История

Некогда я составлял что-то вроде хронологической таблицы. Как понятно, в такую таблицу вставляют не всё подряд, а самое важное и характерное. Если взять какой учебник, хоть по ранней Франции, что по поздней Греции, там можно отыскать такие таблицы - войны, захваты городов, даты восшествия на престол и смерти королей, величайшие художники и писатели, бунты, религиозные драмы. Самое важное.

Одна из таких таблиц составлялась мной для России в предреволюционные годы. Сами понимаете - русско-японская, Николай, Дума, кровавое воскресенье, вот это всё. Не помню деталей - да и не нужны они для этого рассказа. И вот, набросав такую таблицу, я попытался сделать то же для современности, для "наших дней".

Делал я это в 1990 году, потом в 91. Помню чувство, с которым я таращился на результаты работы. Это как опустить лицо в воду и открыть глаза. Зыбкие цвета и искаженные формы. Ведь только что было так просто! Я легко списывал у того автора и другого, отбрасывал несущественное, соединял важное и получалось недурно. А про современность... Ведь я вроде бы всё знал и прямо там жил. Как странно - ничего не получалось. Вокруг происходили события, которые совершенно точно были историческими. Я сидел прямо в центре истории, тогда это было очевидное чувство. И вот я из центра смотрел вокруг - и не было видно совершенно ничего.

Я сравнивал. Вот я, допустим, не верю газетам и болтовне, я буду ориентироваться только на то, что видел сам. Вот валят Феликса. Народ идет по Тверской от края до края. Какой-то член Моссовета из машины уговаривает в мегафон Феликса не валить, извиняется перед революционным народом через каждое слово и просит подождать, уважая народную волю скоро приедет спецтехника и выполнит все пожелания народа. Народ-альпинист лезет на голову Феликса. Это что? Недостаточность виденного я окончательно понял, когда после ночи у Белого дома потом спрашивал у знакомых - что происходит-то? То есть я совершенно не знал, что происходит, будучи "там", а те, кто там не были, вроде как хоть что-то понимали. Имели мнение.

Мне кажется, без такого опыта полного бессилия и ощущения несостоятельности нельзя понять самую обычную мысль. Что история в основном пишется как рассказ о некоторой системе идей. Некто - допустим, это историк, можно называть его "историком", хотя он обычно не один и по профессии совсем не всегда... В общем, историк придумывает теорию, которая помогала бы понять происходящее. И потом с помощью этой теории вся реальность озаряется светом. Вместо непонятных лохмотьев ни к чему не привязанных фактов появляется стройная и всё время подтверждающаяся картина смысла истории. Тут тебе свободолюбивый народ, берущий власть в свои руки, раскачивая Железного Феликса, тут тебе подголоски прежней власти и представители власти новой, тут отношения собственности и свободы, хитрые извивы международной политики, интересы регионов и движения капитала - всё сразу. Но дело в том, что самые сложные и хитровымудренные теории бесконечно проще той картины, которую видно невооруженным глазом. Глазом без теории.

Я был в совершенной растерянности. Газеты писали о вале паранормальных явлений, какие-то енакиевские мальчики, какие-то облучения граждан секретными лучами... Невнятные люди беглыми тенями метались, сообщая прямо противоположные мнения. Факты потеряли смысл, потому что их нет - есть только мнения, которые иногда касаются фактов. У окружающих смело ехала крыша, люди, много лет выступавшие как "аналитики" у себя на работе, интересующиеся политикой и прочим образом солидные, несли выдающуюся дичь. На равных обсуждались самые безумные сценарии, от войны Петербурга с Москвой до полной неминуемой стабильности всего, кто говорил о вмешательстве Богородицы, кто о тайном заговоре против всех. Какой человек что значит - было совершенно непонятно, вдруг возникала какая-то фигура, и кто знает - то ли это из будущего что-то, значительное, важное, то ли просто случайный придурок.

Кажется, смысл понимали только придерживающиеся какой-то теории. Либералы видели стройную и ясную картину. Националисты тоже. Коммунисты - само собой. У кого была теория, тот владел фактами. Те покорно выстраивались в ряды, предоставляли удачные и удобные примеры. Факты странным образом зависели от слов. У кого были в кармане термины - тот под них подгребал то и сё. У кого другие термины - подгребали совсем другое.

...Потом много чего было, и постепенно история снова стала понятной. Ну, то есть ее стали опять делать профессионалы, интерпретировать, и в правильных книгах появились хорошие хронологические таблицы, из которых опять стало ясно, что важно и что содержательно. Из таблиц ушли пустяки и случайности, и с точки зрения автора каждая таблица стала образцом сдержанного рационального мышления.

Разумеется, я не умею делать такие таблицы, это работа для профессионалов. Но тот опыт, та история, которую увидел - яркие размытые цвета, глухие звуки, контурных линий нет, объекты не выделяются, цветные пятна вместо предметов... Вспоминая эту изнанку, с почтением думаю о работе историков - вот с чем они, оказывается, работают, создавая смысл. Ведь никогда не написано, что же с чем происходит, а если написано - очень часто ложно. Называть происходящее - очень трудная работа.

Но, конечно, весь смысл, какой есть - это работа историков, ну или по-другому называющихся людей, создающих объяснения и теории. Если честно записывать происходящее, то будь ты хоть самым точным наблюдателем в самом центре событий - лучше Григория Турского не напишешь. И будут у тебя на равных правах важнейшие события - и деяния банды, которая шурует в ближнем городке, выписки из старых книг - и слухи, услышанные в ближней церкви.

У меня есть подозрение, что история вообще всё время такова и другой не бывает. Как только появляется хронологическая ось, а вместе с ней - жесточайший фильтр, наложенный на события, в обязательном порядке заставляющий выбирать важное и вписывать смысл - появляется теория. История как сложнейшее взаимодействие множества людей, возникающая из становления личностей, взбрыков психологии и сонной одури наблюдателей - практически неописуема. В этой кипящей каше могут жить разве что немногие филологи, да и те разные бывают.

Смысл, который так легко понимается - всегда берется не из "совокупности событий" и "положения дел". Он всегда сверху. Из разума. У кого что в разуме сидит, такой и смысл. Отсюда: разумеется, та или иная теория может не нравиться. С ней можно спорить и выстраивать другую. Но взгляд на историю как развитие экономических процессов - совершенно не умнее взгляда как на взаимодействие величайших поэтов. Они в равную цену. Но, конечно, кому что нравится.