Поиск публикаций  |  Научные конференции и семинары  |  Новости науки  |  Научная сеть
Новости науки - Комментарии ученых и экспертов, мнения, научные блоги
Реклама на проекте

Как он выглядит, брит или лыс?

Thursday, 14 December, 09:12, ksonin.livejournal.com
Открывая книгу Уильяма Таубмана, «Горбачёв: жизнь и эпоха», я надеялся на небольшое чудо. Моя собственная жизнь пересеклась с жизнью героя почти на полвека, он был лидером страны в самый захватывающий – и в самый трагический – момент последних десятилетий. Уильям Таубман, автор выдающейся биографии Хрущёва – возможно, лучшей биографии русского политического деятеля в ХХ веке – рискует, когда пишет биографию современника. Во-первых, но не в главных, потому что герой жив. Во вторых, потому что читающая публика сегодня – очевидцы взлёта и падения Горбачёва, со своими собственными, давно затвердевшими взглядами и теориями. Про Хрущёва было интересно, потому что многое можно было узнать. Что можно «не знать» про Горбачева? Не понимать, конечно, можно.

Притяжение

В первом – и в следующих десяти раундах - биограф Таубман проиграл предмету своей биографии. Это не значит, что первую половину книги не стоит читать, но значит, что в ней много того, что мы уже много раз читали и слышали – много мнения Горбачёва о том, что и как с ним произошло. В последнем раунде, описании двадцати пяти лет, прошедших с дня, когда Горбачёв расстался с властью, биограф восстановил равновесие.

Но начало можно спутать с автобиографией. Например, Таубман не может объяснить, как Горбачев стал очевидным, бесспорным лидером к середине 1980-х. Это важная улика – люди не знают и не могут объяснить причин своих побед. Спроси любого политика – и он будет часами (и главами книг) рассказывать про свои поражения, но ничего не сможет объяснить толком про свои победы. Биография Горбачёва до 1990 года написана Таубманом так, как хотел бы её написать сам Горбачёв. Наверное, с Хрущёвым было проще – его политическая, публичная жизнь проходила в период, который многократно и качественно исследован и миллион раз обсуждён. Тот факт, что сложившегося нарратива сталинской эпохи, по существу, нет, не отменяет того, что историк, пишущий биографию из той эпохи может работать и с огромным объёмом накопленных фактов и интерпретаций и с хорошим пониманием того, как факты и интерпретации воспринимаются читателями. 1970-80е – «мёртвая зона» русской политической истории и Таубману пришлось туго.

Другая улика – зацикленность биографа на Ельцине. Это историческая аберрация – подъём Ельцина – это результат провала Горбачёва, провала как лидера страны и провала как политического игрока. Это не одно и то же: можно быть отличным политическим игроком, демонстрируя чудеса долголетия у власти, при этом плохим лидером: югославский вождь Милошевич пожертвовал страной, чтобы удержаться у власти ещё десять лет и ушёл только тогда, когда от страны почти ничего не осталось. Таких деятелей немало – Стресснер, Кастро, Мугабе, Ким Чен Ир сохраняли власть в течение десятилетий, пока их страны приходили в упадок. К 1990-му году, началу решающего восхождения Ельцина, политическая биография Горбачёва фактически уже закончилась. Тогда, в 1990 году, мы этого не знали. Но сейчас-то знаем, что катастрофический спад в экономике уже начался и нет никаких реалистичных сценариев, при которых Горбачёв мог бы удержать власть. То, что Ельцину приписывается серьёзная роль в судьбе Горбачёва – ещё один признак того, что герою биографии удалось стать её автором. Конечно, Горбачёв считал и считает Ельцина своей Немезидой, но историк должен видеть, что это не так.

Наконец, слишком много места занимает международная деятельность. Зацикленность на международных отношениях – это, по существу, болезнь, а для экономиста, историка, политолога, любого аналитика – форма профессиональной непригодности. Международные отношения – пенка на существа дела; они редко бывают причиной чего-то – только следствием. Политический лидер, для которого «инвалиды холодной войны» - часть общества, конечно, проводит немало времени, занимаясь геополитической риторикой. Но политический лидер, который уделяет международным вопросам больше 10% сил и времени – просто плохой лидер. Он не справится с управлением. Я понимаю, что для англоязычного читателя «Горбачёв» – это международная арена, но и для самого англоязычного читателя правда состоит в том, что пока Горбачёв вел переговоры про ракеты разной дальности, успешно или не успешно, он попросту терял время, отвлекаясь от главного – и для страны, и для него – того, что происходило в экономике.

Горе от ума

Ум, «интеллектуализм» - редкость для политиков во второй половине ХХ века. Конечно, все политические лидеры обладают мощными аналитическими способностями, но эти способности – локальные, сиюминутные. Пропускать через себя огромный поток информации, дифференцировать её по важности, помнить мелкие нюансы того, что приоритетно – без этого невозможно руководить страной. Но вот требование видеть и общую картину, и понимать детали механизма - это редкость.

Как раз аналитические, интеллектуальные способности Горбачёва оказались ловушкой. Лидеры больше него опирающиеся на интуицию, специалисты по человеческим чувствам – и Сталин, и Хрущёв, и Ельцин, и Путин ни в какой момент не были озабочены тем, чтобы понимать, аналитически просчитывать ситуацию. Как правило, они довольствуются простейшими универсальными схемами: «свои/чужие» в кадровой политике, «мы/они» в международных отношениях, «интересы страны=производство стали» в экономической сфере. У Ельцина, конечно, были другие универсальные схемы – другие, чем у Хрущёва или у Путина, но не менее простые и не менее универсальные.

А Горбачев не довольствовался этими простыми схемами – он всегда пытался понять механизм, узнать подробную общую теорию, разобраться в том, как действительно устроено общества. Я один раз общался с Горбачёвым, которому было уже за семьдесят, но его желание понять – речь шла об экономике России «сегодня» - было поразительным. Большинство выдающихся людей, с которыми я разговаривал, куда меньше были заинтересованы в понимании чего-то, куда больше – в объяснении чего то желающим слушать.

В итоге у меня складывается представление о том, как Горбачёв стал сначала «восходящей звездой» партии в конце 1970-х, а потом и безусловным лидером. У него, по меркам советской партийной элиты, был просто уникально мощный интеллект. К концу 1970-х высшее руководство состояло не просто из очень пожилых людей – практически все без исключения были людьми среднего, а то и ниже среднего интеллекта. Суслов мог числиться «главным идеологом», а Громыко – специалистом по внешней политике, но ни тот, ни другой не оставили ни слова, ни строчки – ни своей, ни в воспоминаниях современников, которые заставили бы подозревать что-то выше средних знаний и низкого уровня аналитических способностей. Инстинкты политического выживания, «чутьё», «связь с корнями» были их основной силой. Как среди них пророс Горбачёв – загадка и книга Таубмана, очень интересно рассказывающая о детстве и юности героя, не сильно помогает.

И, значит, то ощущение новизны, чужеродности привычному партийному окружению, которое так всех радовало в 1985-ом, что в России, что за границей – это ощущение было правильным. Он был в руководстве страны настоящим инопланетянином. Мы представляем себе Гамлета бледным, тонким, грустным, почти призрачным. Русский Гамлет Чацкий хрупок и беспокоен по сравнению с Фамусовыми. Упитанный, круглолицый, румяный Горбачёв – внешняя противоположность Гамлета, но это обманчиво. Как раз Горбачев - Гамлет российской политики ХХ века – такой же умный, тонко чувствующий, постоянно ищущий ответы на сложные вопросы. И такой же непригодный для практических задач, стоящих перед лидером страны на пороге последнего кризиса.

Сильные стороны

Не факт, что биография Горбачева такого уровня появится в следующие десять лет. У Брежнева и одной-то глубокой биографии нет. Так что с тем, чего я у Таубмана не нашёл, придётся жить долго. Но, конечно, в ней есть, помимо новых фактов – я мало знал про детство и юность – и то, что делает исторический труд значимым. Факты, лежавшие на поверхности, связываются, при правильной интерпретации в нечто большее, в механизм, в понимание общей картины. Например, очень ясно показано, насколько катастрофическим, в плане личной политической стратегии Горбачева было решение возглавить Съезд народных депутатов и избранный там Верховный совет.

В СССР не было системы разделения властей и это, не исключно, сыграло серьёзную роль в накоплении неэффективностей, приведших к краху. Исполнительная власть выполняла, помимо собственных функций, функции законодательной и контролировала судебную. (Специалистам по сравнительному анализу конституций это хорошо известно: в СССР была конституция, но не было фактически конституционного надзора.) Горбачевская демократизация с самого начала, задолго до произнесения таких слов, двигалась в сторону выделения законодательной власти, пусть, к 1989 году, лишь в части представительства. Но это было отчётливое движение. Разница между Съездом народных депутатов и советскими «парламентами» была очень значительной – присутствие на телеэкране позволяло даже маргинальным депутатам влиять на повестку дня в стране. (Это сейчас трудно представить, но, неподцензурные политические выступления в прямом эфире появились до отмены цензуры на телевидении и центральных газетах.)

В 1989 году Горбачев попытался сделать то, что под силу было разве что Цезарю: он стал на полтора года спикером парламента, одновременно оставаясь главой исполнительной власти. Конечно, множество мировых лидеров делало это «де факто». Быть главой исполнительной власти и числится парламентским лидером – запросто. Тот же Путин, в 2008-12 годах, оставшись де факто главой исполнительной власти, одновременно был лидером партии, имещей парламентское большинство. Но я не могу припомнить ни одного эпизода, когда кто-то мог совмещать эти два вида деятельности – ведение заседаний парламента и руководство исполнительной власти – не номинально, а реально. В британском парламенте и в парламентах бывших британских колоний премьер, глава исполнительной власти, часто – член парламента и политика его (или её) политика опирается на парламентские коалиции, иногда довольно неустойчивые. В Британии премьеру приходится часто, чуть ли не каждую неделю, участвовать в парламентской дискуссии. Но вести, изо дня в день, заседания парламента? Это какое сверхчеловеческое, невозможное задание.

Что удивительного, что за те полтора года Горбачёв из солнечного, популярного, брызжущего энергия деятеля превратился в мрачного, ничего не слышащего, уставшего человека? Удивительно, что это было не очевидно тогда – что так не бывает, просто невозможно быть спикером и президентом одновременно. Это, очевидно, сказывалось на популярности – вовсе не случайно спикеры парламентов практически никогда не являются популярными на национальном уровне как лидеры. Чтобы управлять хоть чуть-чуть свободным парламентом, нужно идти на компромиссы и заключать сделки – плохой рецепт для завоевания репутации сильного лидера. Но вот какой фантастической, запредельной самооценкой нужно обладать, чтобы подумать, что можно было с этой ролью справится?

Вместо коды

Даже если считать, что историк Таубман не справился с интеллектуальным обаянием Горбачёва – не Горбачёва-отставника, а Горбачёва-лидера второй половины 1980-х, «эпилог» длиной в двадцать пять лет описан безупречно. Избирательной кампании 1996 года – удивительном, если вдуматься, эпизоде – разве часто бывший лидер страны участвует в выборах и набирает 1% голосов? – уделено всего пара страниц, но они правильно уделены и правильно поставлены в контексты. Автору мешал не человек, а политический лидер, изменивший историю огромной страны. Мне, быть может, в книге не хватает трагизма – это же история эпохальной неудачи, но это, наверное, потому что я в этой истории жил. А для того, кто будет читать биографию Горбачёва через двадцать или тридцать лет, всё написано правильно.
Читать полную новость с источника 

Комментарии (0)