За науку!

Вышел третий номер 2018 года журнала МФТИ «За науку», где я принял участие как эксперт (стр.22-25,32-35). Номер можно скачать целиком: https://mipt.ru/upload/iblock/3bf/za_nauku_3_2018.pdf
На стр. 50-55 опубликована моя концептуальная статья "Три столпа науки: популяризация, свобода и доверие". Несколько цитат (цитирую по рукописи, возможны отклонения от опубликованного):

«Последние 35 лет в космологии доминирует теория инфляции, по которой Вселенная возникла из микроскопического объёма и подчиняется квантовым законам. По этой теории, мировую динамику, кроме гравитации, определяют два гипотетических поля: «инфлантон», вызвавший ускоренное расширение Вселенной в начальный момент времени, и «тёмная энергия», обеспечивающая слабое современное ускорение Вселенной. В феврале 2017 года три автора, которых стали обозначать аббревиатурой ISL - Анна Иджас, Пауль Стейнхардт и Абрахам Лоеб - по приглашению редакции научно-популярного журнала Scientific American опубликовали статью с критикой современной теории инфляции».

«ISL заявили, что теорию инфляции нельзя опровергнуть наблюдениями: в ответ на любой неожиданный экспериментальный результат – вроде ускоренного расширения Вселенной, открытого наблюдателями в 1998 году - теоретики задним числом подкручивают свободные параметры, которых в теории инфляции предостаточно, и объявляют согласие теории и эксперимента. Это, по мнению ISL, выводит теорию инфляции за рамки научности, определяемой по критерию фальсифицируемости Карла Поппера. Вскоре в том же журнале было опубликовано ответное письмо, подписанное 33-мя видными космологами, в котором доводы ISL оспариваются. Эта дискуссия осветила важные аспекты взаимодействия науки и общества. Ряд учёных расценили статью ISL как «вынесение сора из избы» и нарушение цеховой этики».

«В противоречии точек зрения Попова-Штерна и Кэрролла видно столкновение постсоветской и западной парадигм взаимодействия науки и остального социума. Американские учёные прекрасно понимают механику кругооборота денег: налоги, собираемые с обычных продавцов, фермеров и водителей грузовиков, поступают в правительство, где чиновники и конгрессмены делят их, оглядываясь на мнение избирателей. Поэтому НАСА и другие научные агентства активно пропагандируют свои достижения среди политиков и широкой публики, используя метафоры, анимацию, художественные фильмы, научную фантастику и даже комиксы».

«Мировое сообщество вкладывает в изучение космологической тёмной энергии и тёмной материи многие миллиарды долларов, идущие из кармана налогоплательщика. Сюда входят как неявные деньги, расходуемые на подготовку ежегодных 2.5 тысяч статей, связанных с «тёмными» субстанциями, так и явные расходы на космические проекты, наземные телескопы и подземные лаборатории. Поэтому наивно считать космологические споры «сугубо академическими». Публикация ISL в Scientific American вызвала столь энергичный ответ именно потому, что она сыплет песок в шестеренки налаженной системы космологических проектов, которая включает пропагандистскую машину с раскруткой сомнительной концепции «мультивселенных» и теории инфляции, которая гипнотически часто называется «элегантной», «прекрасной».

Популяризация науки на Западе – это серьёзное дело, на которое только в США ежегодно тратится 1.5 миллиарда долларов прямых расходов из федерального бюджета. Общество, состоящее из неспециалистов, имеет полное право знать, что происходит в науке: какие там есть достижения и какие разногласия - ведь оно платит учёным зарплату и должно быть достаточно информировано, чтобы поддержать (или не поддержать) то или иное направление. Это слабо понимается учёными постсоветского пространства, потому что в советское время денежная манна шла с небесных верхов, и мнением простых обывателей о науке можно было легко пренебречь».

«Если в XIX веке гувернантка не могла найти работу без рекомендации от своих предыдущих хозяев, то в XXI веке молодой западный ученый должен предъявить для получения должности как минимум три, а то и пять безупречных рекомендаций».

«С моей точки зрения, научные дискуссии не могут быть неправильными: неправильным может быть только отсутствие научных дискуссий. Нужны политкорректные научные споры, которые никого не обижают? Но таковых в природе не существует».

«В первой трети XX века теоретиков было гораздо меньше, чем сейчас, но они совершили научную революцию, создав атомную теорию и ядерную физику, специальную теорию относительности и современную теорию гравитации, квантовую механику и космологию. ЛиСмолин в своей книге «Проблемы с физикой» задается вопросом: «Почему, несмотря на такие усилия тысяч самых талантливых и хорошо подготовленных ученых, так мало сделано в фундаментальной физике за последние двадцать пять лет?» Книга Смолина вышла в 2006 году, сейчас можно уточнить: «за последние тридцать пять лет». Полагаю, что это научное бесплодие связано с потерей независимости ученых. Современный теоретик, чтобы выжить в гуще претендентов на должности и гранты, примыкает к самой популярной теории и старается дружить со всеми, особенно вышестоящими мэтрами: именно от них зависят его будущая карьера и публикации».

«Наука, управляемая мнением большинства, обречена на застой, потому что большинство, представляющее господствующую парадигму – неважно, реалистическую или фантастическую, не заинтересовано в её смене. Слом старой парадигмы – это исключительная прерогатива меньшинства. Демократическое голосование, перенесенное из политики в науку, оказалось гильотиной для новых научных идей и вызвало застой в развитии фундаментальных теорий».

«Судить о научном прогрессе по числу публикаций – это как оценивать эффективность паровозов по свистку: сначала, вроде, получается неплохо, но как только машинисты узнают, что их зарплата зависит только от громкости гудка, как паровозы прекращают перевозить грузы и превращаются в неподвижные оглушительные сирены. Весь пар уходит в свисток. Абсолютным злом в организации науки является значительная плата за публикации, которую берут с учёных большинство журналов. Это немедленно вызвало появление множества мусорных журналов, которые хотят заработать на учёных – а это ещё больше подстегнуло публикационную гонку.
Не уверен, что учёный мир, который находится под сильным давлением критерия Хирша и сложившихся научных социальных страт, найдёт в себе силы для самостоятельного реформирования критериев продуктивности в сторону поощрения альтернативных идей и ужесточения критериев научности работ. Для введения новых оценок фундаментальных исследований, возможно, понадобится вмешательство общества, которое нуждается в эффективной науке.

Неизмеримо выиграет в научном отношении та страна, которая создаст специальный научный фонд и журнал для независимых молодых теоретиков, которые смогут спокойно работать без грантовой лихорадки и чумки Хирша, не оглядываясь на мнение корифеев, а прислушиваясь только к законам природы и к музыке математики (простите за метафору!). Аналогичные идеи высказывает Ли Смолин, который на деле помог организовать в Канаде теоретический институт, ведущий независимые исследования, которые отличаются смелостью и оригинальностью. По-настоящему свободные теоретики могут вызвать новую научную революцию…
Научное сообщество, озабоченное поиском денег, а не поиском истины, перестает быть научной организацией. Остается надежда только на непредвзятых учёных и остальной социум, которые должны обеспечить высокий уровень популяризации, широту научных дискуссий и подлинную свободу исследований в науке. Только тогда ей можно будет доверять».