Где правда, а где ложь? Как оно на самом деле было, и что лучше - знать про катастрофу благодаря сериалу или не знать вообще.
Мое личное мнение - лучше знать даже в таком виде. . Особенно сейчас, когда все чаще в СМИ стали появляться материалы о том, что, мол, атомная война не так уж и ужасна, это все страшилки для взрослых.
Каждый год 26 апреля я вспоминаю тот день. Точнее, то что последовало дальше - в тот день мы еще ничего не знали.
Тогда, 33 года назад, мы совсем не сразу осознали серьёзность произошедшего (хотя должны были бы - все-так студенты отделения ядерной физики, знавшие, как устроена АЭС, и чем грозит ее разрушение). Ну авария, ну взрыв, не атомная бомба же..
Но нет...
Очень показательно, что мои близкие друзья - уже даже не студенты, а к тому моменту выпускники отделения ядерной физики физфака МГУ, работавшие на ускорителе в Дубне, не сочли нужным сдавать билеты и уехали на майские 1986 в Киев. Правда, вернувшись домой, они все-таки проверили одежду и обувь, в которой там гуляли, на детекторе в своей лаборатории... и выкинули всё от греха подальше - настолько сильно считала радиоактивная пыль.
Хотя вот академик Велихов, читавший нам в том весеннем семестре 1986 атомную физику, и улетевший 1 мая в Чернобыль - и больше мы его в том семестре не видели, лекции дочитывал его аспирант - не считает полученную им дозу чем-то фатальным - интервью с ним можно посмотреть здесь.
Что в фильме довольно много чуши - ну что поделать, тот факт, что страшное КГБ в 86-м, и тем более в 88 было уже совсем не так страшно, это же не середина 70-х - это помнят те, кто тогда жил.Не буду перечислять ляпы - это уже сотни раз и без меня сделали.
Что на мой личный взгляд плохо - искажение образов конкретных людей, того же Акимова (да, он принял неверные решения, стоившие жизни и ему самому и другим людям, но все-таки такой издевательской лжи он не заслуживает).
И еще один момент - мы помним имена погибших пожарников (я их помнила и до сериала - во всяком случае кто такие Кибенок, Правик, Тишура). А вот тот факт, что были пожарные (как и сотрудники станции) оставшихся в живых, как-то остался "за кадром".
Почему мы помним о мертвых, а имен живых даже не знаем.
Вот пример - Чернобыльская правда братьев Шаврей
Три брата, пожарники тушившие ЧАЭС, и оставшиеся живыми.
Фотография всех троих и их родителей.
Рассказывает Иван Шаврей:
Леня и Петя - это братья Ивана, командира второго отделения караула военизированной пожарной части Чернобыльской АЭС.
Я благодарна сериалу Чернобыль хотя бы за то, что узнала об нем и его братьях.
Мне трудно понять почему звучали фамилии только тех, кто погиб, и нигде и ни разу его фамилия не мелькнула на газетных страницах или телеэкране. А ведь это он, Иван Шаврей был на крыше блока уже через считаные минуты после взрыва, когда пожарные из части в Припяти только мчались к станции. Был и остался жив — он единственный, кому орден Красной Звезды вручен не посмертно.
Иван Шаврей с дочерью Ангелиной.
— Леня схватил 600 рентген, это официально подтверждено израильскими медиками. С такой дозой и года не живут, а он 26 лет продержался. Хваленый этот Гейл как–то в клинике был, нам живым еще приговоры выносил — этот, мол, 4 года проживет, этот — 3.
Вот воспоминания о том дне, которые записал Леонид Шаврей.
«Смотрю, над атомной станцией грибовидный шар весь черный. Нога у этого гриба была, наверное, метров 100 в высоту. Огненно–яркая такая, переливалась всеми цветами радуги... Когда с отделением я поднялся на крышу машзала, то увидел, что она вся продырявлена, парапеты обрушены, провода высокого напряжения оборваны и искрят, вокруг валяются осколки графита, бетонные обломки. Битум на крыше был настолько расплавлен, что сапоги и пожарные рукава вязли в нем, сама крыша под ногами вся шаталась, как будто висела на тросах... Около семи утра пожар был локализован. Мы спустились вниз, меня что–то начало сильно тошнить, кружилась голова. Попросил у ребят сигарету, закурил, она показалась такой сладкой, как будто была пропитана медом...»
А это вопоминания третьего брата, Петра Шаврея:
— Ночью длинный звонок в дверь припятской квартиры, водитель командира нашей части майора Телятникова кричит: «Быстрее на станцию! Пожар!» Быстро одеваюсь, а жена: «Куда ты новую форму берешь? Надень старую, она постирана, а то снова отстирывать...» Я почему–то сразу подумал, что это мой пятый реактор, за пожарную безопасность которого я отвечал по должности, взорвался. Известно ведь, что всякие ЧП случаются при строительно–монтажных работах. Все, думаю, труба мне по службе. Потом смотрю: не над моим, над четвертым блоком столб светится, примерно как фосфор на часах. Вижу это и понимаю: все, кранты, взорвался действующий реактор. С топливом! Первая мысль — о братьях, которые в ту ночь дежурили в карауле Правика. Леонида я увидел, когда он спустился с крыши, но даже словом перекинуться не получилось — нужно было срочно разворачивать насосную станцию, подавать воду в рукава. А развалины кругом, не проехать. В одном месте наш ЗИЛ напоролся передним колесом на арматурину. Я этот прут вытащил голыми руками, а он оказался радиоактивным — кожа с рук потом лохмотьями слезала. Но доехали, организовали подачу воды, быстро, без суеты. На учениях не всегда так слаженно работали, как в этом аду. Снова с Леней пересекся. Ему Правик поставил задачу тушить кровлю машзала, в котором водород, кислород, пропан, огромное количество машинного масла, а сам пошел в разведку к реактору. Там Володя смертельную дозу и схватил. Только в семь утра мы спустились с крыши, нас направили в противорадиационное убежище. Вот тут меня и накрыло. Ноги ватные, пить хочется страшно. Умру, казалось, если не попью. А воды нет. Я к пожарному шлангу, открыл, глотаю. Она холодная, чистая, вкусная... Потом в больнице мне сказали, что эта радиоактивная водичка выжгла всю слизистую желудка. Здесь снова увидел Леню, ему уже было очень плохо...
Послность материал опубликован здесь - "Советская Белоруссия № 75 (24957). Пятница, 22 апреля 2016
Комментарии (0)