Стахановка-законотворец

Законы здравоохранения: ни слова поперек - http://mn.ru/newspaper_opinions/20110421/301255346.html

Павел Воробьев, член исполкома Пироговского движения врачей России, о взаимодействии Минздрава и медиков

За последний год Минздравсоцразвития написало множество законов. И все они эпохальные. Но вот какая странность: чиновники преподносят их «в розовом цвете», а медицинская общественность не воспринимает или игнорирует. Если законы столь хороши — радуются все вместе. Но в этом случае не получается.

Так, летом 2010 года появился законопроект «Об основах охраны здоровья граждан» (взамен существующего с 1993 года). Вот только один пример: в проекте говорилось, что роды — это отделение продукта зачатия. Подобное может написать человек, очень далекий от медицины.

Через некоторое время на сайте Минздравсоцразвития появился новый вариант проекта. Он улучшился. «Продукт зачатия» исчез, но момент рождения ребенка стал определяться как «момент отделения плода от организма матери посредством родов». Получается, что кесарево сечение чиновниками не предусматривается.

Огромный резонанс получил и запрет на пребывание родителей в больнице со своими детьми. В законопроекте появилась норма, что родитель может быть с больным ребенком старше трех лет только «по медицинским показаниям». Похоже, что это было завуалированное законодательство о вымогании денег у несчастных мам.

На Западе вся система строится на доверии. Врача оценивают не чиновники, а профессиональные ассоциации. В России предполагается, что профессиональные объединения участвуют в разработке норм этики в сфере охраны здоровья граждан и в решении вопросов, связанных с нарушением этих норм. И все.

В законопроекте об охране здоровья есть три вида контроля: государственный, ведомственный и внутренний. Простому смертному не дано понять всю глубину различий между ними. Невозможно приставить к каждому врачу и медицинской сестре по надсмотрщику. Куда важнее создать систему обеспечения качества, которая зиждется на системе стандартов и наличии очевидных индикаторов эффективности.

Разработать подобные индикаторы нетрудно как по отдельным заболеваниям, так и для оценки деятельности отделения, медорганизации в целом района, области, страны. В США такие индикаторы действуют, и число их вполне обозримое — несколько тысяч. В России подобные критерии (правда, всего несколько десятков, на пробу) были разработаны семь лет назад, но Минздрав до сих пор их не внедрил. Да и вообще тему управления качеством как-то забыли, как и не было.

Несколько лет назад Минздравсоцразвития написало концепцию развития здравоохранения страны на ближнесрочную перспективу. Это было собрание лозунгов, без какой-либо систематизации. Попытки экспертов поправить этот текст ни к чему не привели — замечания и предложения не принимались. В итоге концепцию похоронили, и теперь у медицины нет концепции вообще: куда идем — не знаем сами.

Вошло в привычку, что спорить и даже сомневаться Минздрав не дозволяет. Бывший глава Росздравнадзора Николай Юргель даже не высказывался против законопроекта об обращении лекарственных средств, а просто промолчал, когда его критиковали, и поплатился за это должностью.

Теперь слово поперек посмел сказать президент Национальной медицинской палаты Леонид Рошаль. И уже Минздрав от лица анонимных сотрудников пишет письмо, очень похожее на донос, премьеру Путину.

В ноябре прошел Пироговский съезд врачей России — ни один сотрудник Минздрава или правительства на него демонстративно не пришел. А ведь всех приглашали неоднократно. На форуме медицинских работников, где выступал Рошаль, «люди не только сидели на приставных стульях, но и стояли более четырех часов», пишет Минздрав. Но это показало не «высокую заинтересованность и поддержку политики», а то, что публику нагнали в приказном порядке. Видимо, для улучшения диалога.

То, о чем говорил Леонид Рошаль, обсуждалось и на Пироговском съезде. Это боль врачей, их крик о помощи. Хорошо, что этот крик наконец услышан, пусть даже реакция чиновников на него неадекватна. Нищенские зарплаты, ставки в 4,5–5 тыс. руб. (после повышения на 30% будет 6 тыс.), о сестринских и санитарских ставках говорить вообще неприлично.

Отсутствие лекарств в больницах, загруженность врачей бумажной работой и волокитой, разваливающиеся помещения, которые не подлежат ремонту (большинству зданий больниц и поликлиник по 50–100 лет, есть даже расположенные в графских конюшнях), бесконечные проверки (одновременно в больнице до 5–6 комиссий).

Работа над стандартами, начатая еще в середине 1990-х, прекращена. Все достижения начала 2000-х преданы анафеме — система управления качеством, формулярная система. На письма, официально обращенные к руководству, мы получаем ответы ни о чем, причем в полуиздевательской манере. Увольняются медики, несогласные с подготовленными ведомством законопроектами. Это все диалог? Или «горение на работе»?