Холуй

Холуй — история Русской лаковой живописи Из истории Холуя Первые исторические записи о Холуе относятся к 1546 году. В грамоте великого князя Ивана Васильевича об освобождении от пошлин Стародубских соляных варниц Троице-Сергиева монастыря упоминается, что «… у них у новыя соли на Холуе, в ряполовском стародубе, варницы и трубы и дворы». Если судить по могильникам, относящимся примерно к VШ веку, то можно заключить, что Холуй основан намного раньше. Монголо-татарское нашествие сильно изменило облик Древней Руси. Во Владимиро-Суздальском княжестве были разорены и разрушены Суздаль, Ростов, Владимир и другие города. Оставшиеся в живых люди уходили из родных мест на северо-восток, где и образовывали новые поселения. Около 1240 года кочующие суздальцы остановились в шести верстах от Клязьмы (притока Оки) вверх по реке Тезе, в дремучем бору. Здесь они чувствовали себя в безопасности. Монгольская конница, «посекая» на своем пути «людей, как траву», не могла проникнуть в такую глушь. Измученные долгими скитаниями люди нашли удобное для жилья место. Теза изобиловала рыбой и бобрами. В лесах обитало много пушного зверя. Одним из главных промыслов первых жителей стало рыболовство. В Древней Руси строились плетенные из ивняка запруды для ловли рыбы (сетки), которыми перегораживали реку наискосок и не на всю ширину реки. Такими сетками пользовались и на Тезе, назывались они «холуи». Поселение, где суздальцы сооружали «холуи на Тезе», получило название Холуй. Название села — это память о первоначальном занятии поселян-холуйцев. Из суздальских княжеских дворов сюда прибыли в основном мастеровые люди, славившиеся своим «художным умом». Среди них были и иконописцы, так как в стольных княжеских центрах — Суздале и Владимире — иконописание развивалось со времен Андрея Боголюбского (1157-1174 гг). Переселившись на берега Тезы, суздальцы не стали корчевать лес и осушать болота для использования земли под пашню. Многие мужчины опять занялись иконописанием, а женщины- вышиванием. До наших дней история донесла прозвища первых жителей Холуя — Баранка, Коека, Путилка, Суска, которые присваивались людям в зависимости от их занятий (например, Суска — от слова «сусалить», то есть серебрить сусолью икону). Впоследствии клички превратились в фамилии — Барановы, Костерины, Путиловы, Сусины. Они и поныне существуют в Холуе. В ХII-ХIII веках Владимиро-Суздальское княжество было значительным культурным и промышленным центром. Огромное значение в развитии промыслов и торговли имели река Клязьма и ее притоки — Теза, Лух, Мерль. В этих местах устраиваются так называемые торжки, превратившиеся впоследствии в большие ярмарки, которые приурочивались к церковным праздникам. Одним из древнейших торговых центров в низовьях Тезы можно считать бывший погост, затем село Введенское на Введенской горе (вблизи Холуя), ныне не существующее. По словам некоторых исследователей, жители села Введенского, хорошо знакомые с солеварением, переселились в Холуй. В писцовых книгах тех лет встречается упоминание о разработке соли — «новые соли холуйские» и «холуйское усолье», а Холуй именуется «слободкой». Кому же принадлежало это село? В 1574 году частью Холуя с четырьмя бобыльскими дворами владел суздальский Спасо-Евфимиев монастырь. В 1613 году царь Михаил Федорович пожаловал часть Холуя вместе с другими поселениями суздальского края боярину Д. М. Пожарскому за его подвиг при освобождении Москвы от войска польского. В грамоте говорилось: «И наперед за те службы… пожаловали боярина нашего Дмитрия Михайловича Пожарского в Суздальском уезде села Мыту, приселком Нижним Ландехом, да Холуй посадец, а в нем церков… деревяна клецки. На церковной земле два попа, проскурница да 10 келий...» Вместе с Д. М. Пожарским шли освобождать Москву и жители Холуя. В документе 1608 года записано следующее: «Восстали и жители Юрьева, Гороховца, Луха, Решмы, Холуя… разбили неприятеля в Лухе и селе Дунилове. Ляхи и наши изменники с воеводой Федором Плещеевым, сподвижником Лисовского, бежали в Суздаль… Простые граждане Кувшинников, Наговицын, Деньгин подняли на врага Юрьевец, Гороховец, Решму и повсюду били враждебные отряды; крестьяне холуйской слободы вооружились под начальством своего собрата Ивана Лапши и прогнали воеводу Плещеева». 11 марта 1609 года поляки приступом взяли Клязьминский городок и подступили к Холую. Холуйцы мужественно приняли бой с «самозванцевыми ратными людьми» на Стекольной горе. Но силы были неравными, Холуй был взят и разграблен. В 1612 году холуйцы присоединились к отряду народного ополчения под командованием Дмитрия Пожарского. Предание гласит, что Дмитрий Пожарский с дружиною останавливался возле Холуя, в местечке Борок, и «… вместе с прибывшей сюда новой дружиною дал обет мужественно перенести все трудности и опасности в предстоящей борьбе с многочисленными врагами и отечественными изменниками, не щадить своей жизни, отстоять Москву и спасти отечество». В память об этом событии Пожарский обещал построить на этом месте монастырь. В 1650 году по завещанию Д. М. Пожарского его сын И. Д. Пожарский построил в местечке Борок деревянный монастырь. Через 100 лет на этом месте был выстроен каменный монастырь, сохранившийся до наших дней. По переписным книгам 1678 года вотчина Д. М. Пожарского уже числится за князем Ю. И. Пожарским. Потом она перейдет сначала к князю А. А. Голицыну, затем — его зятю М. И. Куракину. Владели Холуем также княгиня П. М. Куракина, граф А. А. Бобринский. Последней хозяйкой холуйской земли была княгиня Бобринская. В 1678 году в вотчине Д. М. Пожарского было 118 дворов с населением 325 душ мужского пола. Монастырские владения в Холуе оставались в ведении Троице-Сергиева и суздальского Спасо-Евфимиева монастырей до 1764 года. Сами помещики в Холуе не жили, на крестьян налагали оброк и управляли своими землями через управляющих, или бурмистров. Сохранился интересный документ того времени — отпускная, свидетельствующая о подневольной жизни крестьян: «Отпускная девке Холуйской слободы Евдокии Семеновой в замужество в слободу Мстеру. 20 января 1728 года староста Холуйской слободы, вотчины Троице-Сергиева монастыря, Суздальского уезда — Иван Михайлович Субботин — по приказу управителя Иакова Григорьевича Баженова отпустил той Холуйской слободы крестьянскую дочь девку Евдокию Семенову в замужество, на вывод в Суздальский уезд в вотчину князя Ивана Федоровича Ромодановского в село Мстеру за крестьянского сына Ивана Константинова». Холуй — сегодня Холуй — и этим все сказано! «Вряд ли многие жители столицы знают о существовании Южского края – обширной территории на границе Ивановской и Владимирской областей. И хотя от Москвы до Южи по прямой всего 340 километров, чтобы добраться сюда, придется ехать целый день, минуя Иваново, Шую, Палех – прямых дорог до Южи нет. Местные жители справедливо называют свою вотчину «медвежим углом». Без особой надобности вряд ли кто-то надумает пробираться сюда по бездорожью. Но тот, кто окажется здесь, непременно попадет под непреодолимое очарование здешних мест, сохранившееся, наверное, именно, благодаря оторванности от цивилизации. Почти каждое село здесь – легенда, почти каждый человек – самородок. Ну где еще, к примеру, можно найти поселок, в котором на полторы тысячи жителей приходится 350 дипломированных художников, из которых 27–члены Российского Союза художников? В Южском поселке Холуй рисуют практически все. Можно смело стучаться в любой дом, не сомневаясь, что дверь вам откроет художник, или, за его отсутствием, супруга художника, также виртуозно владеющая кистью. Каждый дом украшают изделия холуйских мастеров – лаковые миниатюры, шкатулки, картины... Каждую весну широко разливается здешняя река Теза. Вода поднимается аж на шесть метров, полностью затапливая поселок, так что люди вынуждены пересаживаться в лодки. У каждого на этот случай запасена своя. Самая распространенная посудина – лодка-долбленка, или «однодревка», выделанная из цельного бревна. В общей сложности паводок длится месяца полтора, и на это время жизнь холуян полностью соединяется с водной стихией. – Хлеб везем на лодках, хоронить – на лодках, — рассказывает глава Южской администрации Валентина Алексеевна Сысуева, – за скорой помощью и пожарной охраной закреплены свои катера. Школьники в это время распущены на каникулы, а детский сад и фабрика художественных промыслов работает в обычном режиме. Местная администрация даже придумала в период разлива туристический маршрут – прогулка по залитым водой окрестностям на моторной лодке, в конце которой следует «обсушка» у костерка и шашлычок из выловленной в Тезе рыбешки. Для приезжих разлив – это экзотика, которую ни в одном другом месте испытать невозможно. При этом паводок – это единственное время в году, когда приезжие в Холуй люди могут «офараониться». Для этого достаточно искупаться в талой воде – и ты уже причислен к стану фараонов. А уж как ты попал в ледяную воду – выпал ли из перевернувшейся лодки, поскользнулся ли на скользком переходе или же унесло тебя в разлив на оторвавшейся льдине, не так важно. Главное, купание должно произойти случайно, ненарочно. Именно временем разлива спешат воспользоваться студенты художественного училища, приезжающие учиться в Холуй со всей России. Им-то, будущим художникам, особенно важно получить дар прозорливости, присущий местным «фараонам». Ну, а те, кого природа не одарила художественным даром, могут приобрести на память картины и работы местных мастеров, выполненных в стиле лаковой миниатюры. Это и шкатулки, и плашки, и ювелирные украшения и настенные панно. Звездный час здешних мастеров пришелся на первые годы перестройки, когда в Холуй хлынул поток иностранцев. Многие художники тогда «поднялись» в считанные месяцы, ведь стоимость одной работы у талантливого мастера может доходить до 5 тысяч долларов. Но можно купить вполне приличную вещь и за полторы тысячи рублей. Все зависит от художественной ценности работы. Рисуют все – от кошечек, собачек и пейзажиков до фотографических портретов. Хит сезона – портрет заказчика с семьей, в интерьере и одеждах восемнадцатого-девятнадцатого столетия. Если желаете, предприимчивые художники могут вписать ваш лик в известную картину прошлых столетий. Цена сходная – 100 долларов за лицо. Антураж прилагается. От заказчика зависит и коньюнктура. К примеру, как нам рассказали в Холуе, мэр Москвы, Юрий Лужков «падок» на тарелки с изображением московских новостроек, к 300-летию Санкт-Петербурга холуйские художники производили сотни шкатулочек и брошек с видами набережной Мойки и Эрмитажа, из администрации президента Путина приходят заказы на «тройку» и «Снегурочку». Прознали про Холуй даже арабские султаны. У них пользуются спросом собственные портреты и картинки природы. Большой рынок сбыта холуйской продукции неожиданно нашелся в Ливане – там в российском дипломатическом корпусе влет идут шкатулки на сюжеты картин традиционных русских художников. Одно время, холуйские художники чуть ли не поголовно писали девушек в струящихся одеждах безо всякого фона – их заказывали ивановские «новые русские». Словом, работы найдутся на любой вкус. Секрет плодовитости местных художников заключается, наверное, в том, что этот «медвежий уголок» до сих пор остается нетронутым цивилизацией. Даже Петр Первый не разрешал рубить березы в Холуе, чтобы не нарушить пейзаж, вдохновляющий художников. Стараются сохранить атмосферу русского пейзажа и сельского колорита и нынешние потомки холуйских матсеров. И в самом деле, здесь, вдали от плодов технического прогресса, еще остался тот неповторимый колорит народной души, практически уничтоженный в «цивилизованной» России. Стоит приехать в Южу, чтобы почувствовать его.» Борковская общежительная Николаевская пустынь «Борковская общежительная Николаевская пустынь находится Владимирской губернии Вязниковскаго уезда, по левую сторону реки Тезы, близ слободы Холуя, в разстоянии от губернскаго города Владимира 101 верста, уезднаго Вязников 46 верст, от с. Холуя в 1 версте. В древности здесь быль дремучий лес (бор), от него пустынь и получила название Борковской, а Николаевской по основанному в ней в первое время храму; с начала она называлась «Борковскою Николаевскою», а со времени возобновления преосвященным Мефодием епископом Астраханским 1764 г. по 1787 год называлась только «Борковскою», с 1787 г. по освящении Троицкой церкви именовалась «Борковскою Троицкою» пустынею, в настоящее же время называется «Борковскою общежительною Николаевскою». Пустынь расположена на пойме, с двух сторон с северозапада обложена лесом, наружный вид ея довольно живописен, со всех 4 сторон обнесена каменной оградой с четырьмя по углам башенками, к юго-востоку от двух входных ворот возвышается большой каменный двуэтажный корпус, внутри ограды две каменныя церкви и невысокая колокольня архитектуры XVII века, в orpаде размещены 2 деревянных на каменных фундаментах корпуса для настоятеля и братии, к главному входу в святыя ворота oт проезжей дороги ведет дорожка, усаженная деревьями. При самой дороге выстроена в недавнее время деревянная небольшая часовня, с иконой св. Николая чудотворца, направо от главнаго входа невдалеке от ограды двуэтажный деревянный дом гостинницы для богомольцев, с северной стороны около самой ограды виднеются вековыя деревья; окружность ограды имеет с восточной стороны 58 сажень, северной 47, южной 40 и западной 56,5; входов и въездов в пустынь три, главный вход с восточной стороны, вторые ворота с южной, чрез которые подъезд к парадному крыльцу корпуса, третьи ворота с северной стороны, собственно имеющие выход для монастырских надобностей; внутри монастыря расположено небольшое кладбище, и такое же кладбище находится за оградой вне монастыря, с северной стороны. Борковская пустынь относится к древним памятникам здешней губернии. Она основана «иждивением князя Иоанна Дмитриевича Пожарскаго по завещанию его родителя князя Дмитрия Михайловича. В несчастную годину России, во время междуцарствия, в 1612 году, князь Дмитрий Михайлович, идя с дружиною на избавление Москвы, на семь месте имел остановку на несколько времени, и вместе с прибывшей сюда новой дружиной дал обет пред всемогущим Богом мужественно понести все трудности и опасности в предстоящей борбе с многочисленными врагами и отечественными изменниками, и нещадить самой жизни, чтобы отстоять Москву, и спасти отечество; в память сих св. чувств в благодарность Богу, тогда же положил, основать на оном месте обитель во имя св. Николая чудотворца. Она построена около 1650 года на иждевение князя Ивана Дмитриевича Пожарскаго. Обитель во имя св. Николая чудотворца, церковь и кельи были построены в то время деревянныя, обнесена оградой также деревянной. Сколько было тогда братии неизвестно; только что обитель находилась в числе штатных монастырей с правом игуменства». По смерти основателя и рода его обитель, оставаясь чрез долгое время без поддержки, пришла в бедное и разрушенное состояние, церковь самая сгорела, и обитель по состоявшемуся в 1761 году учреждению штатов о монастырях была упразднена. «Пустынь возобновлена вновь преосвященным Мефодием епископом Астраханским. Епископ Мефодий был урожденец Холуйской слободы, сын священника Троицкой церкви Петра». В царствование Императрицы Екатерины II на пожертвование преосвященнаго Мефодия, при Геннадии епископе Суздальском и Юрьевском, Борковская пустынь выстросна снова, церкви и ограда каменныя, родными племянниками преосвященного Мефодия «священником Алексеем Гавриловым и крестьянином Абрамом Степановым». Ими отстроены две церкви сначала теплая Казанская, а потом холодная, что ныне Троицкий собор, с приделом св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова; оба храма освящены в разное время, как видно из храмозданных крестов и двух холстинных антиминсов; первоначально освящена церковь Казанская во имя св. Троицы, а потому она переименова в Казанскую, как и предназначалась быть во имя Казанския Божия Матери. Внизу храмозданнаго креста приписано чернилами: «преименован сей святый храм во имя явления Казанския Богородицы по благословению преосвященнаго Виктора епископа Владимрскаго при строителе иеромонахе Арсении, октября 27 д. 1787 года»...» По книге «Борковская Николаевская пустынь во Владимирской губернии, основанная по завещанию князя Дмитрия Михайловича Пожарского, сыном его Иваном Дмитриевичем». Составил Н. Голышев, Владимир, 1871".