Продолжение. Начало здесь
Восприятие войны через призму расовой борьбы было характерно не только для Германии. Необычайно интересной экспериментальной площадкой для разработки расовых теорий в период войны и непосредственно после нее стала Финляндия.
Среди образованных европейцев практически повсеместно считалось, что эту страну населяет народ монголоидного типа. Правда, в Германии этот тезис был подвергнут сомнению уже в исследованиях Рудольфа Вирхова, опубликованных в 70-х гг. XIX в. Однако и теория Вирхова интерпретировала этническую природу финнов как следствие конфликта нордического антропологического типа, берущего своё начало в Швеции, с первоначальным монгольским. Даже после 1918 г. такая точка зрения была не редкостью как среди учёных, так и краеведов1. В изданной в начале 20-х годов работе по финской экономике Отто Штюнцнер описывает свои наблюдения, сделанные на одной из главных улиц Хельсинки:
«Если присмотреться с одной из удобных скамеек… на прогуливающихся здесь жителей, то, даже несмотря на нивелирующее действие моды, сразу же бросаются в глаза два абсолютно противополозжных антропологических типа. Первый — это высокие шведы с узким овалом лица и узким, прямым носом, чаще всего голубоглазые блондины; ко второму относятся невысокие, коренастые финны с широкими лицами, выдающейся нижней чкелюстью и резко очерченными скулами, с седлообразным или курносысм носом, с карими глазами и тёмными волосами2».
По словам молодого шведского исследователя Артура Эклунда, финнам «монгольского типа» были свойственны медлительность, меланхоличность и отсутствие культуры, что коренным образом отличало их от соотечественников шведского происхождения — активных, творческих и культурных3. В швескоязычной литературе был популярен мотив «расово здорового» шведского крестьянства, населяющего главным образом север страны4. В 1918 г. в Финляндии азгорелась гражданская война между «белыми» и «красными», завершившаяся победой первых. Следует отметить, что конфликт длился не очень долго (в общей сложности три с половиной месяца) и не был чересчур кровопролитным [тут автор соврал, видимо из желания оправдать «белых», не зря называвшихся лахтари - мясники], особенно в контексте продолжавшейся еще на тот момент Великой войны и революции в России5. Для некоторых наблюдателей этот конфликт был проявлением не столько классовой, сколько прежде всего расовой борьбы.
Из наиболее простой интерпретации следовало, что угнетенный примитивный финский народ взбунтовался против шведских господ. Данный тезис облек в расовую теорию Ларс Рингбом, утверждавший, что война велась между двумя народами, населявшими Финляндию. На западе страны проживали преимущественно люди с примесью германской крови, на востоке же преобладали жители с финскими и славянскими корнями. Первые были индивидуалистами, а вторые — примитивными коллективистами6.
Другой исследователь этой проблемы объяснял конфликт иначе; смешанное расовое происхождение финнов обусловило необходимость отвоевывания лидирующих позиций шведами78. На страницах журнала “Politisch-Anthropologische Monatsschrift” («Политико-антропологический ежемесячник») появилась такая расовая интерпретация:
«Гражданская война была не чем иным, как войной рас, поскольку “белые” опирались на поддержку шведов, а “красные” среди шведских граждан были всего лишь пассивными сочувствующими: Окончательная победа «белых» воспринималась некоторыми авторами как своеобразный, пусть и совсем незначительный, но все же приятный реванш после поражения Германии в Великой войне. Согласно такой трактовке, с помощью героизма «шведской молодежи, основы крестьянского сословия» удалось одолеть надвигающиеся с востока «азиатские орды», благодаря чему «Балтийское море стало внутренним германским морем!»9
Продолжение следует
Комментарии (0)