Резюме. Как путешествие Н. И. Вавилова в подмандатную Палестину 1926 г. дало толчок израильской прикладной ботаники, определив направления деятельности её создателя, Александра Эйга, ставшего учеником Николая Ивановича и ездившего стажироваться в ВИР.
Сю Фрумин, Митя Фрумин
Сотни тысяч людей приезжают ежегодно в Израиль. Одни — поклониться святыням и прикоснуться к древней истории, другие — за солнцем, морем и яркими впечатлениями. Но есть и особые гости — те, кто, живо интересуясь прошлым, всецело устремлены в будущее. Только таким людям, как правило, удается оставить свой след на этой, много повидавшей, земле. Как сделал в 1926 г. за один короткий визит в подмандатную Палестину Николай Иванович Вавилов.
Всемирно известный ученый, академик АН СССР, генетик, ботаник, селекционер, путешественник и географ Н.И. Вавилов (1887–1943) заложил основы учения об иммунитете растений и открыл аналогию изменчивости у генетически близких видов (закон гомологических рядов). Он создал систему государственных испытаний сортов полевых культур и институтов растениеводства по всему Советскому Союзу. По мнению близко знавших его людей, Вавилов обладал огромным обаянием, великодушием, неисчерпаемой жизнерадостностью и нескончаемой энергией.
Энциклопедически образованный человек, Вавилов знал около 20 языков и вел научную переписку с коллегами из десятков стран. Об открытиях, сделанных Вавиловым, о его встречах и путешествиях, о трагической гибели ученого, оклеветанного во время сталинских репрессий, написано уже немало1, но интерес к его личности и научному наследию не ослабевает с годами.
Цель научной работы Вавилова укладывается в два слова: накормить человечество. Решить эту проблему, по мнению Вавилова, могла бы сельскохозяйственная культура, способная давать высокие урожаи в засушливых условиях. Актуальность этой задачи стала очевидна после голода в Поволжье в 1921–1922 гг. И Вавилов начинает поиск подходящих растений и разработку новых сортов. Искать их, по мнению ученого, следовало в центрах одомашнивания культурных растений, одним из которых является Средиземноморье2.
Визит Вавилова в подмандатную Палестину осенью 1926 г. описан, среди других его экспедиций, в книге «Пять континентов», изданной впервые в 1962 г.3 стараниями его учеников и сотрудников, уже после смерти ученого. Дополнительные сведения о визите содержатся в письмах Вавилова жене, Е.И. Барулиной, и различным коллегам ученого4.
Данная статья посвящена анализу влияния визита Вавилова на становление и развитие ботанической науки в Израиле. В ходе работы удалось расширить круг источников о визите и его организации: неизвестные ранее документы были обнаружены в архивах принимавших Вавилова учреждений. Привлекались для работы и сообщения периодической еврейской печати 1920–30-х гг.
Визит Вавилова в подмандатную Палестину
Во второй половине 1926 г. в рамках изучения средиземноморского центра одомашнивания культурных растений, Вавилов познакомился с Сирией и Ливаном, входившими в зону французского мандата5. В Палестину, находившуюся под британским управлением Вавилов приехал на автомобиле 8 октября 1926 г. из «древней Финикии» — Бейрута. Из переписки Вавилова с профессором М.Г. Поповым (1893–1955), специалистом по средиземноморской растительности, видно, что они собирались ехать вместе, однако, судя по всему, эти планы расстроились.
За два месяца Вавилов объездил всю страну, собирая гербарий, встречаясь с коллегами, читая лекции. Вавилов останавливался в Иерусалиме; изучал побережье, из Газы ездил осматривать финиковые пальмы на Синае; побывал на Хевронском нагорье, в районе Иерихона, на Мертвом море, провел сборы растений в Заиорданье, совершил ознакомительные поездки на север страны — к озеру Кинерет, горам Гильбоа. Перед отъездом Вавилов жил в Тель-Авиве6.
Основной научный интерес для Вавилова представлял дикий вид пшеницы «дурум», обнаруженный в 1906 г. в Галилее местным ботаником Аароном Аронсоном7, направленным в эту экспедицию профессором Отто Варбургом8. Изучение вида — прародителя твердой пшеницы, из которой делают макаронные изделия, растущего в условиях жаркого засушливого климата и бедных почв, поможет, как предполагал Вавилов, созданию новых видов пшеницы для аридных зон.
В сопровождении агронома и директора земельного департамента Еврейского Национального Фонда Акивы Эттингера9 Вавилов отправился в Изреéльскую долину. Однако Вавилова ждало разочарование.
Оказалось, что найденная Аронсоном пшеница растет между камней, в «карманах» мягкой, влажной и плодородной почвы. Поскольку эта пшеница не представляет интереса для разработки сортов, пригодных для голодающих засушливых районов, интерес Вавилова переключился на изучение засухоустойчивых местных культурных сортов пшеницы и ячменя, дающих урожай в условиях полупустыни (сборы хранятся в Институте Растениеводства, ВИР, С.-Петербург). Помимо злаковых, за время поездки по Палестине Вавилов собрал и отправил в институт 55 посылок растений — 14 сортов миндаля, 40 сортов клещевины, 100–200 разновидностей чечевицы и др., всего около 1000 образцов.
С особым удовольствием Вавилов отметил популярность русского языка: как среди евреев, значительную часть которых составляли бывшие граждане Российской Империи, так, благодаря многолетней работе школ Императорского Православного Палестинского Общества, и среди арабов. На заключительной лекции в Еврейском университете10 в начале ноября Вавилов получил очередное доказательство распространенности русского языка среди научной интеллигенции. На лекцию должен был прийти представитель британских мандатных властей, полковник Сойер — управляющий департаментом сельского хозяйства. Вавилов подготовил доклад на английском языке, но Сойер не смог прийти. Как оказалось, из почти 120 присутствующих в аудитории 90% понимают русский язык. В результате, общим голосованием было решено просить Вавилова прочитать доклад по-русски11.
Общим у Вавилова с сионистски настроенными учеными Палестины оказался не только русский язык, искренняя любовь каждого к своей стране и высокий профессиональный уровень, но и созидательный настрой ученой интеллигенции — стремление создать сельское хозяйство нового типа — прибыльное и устойчивое. Не понаслышке знакомый с уровнем и организацией сельскохозяйственных исследований в разных странах мира, имея возможность сравнить происходящее в Палестине с другими регионами Средиземноморья, Вавилов высоко оценил наличие первоклассных научных учреждений, а также большого количества научной интеллигенции.
И то, и другое было результатом кропотливой работы, проводившейся сионистским движением, одним из идеалов которого стало возвращение к труду на земле. С конца XIX в. изучение возможностей местного сельского хозяйства — одна из приоритетных задач движения. Начало было положено созданием в 1870 г. сельскохозяйственной школы Микве-Исраэль12. В последующие два десятилетия в Палестине возникает целый ряд еврейских сельскохозяйственных поселений (Петах-Тиква, Ришон ле-Цион, Гедера, Нес Циона и др.), в каждом из которых, были созданы экспериментальные опытные участки 13 . С начала XX в. начинаются первые опыты по лесоразведению.
Но ставились не только сугубо практические, материальные задачи. Не менее важным было приобщение к местной природе, установление связей с историей и традицией Священного Писания. Для этого были созданы библиотеки, которые помогали в развитии и распространении краеведческой литературы, в первую очередь на иврите. В 1921 г. Отто Варгбург вместе с Ицхаком Вилкански13 основали первую сельскохозяйственную станцию в Тель-Авиве. Позже появились опытные станции в Хайфе и Реховоте. Здесь выращиваются знаменитые апельсины и финики, абрикосы, миндаль, виноградники, клещевина и оливы. В 1926 г. начали создавать новую опытную станцию в в Гебате (Изреельская долина).
Руководство Тель-Авивской сельскохозяйственной станции попросило Вавилова поделиться своим огромным опытом по организации научно-исследовательской работы и развитию науки. В архиве Еврейского университета в Иерусалиме сохранился уникальный документ — рабочая записка, в которой Вавилов дает оценку работе своих коллег и рекомендует направление будущих исследований. Текст записки публикуется впервые14.
Записка Вавилова
Тель-Авив, 24 ноября 1926 г.
Уважаемый сэр!15
Вы попросили меня, как человека, связанного с научными исследованиями в области сельского хозяйства, высказать мнение о задачах по организации опытной сельскохозяйственной станции и ее подразделений. Познакомившись со страной — а благодаря помощи со стороны департамента сельского хозяйства, Сионистского исполнительного комитета и Вашей станции я увидел ее достаточно подробно, — я постараюсь удовлетворить Вашу просьбу.
В стране, которую предстоит заново заселить; где ищут способ перейти от примитивного земледелия к современному интенсивному сельскому хозяйству; где агрономия, несмотря на тысячи лет земледелия, только начинает развиваться, экспериментальные исследования должны быть основой любой формы сельскохозяйственной деятельности.
Насколько я мог убедиться, еврейская колонизация идет в основном в тех районах, которые до сих пор не обрабатывались или очень мало использовались. Древние земледельцы заселяли горную часть страны. Но, зная историю, вы обратили внимание на долины и прибрежную равнину — территорию, до последнего времени совершенно недоступную еврейским земледельцам. Чтобы избежать разочарований и предотвратить непредвиденное развитие событий (например, процесс засоления почв), экспериментальная наука должна предложить рациональные методы освоения. В противном случае, экспериментатором поневоле становится сам колонист, зачастую неся большие убытки, как это происходит во Французской Африке.
Я убежден, что с самого начала уделяя много внимания экспериментальной работе, Сионистский исполнительный комитет поступил совершенно правильно. Мое знакомство с условиями экспериментальных исследований в Палестине убедили меня, что было выбрано правильное направление работы, с учетом европейского и американского опыта. Необходимые для осуществления задуманного детальные и всеобъемлющие экспериментальные исследования получают должное финансирование. Горький опыт показывает, что ограниченные по своим масштабам исследования, которыми до сих пор занимаются во многих средиземноморских странах, не удовлетворяют ни земледельцев, ни органы сельскохозяйственного контроля.
Перейдем к подробностям организации. Выбор участка в 140 га в Джебате16 был чрезвычайно удачен. Создание в наиболее важных центрах сети опытных делянок и проведение там плановых экспериментов, поможет решать главные сельскохозяйственные проблемы быстро и практично. Существующие лаборатории недостаточно для этого приспособлены. Сельскохозяйственные лаборатории необходимо перенести с городских улиц в деревню, ближе к полям. Необходимо также построить питомники для изучения физиологии сельскохозяйственных растений. Энтомологический, микологический и, особенно, физиологический отделы нуждаются в специальном оборудовании, включая инсектарий, теплицы и термостаты.
Для того чтобы помочь сельскому хозяйству, прикладная ботаника должна сосредоточить внимание не на гербарии, а на полях, семенах и изучении живых растений. Для успешной селекционной работы необходимо повышенное внимание к отбору садовых и полевых растений, а также оснащение семенной лаборатории. Пристального изучения требуют те высокоурожайные сельскохозяйственные культуры, которым до сих пор уделялось недостаточно внимания.
Насущной необходимостью является создание зоотехнической лаборатории. Без нее опытной станции не обойтись, как бы дорого ни стоило оборудование для лаборатории и содержание животных.
Библиотеку нужно доукомплектовать основополагающей научной литературой. В нынешнем ее состоянии она не годится для исследовательской работы.
Публикации. За короткое время своего существования станция уже опубликовала большее количество работ, среди которых и новые фундаментальные исследования по Палестине. Я не могу не отметить особо и выдающееся по своей глубине интереснейшее эссе Директора «Переход от примитивного к современному сельскому хозяйству в Палестине», а также очень значимые работы по энтомологии, микологии и всеобъемлющую монографию «Сахарная промышленность». Химические лаборатории начали публиковать необходимые проверки сельхозпродукции. Много полезной информации по важнейшим вопросам даст публикация работ, которые я видел в рукописи (исследования по палестинской пшенице, геоботанические исследования, анализ почв, проверка фиг и других сельхозпродуктов, комплексное исследование фитопатологических исследований). Публикация и монографий, и обобщающих работ представляется мне правильной системой. Обобщающая литература должна появляться в результате углубленных исследований, а не предвосхищать их.
Я бы хотел здесь выразить свое пожелание, что бы Станция в своих следующих сборниках уделила внимание изучению нынешнего состояния сельского хозяйства. Опыт российской сельскохозяйственной науки демонстрирует целесообразность вводных описаний различных зон: как естественноисторических, так и сельскохозяйственных. К настоящему моменту были опубликованы замечательные археологические, исторические, а также геологические исследования и обзоры.
Сельскохозяйственные аспекты жизни страны, где разворачивается освоение и развивается экспериментальная наука, все еще не изучены. Отдельные работники Станции знают страну превосходно, но это знание рассеяно и недоступно. До сих пор нет карт и описаний различных сельскохозяйственных районов. Станция совершит большое дело, если сосредоточит свои усилия на составление и публикации таких исследований.
Готовя сборники научных исследований, по моему твердому убеждению, не следует ограничиваться пределами современной Палестины. Хотя местные текущие проблемы имеют первостепенное значение, лаборатории Станции должны уже сейчас готовить планы широких научных исследований на Ближнем Востоке и в Средиземноморье.
Современная Палестина характеризуется высокой концентрацией интеллекта. Но этому огромному интеллектуальному потенциалу негде развернуться. Деятельность Института скоро вынуждена будет выйти за пределы этой маленькой страны. Для сохранения в Эрец-Исраэль ее колоссальных интеллектуальных сил, необходимым условием работы будет расширение горизонтов и охвата.
До настоящего времени, за исключением археологии, истории, и в какой-то степени геологии, наука в Средиземноморье и странах Ближнего Востока очень слабо развита. Растительный и животный мир, вся область физико-химических явлений практически не исследованы. Изучение Средиземноморья и Ближнего Востока — задача того нового культурного центра, который вырастает в Палестине.
Серьезная и всеобъемлющая биологическая и экологическая систематизация невозможна, если она ограничена случайными границами территории в несколько десятков тысяч квадратных километров. Для создания успешного сельского хозяйства — основы национального очага, новый Израиль должен, так же как древний, взять на себя часть универсальной мировой миссии. И это обязательно нужно иметь в виду при проведении экспериментальных сельскохозяйственных исследований.
В новой стране, где отсутствовал квалифицированный персонал, вам удалось собрать в кратчайшие сроки большую группу хорошо подготовленных научных работников. А кадровые проблемы — по собственному опыту, и есть самое сложное в организации сельскохозяйственных научных исследований.
Даже в обычных странах постоянно сталкиваются с проблемой нехватки нужного специалиста на той или иной станции. Самая существенная проблема преодолена. Конечно, впереди значительные экономические трудности. Серьезные сельскохозяйственные исследования требуют немалых денежных инвестиций из-за сложности проведения и
особенно ввиду их практического применения. По одобренному Конгрессом (1925) и финансируемому Центральным правительством закону Фарнелла, годовой бюджет американских опытных станций (48 для всех штатов) в среднем составляет $200,000 на станцию. И Европе, и Азии трудно сравняться с Соединенными Штатами; но, надо помнить, что инвестиции пойдут на изучение интенсивных форм земледелия, принятых еврейской колонизацией.
Это лишь часть того, что можно было бы сказать. Но критиковать и советовать легко, куда труднее проводить реформы.
И еще раз, я хочу выразить мою глубокую признательность за помощь, оказанную мне в ознакомлении с вашей чрезвычайно интересной страной. Энтузиазм, который в ней царит, преодолеет все трудности.
Искренне Ваш,
Н. Вавилов, Директор Государственного Института опытной агрономии и сельскохозяйственных исследований
Влияние Вавилова на развитие ботаники в Израиле
Визит Вавилова в Палестину стал значимым событием для всего научного сообщества. Те, кто не смог попасть на упоминавшуюся выше лекцию, смогли прочитать о Вавилове и его научных работах большую статью в главном сельскохозяйственном журнале «А-Садэ» («Поле»), опубликованную в нескольких номерах (конец 1926 — начало 1927 г.)17. Журнал издавался профсоюзом сельскохозяйственных рабочих и был практически в каждой библиотеке.
Заслуженного признания и уважения коллег Вавилову было не занимать18. Но не публикации в ивритской прессе стали главным результатом его приезда. За время визита в Палестину, Вавилов общался со многими местными ботаниками и краеведами. Для одного из них встреча с Вавиловым стала по-настоящему судьбоносной. Это был сопровождавший Вавилова в поездке Александр Эйг: человек, на могильном камне которого высечены слова — «создатель ботаники в Израиле».
Знакомство с Вавиловым стало поворотным моментом в судьбе Эйга. Вавиловское отношение к науке, широта его интересов дали огромный толчок в становлении Эйга как ученого.
Александр Эйг (1895, Щедрин — 1938, Иерусалим) — ярчайшая фигура в ботанике Израиля. Его работа и личное обаяние оказали влияние на нескольких поколений израильских ученых. Попав в Палестину 14-летним подростком, Эйг поступил в 1909 г. в сельскохозяйственную школу Микве Исраэль, но бросил учебу и стал подрабатывать садовником. На одной из таких подработок он оказался в саду у активного просветителя и учителя легендарной гимназии «Герцлия» Хаима Богера19. Знакомство с Богером возвращает Эйга к учебе в 1911 г.
В гимназии «Герцлия» Эйг познакомился со своим лучшим другом — Элиэзером Факторовским20. Они начинают вдвоем, еще учась в гимназии, изучать растения прибрежных песков и мечтают превратить заброшенное холерное кладбище21 в Тель-Авиве в заповедник редких видов растений. В 1917–1918 гг. друзья поступили на службу в Еврейский легион британской армии, где организовали библиотеку. После демобилизации в 1919 г. Эйг и Факторовский решили посвятить себя ботанике.
С 1920 по 1923 г. Эйг руководит центральной профсоюзной библиотекой и развозит книги по сельскохозяйственным поселениям. Факторовский публикует свои ботанические статьи в тематическом сборнике «Кунтерс» и в журнале «А-Саде». С 1923 г. Эйг преподает ботанику на иврите воспитателям детских садов и учителям, а в 1924 г. становится ассистентом по флористике и прикладной ботанике на сельскохозяйственной экспериментальной станции в Реховоте. В 1925 г. Эйг и Факторовски вместе выпускают «Таблицы определений семейств растений Израиля» — первый определитель растений на иврите.
В том же 1925 г., во время ботанической экскурсии по Верхней Галилее, организованной Эйгом и Факторовским, Ноах Нафтульский22 обнаружил на хребте Пкиин место произрастания белой лилии — растения символичного как в еврейской традиции (высшая степень красоты в «Песни Песней»), так и в христианской (символ Марии).
1926 г. стал переломным в жизни и в работе Эйга: весной умер его друг и соратник Факторовский; а чуть позже профессор Отто Варбург пригласил Эйга работать в университете. Здесь Эйг познакомился с ценнейшей научной библиотекой, подаренной Варбургом университету, и обрел новых коллег, своих ассистентов — будущих профессоров Михаила Зоари23 и Наоми Фейнбрун24, а осенью 1926 г. произошла их встреча с Вавиловым. Именно Эйг сопровождает Вавилова в большинстве ботанических экскурсий, включая и сбор растений в Иордании.
Читать далее
Комментарии (0)