с каждой вещи, произведенной на этой фабрике, с каждого шарфика капают капли их крови. Смысл этой риторической фигуры был такой: у насыщенного морального образа, показывающего нравственные следствия, статистически значимые, массовые, а не индивидуальные нравственные следствия каких-то процессов всегда есть экономическая и политическая проекция. Тогда это понимали очень хорошо. Помните? Потому что на этой земле помещик и поп веками обманывали людей..., ну и прочие такие слова. За грехи отцов. То есть эти массовые нравственные чувства, которые сотнями, тысячами, миллионами биографий производятся и свозятся в определенные пункты - создаются причины для совершенно материальных и заметных действий.

Действия эти очевидны и непонятны - потому что энергия для них возникает из ничего. Ну вот же, говорят люди, вот же - в других-то странах - ну да, революции, но ведь какие-то бархатные, всего ничего помяли, только вот чуть рукав залоснился, а так - ничего, а у нас... И войны - у них там вон как, они же по сути не заметили, тем более что не на своей территории, а у нас - какой-то периферийный конфликт, скажем - русско-японская война - и как шандарахнула, как было больно и сколько жертв, как неудачно. Врачи это хорошо знают из опыта: болезнь формально одна и та же, диагноз тот же, но один больной три дня и домой, приходите через две недели посмотрим, а, уже здоровы, ну и до свидания. А другой месяцами лежит в палате, у него не заживает, не срастается, не закрывается, идут обострения, сопутствующие инфекции, сопряженные болезни, тяжелое течение и общая слабость - и вот в 19 лет парень умирает на больничной койке от туберкулеза, хоть и 21 век, из хорошей семьи, сытый и никогда не голодал и все лекарства и что угодно - чего же он? как же так? а со всеми - как же так? а чего мы все? ведь могли бы же, если б как-то так не подвихивалось и вдруг, на почти ровном месте, ни с того каждый раз и ни с сего - вдруг очень больно и тяжело, другие оправляются в считанные годы, в стране уже нормальная жизнь, а у нас всегда на десятилетия, складывающиеся в века, как бы у этого найти причину, говорят умные люди, и думают, что, наверное, не хватало электричества, виновато монгольское нашествие, характер Ивана и пьянство Петра. Ну, конечно.