Доступа в WoS у меня нет, ADS дает десятки вариантов написания названия САО РАН, недосчитывает ряд сборников конференций, и наоборот, многие труды конференций назыает «referee publications». Я пользовался официальными отчетами обсерватории, лежащими у нас на страничке. Списки публикаций там довольно полные — собираются с отчетов лабораторий, но надо учитывать, что в отчете за следующий год есть публикации декабря предыдущего и тп. - довольно муторная работа.
На первый взгляд, картина для общего числа всех публикаций (что по отчетам, что по ADS) похоже на графики А. Иванова для всей России — медленное падение с 2000 по 2005, последующий рост и стагнация, даже завал, после 2009. Но все сложнее и интереснее, если посмотреть распределение по типам публикаций.
Вот отдельно распределения для рецензируемых (журнальных) публикаций и прочих. При подсчете статей учитывалось то, что некоторые издания, формально рецензируемые, делали тематические выпуски с трудами конференций (часть номеров A&AT, A&ASS, Bul SAO, MSAIS и тп).
Видно, что если количество нерецензируемых работ (сборники, препринты и тп) меняется весьма сильно, то число выдаваемых за год журнальных (рецензируемых) публикаций почти постоянно. Есть лишь небольшие вариации около 10% от среднего — снижение в 2003-2004 гг и рост в 2010. Похоже, что первое связанно в основном лишь с проходящими в рамках тогдашней реформы сокращениями. Квота сокращений для САО (7%) была заметно меньше, чем в целом по РАН (20%) и лишь по минимуму коснулась научного персонала.
Но все равно, наравне с пенсионерами, под него попали и несколько активно пишущих людей, фактически сидящих за границей. Это и привело к небольшому сокращению числа работ в импактных журналах, но потихоньку ситуация выправилась (расширение ставок под молодежь) и мы вернулись к прежнему уровню — 100 рецензируемых статей в год, почти точно — 1 на научного сотрудника.
Вообще, это поражает. Принятие ПРНД в 2007 и прекращение выплат в 2010, сокращения грантов и штатов, смена тематик и разработка новых приборов — ничто не влияет на валовое число рецензируемых статей, выдаваемых обсерваторией. Понятно, что заметная часть работ — в соавторстве с другими институтами, но все равно удивительно. Иных объяснений, кроме того, что мы вышли на уровень «насыщения» и расти больше некуда — у меня пока нет.
Рецензируемые публикации я разбил на три типа: иностранные журналы (A&A, MNRAS, ApJ, AJ), Россия+Армения (выходящие на русском и в английском переводе: АЖ, ПАЖ и армянская «Астрофизика»), наш институтский Astrophysical Bulletin (до 2007 г- «Бюллетень САО»).
Забавно видеть, как число «иностранных» статей меняется в противофазе с «русскоязычными» - люди пишут либо туда, либо туда. Есть некое уменьшение англоязычных публикаций в 2002-2007 г (кроме пика в 2005). Скорее всего, оно вызвано как упомянутыми сокращениями тех, кто за границей писал в основном в «их» журналы, так и с известной российским астрономам проблеме наиболее популярного для публикаций европейского журнала Astronomy & Astrophysics. Где-то в 2002-2003 г они отказались бесплатно публиковать статьи, первые авторы которых из стран, не поддерживающих журнал. По началу допускались исключения для особогениальных работ, но последние годы все стало очень жестко. В результате, из выскоимпактых журналов для нас остался только английский MNRAS, который многих пугал высокими требованиями к языку. Но потихоньку приспособились и стали чаще писать туда. Несмотря на эти проблемы — пик импактных публикаций в 2005. Не пойму, с чем связанно. Частично — высокая активность группы И.Д. Караченцева (13 таких статей). В 2004 они опубликовали свой каталог галактик близкой Вселенной (одна из наиболее цитируемых работ за всю историю САО) и начали «снимать сливки». Но только этим не объяснить - другие группы у нас тоже неплохо работали. Возможно сказался и кризис с изданием нашего Бюллетеня — и те работы, которые могли пойти в него, авторы послали на Запад.
С Бюллетенем (синяя линия) тоже интересно. До 2007 г это был чисто обсерваторский журнал с внутренним рецензированием. Выходил на английском, но статьи обычно сдавали на русском — переводила редгруппа. К середине «нулевых» начались проблемы с издательством, распространением, некоторые номера даже не попали в ADS, что во многом равносильно отсутствию публикации. В 2007 статус журнала сменился, русская версия стала нашим внутренним делом, а английскую - Astrophysical Bulletin— распространяет Springer через МАИК/Наука. Потихоньку расширяется круг рецензентов, в 2010 г. подсчитали IF=0.72 - скромно, но почти догнало ПАЖ и АЖ. Зато проблем при подготовке рукописи в разы меньше, чем в ПАЖ и АЖ, до редакций которых немосковским авторам часто трудно достучаться. На рисунке хорошо видно, как с 2007 г. начался рост числа публикаций в Astro.Bull, но не за счет стимулирования от ПРНД, а за счет вышеописанных изменений и уменьшения доли наших публикаций в остальных МАИКовских журналах. В 2010 Astro Bull оказался самым продаваемым на Западе из журналов МАИК, посему издательство Springer потребовало увеличить на 25% объем выпуска. Но судя по тому, что число САОвских публикаций в нем уже три года почти не меняется, новый объем будут больше заполнять авторы из других институтов.
Прочие (нерецензируемые) публикации я разделил на труды российских конференций (включая международные на территории РФ и некоторые украинские, где русский — рабочий язык), остальных зарубежных конференций, электронные телеграммы (GCN, Astro Tel, Variable stars) и препринты САО. Число последних неуклонно снижалось, а с 2007 г мы их выпускать перестали вообще. Число телеграмм растет с 2003 г, что во многом связанно с вводом в штатную эксплуатацию прибора SCORPIO, на котором легко и быстро стали выполняться задачи по спектроскопии вспышек Новых звезд и прочих транзиентных объектов (Сверхновые, гамма-всплески). Интересны минимумы и максимумы для долей трудов конференций, но их сложно связать с выплатами ПРНД. С точки зрения «халявной накрутки индекса» проще всего отмечаться на внутрироссийских конференциях — надбавка за них меньше, но ездить проще. Однако могучий пик 2007 г. для таких сборников вызван в основном публикацией трудов двух конференций — международной по магнитным звездам и всероссийской - по SETI, проходящих у нас в Нижнем Архызе, где, естественно было много САОвских участников. А вот последние пару лет мы на базе обсерватории провели несколько конференций (включая масштабный ВАК-2010) в организацию которых вовлекалось много сотрудников САО, которым было уже не до поездок. А вот труды решили не издавать (частично это можно объяснить и нехваткой финансирования). Рост доли международных сборников в 2006-2008 г тоже никак не связан с ПРНД, если учесть, что большую часть надбавок ПРНД, после их введения, мы получили в конце 2007 г, а в 2009 г публикаций в трудах стало меньше, хотя надбавку еще платили. Не удивлюсь, если максимум вообще случаен — просто удачно совпали несколько больших конференций. Общий рост числа публикаций в зарубежных сборниках можно объяснить и «возрастным фактором» - согласно последнему отчеты в 2010 г доля сотрудников моложе 39 лет у нас по сравнению с 2005 г возросла более чем в полтора раза, а молодежь более легка на подъем и поездки.
В итоге, должен признать, что не удается найти в публикационной активности Специальной астрофизической обсерватории РАН непосредственного эффекта от введения дополнительных выплат за эту самую активность. Если эффект есть, то косвенный — например молодой сотрудник не ушел из института, получая за счет ПРНД более-менее нормальную (для Карачаево-Черкессии) зарплату. Кроме того, многие задумались о том, что такое импакт-фактор и где стоит публиковать свои работы. Но число публикаций САО РАН в рецензируемых журналах остается на редкость постоянной величиной.
Комментарии (0)