Хотят смерти

очень многие люди. Сначала удивлялся, потом оказалось, что "почти все". Они оговариваются: нет, конечно, мучений они не хотят, это останавливает. И - нет, предпринимать самоубийство - это страшно и трудно, они не будут. Но - они бы с удовольствием без мучений прекратили существовать. Если б было можно... Они бы сразу. Мне говорили это люди молодые и зрелые, в расцвете сил и постарше. Все хотели бы умереть, только не больно.

Я думал, что у них разочарование - например, нет науки, которая бы создавала смыслообразующие открытия, или там нет искусства, которое бы могло наполнить истощенную душу красотой.

Потом решил, что - нет, это неверная мысль. Там наоборот. Сначала они остались без смысла, а потом им стали нудны искусство, наука, путешествия и вся жизнь.

А смысла у них нет, потому что с ними ничего не случается. Они видят это искусство, могут потреблять результаты наук и всяческие технические удобства, могут путешествовать - и путешествуют. Но в них ничего не меняется. Они хотели бы сами вырасти, хотели бы, чтобы в их душе происходило что-то осмысленное. А нет ничего. Ну почитаешь книгу, посмотришь фильм, и что? В чем разница-то с тем же собой, еще непосмотренным?

Внутри что-то сломано, что позволяло бы дышать и иметь направленное развитие. И поэтому им совсем не дорого удобное и комфортное существование. Они не хотели бы его прервать и получить боль, но сама эта жизнь без возможности изменяться им тоже не интересна.

Не думаю, что "это было всегда". Наверное, иногда бывало - и на то были причины. А в другое время такое трудно было представить - что очень многие молодые, здоровые, обеспеченные мужчины и женщины, с детьми, с хорошей работой, без жестких проблем в жизни - хотят себе смерти. Не думаю, что полезно говорить об этом как о пустом капризе. Скорее, стоит подумать - ведь если это у столь многих людей, то и у читателей этого журнала это тоже довольно обычное состояние. Не то чтобы они прямо отказываются кушать и всё время погружены в пучину отчаяния - да и те люди отлично питаются, смеются, путешествуют, работают - нет, они вовсе не в отчаянии, они как раз в довольстве и одновременно хотели бы перестать быть. Если это представить - почему бы это могло происходить? Что за специальные причины - ведь в другие времена, кажется, о таком мечтали значительно реже и по каким-то особенным личным причинам.

У меня есть гипотеза. Очень, очень мало людей, которые могут порождать смысл сами и в одиночку ему следовать. Их почти нет - их нет в статистическом смысле. В другом смысле только они и есть, но это же другой смысл.

А подавляющее большинство людей видит смысл там, где это подтверждено или усилено обществом. Во все времена общество подсвечивало смыслы. Например, быть безбрачным - монахом. Это достойно. Или умереть молодым - воином, это достойно. Или сделать карьеру. Или завести семью, детей, заниматься повседневным трудом и наживать свое обычное потрясающее счастье. Это все пути, которые общество одобряло и поддерживало. Они не сами по себе "хорошие", они не сами собой разумеются. И солдат, и монах, и купец, и обыватель - это не очевидные вещи (кто же не хочет счастья?), это вещи условные - они одобрены социальными установлениями.

А сейчас так получилось, что общество подает сигналы: смысла нет... смысла нет... все дороги закрыты...
Прежние социально-осмысленные пути перестали существовать. В обществе достичь ничего нельзя. Это втолковывается самыми разными средствами, в социальной реальности ловить нечего.
И люди, лишившись этих дорог, оказываются в ситуации - либо умереть, либо уйти в виртуал, то есть тоже умереть.

Кажется, я уже говорил о том, как мне видится тот выход, который отыскали современные силы, строящие будущее общества. Не хватает не денег - не хватает мотивации. И для обновления мотивационных импульсов, для создания работающей системы социальных ценностей, создается сословное общество. Там занятно: система "плавильный котел" соединяется с системой "горшочек, не вари": общество становится вертикально расчлененным на новых основаниях. Тогда, по мысли социальных проектировщиков, снова возникнет утраченное социальное напряжение и заработают мотивационные системы социума: подняться, не упасть.

Система ценностей XIX-ХХ века, казавшаяся вечной (хотя только что изобретенной) - знание, просвещение, свобода, демократия - сворачивается; небеса сворачиваются как ковер, и историки будущего будут описывать поколения, жившие еще при последнем веке расцвета науки, которая полагала, что она-то - навсегда. Прежнее неравенство географии в ситуации глобализма оказывается недостаточным, и его подкрепляют неравенством внутрисоциальным, сословным, в надежде, что этого уровня напряжений системе хватит еще на значительное время.

А тех, кто может сам создавать смысл, их же практически нет. Это ж какая сила нужна.
Как же ее назвать-то, эту смыслопорождающую силу? Когда общество было еще живо, это называли "духовной силой". Сейчас, кажется, это уже не звучит - слово при смерти, не отзывается.