Сознание

Мне пришлось недавно разговаривать о сознании с одним человеком, и никак не удавалось договориться о значении слова. Определения звучали разные - и каждое либо не устраивало одного из нас, либо понималось различно. Дело в том, что указание на тождественность сознания и бодрственности, сознания и мышления, сознания и внимания и прочие такие сближения не приводят к пониманию сознания. В конце концов некоторое понимание было достигнуто, мне удалось передать, о чем я говорю - хотя это было мучительно. Мне кажется, рассказ об этом интересен не как "корректная попытка определения" - это не имеет отношения к определению в общепринятом смысле, а просто как пример более или менее удачного понимания в этой трудной теме. То есть я не жду согласия и не считаю, что привел доказательства - это просто прояснение некоторой позиции, чего обычно достичь не удается.

Надо обратиться к обыденному опыту общения и понимания людей. Вероятно, многие могут вспомнить общение с собеседниками, которые очень живо и ярко рассказывают о тонких и сложных оттенках впечатлений по тому или иному поводу. Скажем, собеседник выделяет некий запах и рассказывает, как тонко этот запах отличается от других, близких, проводит ряды ассоциаций, возникающих в связи с запахом, рисует целый мир этого запаха - с красками, звуками, специальными ощущениями - в отличие от миров, связанных с другими запахами. Или человек может рассказывать о живописи, о картинах - о формах или о цвете, или о композиции. Он, например, говорит об очень тонких цветовых различиях, о стилистике того или иного художника или эпохах в творчестве художника, делает интересные сопоставления, подтверждая их детальным анализом колористики картин. Или человек может говорить о различиях в поведении животных - приводя замечательные наблюдения о встречах с разными зверями и птицами, о характерных деталях их поведения, о различиях видов или понимании их мотиваций.

Все это не относится к сознанию - это относится к жизни ощущений, до жизни в сознании эти люди не поднялись, или - по крайней мере - в этих их высказываниях жизнь сознания не проявляется.

В обычном общении с людьми очень часто можно столкнуться с длинными, логичными и аргументированными рассуждениями. Они могут быть на любую тему - вот политика или экономика, или - пожалуйста - математика, или разговор об живописи или книгах. Основательность разговора может быть совершенно любой - пусть собеседник строго выделяет исходные допущения, четко артикулирует силлогизмы, проводит явные доказательства, пусть его рассуждения многоэтапны, это длинная цепь аргументов, каждый со сложным обоснованием - от фактов, от исходных положений - и вот вся длинная цепь из десятков ступеней рассуждений сделана и может быть предъявлена собеседнику.

Это не относится к сознанию. В некоторых случаях в том, что такие рассуждения внесознательны можно убедиться и на собственном опыте. Наверное, многие себя заставали посреди цепочки рассуждений - внутренней мыслью-выдохом: что ж я несу? Это ошарашенное ощущение несознательности рассуждений образуется по разным причинам. Иногда рассуждающий "вспоминает" некий факт, очень важный и ему известный. Иногда он наталкивается на какую-то другую линию рассуждений, заставляющую его вспомнить... Иногда он приходит в противоречие с собственными ценностями и лихорадочно ищет, где же он запутался, что в своих рассуждениях забрел в такую вот область. Можно это видеть и не у себя, а у собеседника. Скажем, видно, что собеседник не реагирует на указания противоречий в его рассуждениях, не слышит доводов и примеров, не понимает истинной природы своего рассуждения - он думает, что говорит вот это, но вы понимаете, что это квалифицируется иначе. Но собеседника несет и он "не приходя в сознание", продолжает... Что продолжает? Нанизывать аргументы, факты, строить цепи рассуждений и т.п. Иногда можно видеть, как человек рассуждает спросонья или сильно уставший, или пьяный - и потом ничего не помнит. Это происходит автоматически, хотя так можно сказать лишь потом, в внутри самой деятельности критериев автоматичности нет, человек может бессознательно рассуждать - а потом - в другом состоянии - сообщить, что он делал это автоматически и без сознания. Рассуждения формальны, и именно поэтому внесознательны. То есть эта деятельность - рассуждения, длительное логизирование - назовите как хотите - не относится к сознанию.

Точнее - может не относиться. Конечно, сознающий себя человек вполне способен говорить об оттенках своих ощущений. Он может строить длинные цепочки аргументов. Дело не в том, что он этого не может, нет - дело в том, что такой тип душевной деятельности не является свидетельством сознания. По факту того, что человек подробнейшим образом описывает достоинства его сегодняшнего обеда - или говорит о пластике Калло - нельзя сказать, что он сознателен. По факту выдвижения очень подробных и сложных рассуждений на некую тему - нельзя сказать, что он сознателен.

А когда же так можно сказать?

Вот... Мне удалось навести моего собеседника на понимание того, о чем говорю, указанием на эти примеры, когда в разговоре видно, что сознания нет. Я не могу сказать, чем всегда характеризуется "сознательная" речь. Но там включаются какие-то факторы, превосходящие рассудочность. Если вы вспомните разговоры с упомянутыми выше "рассуждателями", рассудочными людьми, которые не проявляют сознание - может быть, были моменты, когда у них сознание включалось. Или - может быть - вы ловили себя в такие моменты. С чем это связано? Иногда в самой общей форме говорят, что у человека "проснулась совесть". Он говорил-рассуждал, его слушали - и даже смысла возражать не было, такую он дичь нес, и - редко - бывает: опомнится и откажется от рассуждений. И сразу видно: это совершенно не аргументативный процесс, не какие-то отдельные ступеньки рассуждения оказываются неверными - всё рассуждение целиком отвергается, иногда самим говорящим. Он говорит: ну да, что это я, эк меня угораздило... Не сообразил... Это может быть совесть. Иногда это память. Такие какие-то... неформатные вещи. В цепь рассуждений не ложащиеся. Иногда это по глазам видно: вот глаза такие, пустенькие, хотя с сильным чувством - а вот вдруг глубже стали и человек изменил характер речи. Можно сказать, что сознательными представления и рассуждения становятся, когда человек их делает в присутствии своего Я - но это будет неоперационально, потому что это ведь не признак, его нельзя "заметить".

То, что мне не удастся сказать "определение" - это не так плохо. Одно из проявлений этого следующего - за представлениями и за рассуждениями - слоя мышления, которое может быть названо сознательным - то, что оно более индивидуально, чем предшествующие. Даже капризные индивидуальные оттенки ощущений не столь изменчивы, как эта индивидуализация. Даже многообразие вариантов рассуждений в их комбинаторике не столь разнообразно и неожиданно, как сознательные решения. Сознательно - это когда происходит мыслительная деятельность в присутствии себя. То есть это не просто признание ошибки в предшествующих рассуждениях и начало новых рассуждений - такие переходы с исправлением ошибок также могут быть "автоматическими", сознательная деятельность - это внерассудочная деятельность. Она включает элементы, которые не входят в обычный "поток рассудка", а в него входят аксиомы и доказательства, поиск ошибок и рассмотрение моделей и гипотез... всё это - всего только рассудочная деятельность. Собственно, претензии к массовому современному мышлению в том и состоят, что там порождаются мириады гипотез - не приходя в сознание. И тем самым нет представления о разной цене гипотез - целые пласты рассудочной деятельности могут быть совершенно бессмысленны, поскольку внесознательны.

Я не спорю - во многих контекстах слово "сознание" используют совсем иначе, тогда это "бодрствование", или "мышление", или "ответственность" или как-то еще. Я в том разговоре пытался сказать, что душевная деятельность человека развивается, и если прежде она сводилась к обсуждению различий в ощущениях, потом она стала разворачиваться в очень остроумных и даже весьма громоздких цепях рассуждений, то с некоторого времени она продвинулась еще дальше, что прежде либо не встречалось совсем, либо встречалось крайне редко - а теперь все чаще и практически чуть не у каждого человека. Эта индивидуализация, естественно, связана с личным эгоизмом - у кого совесть проснется, а у кого и нет, а кто не позволит совести рушить собственное его дорогое рассуждение. Так что с некоторой стороны эта возникшая сколько-то времени назад новая способность сознательности сплетается с эгоизмом и индивидуальными вариациями, тонет во взаимном непонимании, совсем не представляясь общеобязательной - как апеллирующее к "фактам" мышление в ощущениях и апеллирующее к логике мышление в рассуждениях. Но, кажется, эта штука может развиваться дальше.