Пока не увяли цветы и лента еще не прошла через известь лета

В четверг на прошлой неделе был на заседании демографической секции Дома учёных, посвященном 100-летнему юбилею моего дедушки М.Я.Сонина. Он умер в 1984-году, больше четверти века назад – тем более удивительно и приятно, что жива память коллег и учеников, ничего не имеющая общего с памятью официальной. Собственно, он не занимал никаких значимых постов. Просто был одним из создателей экономики труда в нашей страна (точнее, он был создателем "баланса труда"), просто поддерживал любую инициативу молодых экономистов-трудовиков и демографов. Два месяца назад в той же Зелёной гостиной Дома учёных, было заседание Клуба любителей бега, созданного М.Я. – точно то же самое: он не был сильным бегуном (он увлекся бегом, когда уже был тяжело болен), но он создал клуб, который стал моделью для десятков таких клубов по всей стране.

Заседание демографической секции Жанна Антоновна Зайончковская - видеозапись выступлений-воспоминаний выложена в блоге Центра миграционных исследований.

В разговоре после заседания секции возник вопрос: как получилось, что тогда, в начале 50-х, возникло целое поколение новых имён в российской экономике труда. С одной стороны, разного возраста и разной судьбы – несколько человек провели годы в сталинских лагерях, у других был гладкий жизненный путь. Одни были большими начальниками, другие, наоборот, никаких постов не занимали. С другой – у всех сегодняшних рассказчиков (студентов-аспирантов поколения 50-х) было чёткое представление о них как о едином поколении. Моё объяснение состоит в том, что с конца 20-х до начала 50-х настолько не было жизни, что в середине 50-х любой экономист, который не был чистым начётчиком типа Цаголова или Островитянова, любой человек, умевший работать с данными – такие люди, очевидно, не могли быть «чистыми начётчиками»– выглядел фигурой. Во всяком случае, для нормального студента. Я уже как-то писал о впечатлении, которое производит «Экономические проблемы социализма в СССР» Сталина, труд 1952 – любого вменяемого человека должно было тошнить от этой средневековой смеси невежества и доктринерства. На этом фоне поколение, выучившееся работать с данными в конце 20-х – начале 30-х у «последнего поколения» империи, выглядело так, что сейчас, через шесть десятков лет и множество житейских и научных поворотов лучшие демографы страны (тот же Анатолий Вишневский) вспоминают о них с теплотой.

Рассказы на 100-летнем юбилее дедушки дали повод задуматься о том, каким лёгким, естественным и незаметным кажется сейчас то, что было трудно делать шестьдесят лет назад. Я много езжу по стране, читая лекции в университетах и выступая на конференциях, но, оказывается, раньше в Новосибирск надо было лететь с двумя пересадками! Стоять на лётном поле во время пересадки! А дедушка много ездил по стране с лекциями, охотно оппонировал на защитах (тому же Аганбегяну в Новосибирске). Сейчас можно опрашивать кого угодно и использовать данные в своих работах, а в 1954 году М.Я. арестовали и продержали два дня в милиции за то, что он провёл социологический (это слово не использовалось) опрос женщин, занятых в домашнем хозяйстве на Сахалине. Это было, кстати, не только неосторожностью (Сахалин был приграничной зоной), но и крамолой – один из основных экономических законов социализма гласил, что при социализме нет безработицы (тогда занятые в домашнем хозяйстве не считались работающими). Употребление этого слова в работе или отчёте грозило выговором или вылетом с работы – а как без него было описать проблемы рабочей силы в СССР? Никто из демографов не сомневался в том, что она существенна...