Профессор, кроме того что теряет волю под звуки бельканто и превращается в востроглазо-стремглавого охотника при виде бабочек, ещё и знатный кактусист. Во времена СССР он даже председательствовал в хабаровском клубе любителей кактусов, а тогда выхлопотать себе новый колючий вид, да еще и вырастить его из семян, было делом весьма непростым. И хотя в наши дни открытых границ и высоких технологий растить кактусы дома стало гораздо проще, любителей этого дела в России почти не осталось... Профессор же не растерял увлечений молодости и всякий раз, когда мы бываем на родине кактусов — в Коста-Рике, Перу или в Мексике — впадает в неизменный восторг.
Но сегодня я вспоминаю о горном местечке с исключительной экологией, где вполне себе ксерофильные кактусы приспособились к сожительству с видами тропических дождевых лесов. Речь пойдет о флоре деревеньки Санта-Катарина-Лачатао, угнездившейся в горном хребте Сьерра-Хуарес штата Оахака. Большинство туристов забираются в эту глушь взглянуть на относительно свежие раскопки доколумбовой архитектуры, но нас с профессором привели сюда бабочки и кактусы.
В симпатичной барочной церкви в городке Санта-Катарина-Лачатао (конец XVI — начало XVII вв.) можно увидеть интересные ретабло.
Пара километров от городка и мы попадаем в эклектичный биом, основу которого составляют сосны и несколько видов дубов, однако с лесом нашей средней полосы сходства— с ветвей свисают бороды испанского мха, из-под которых выглядывают более крупные тилландсии, орхидеи и папоротники, указывая на тот факт, что мы очутились во влажном облачном лесу — царстве эпифитов. В нижнем же ярусе этого мистического леса благоденствуют различные суккуленты — кактусы, седумы и агавы — вперемежку с наземными орхидеями, вересковыми и папоротниками. Жирные, довольные жизнью маммиллярии расселись как по голым скалам, опаляемым полуденным солнцем, так и в тенёчке вдоль ручьев, на удобренной перегноем почве.
От созерцания такого флористического фовизма профессор впал в когнитивный диссонанс.
Типичный облачный лес с дубами, покрытыми бородами иcпанского мха, который на самом деле не мох вовсе, а родня ананаса — тилландсия уснеевидная (Tillandsia usneoides). Это аэрофитное растение получило обиходный эпитет «испанский» не потому, что растет в Испании, а за сходство с неухоженными бородами испанских конкистадоров, прибывших в Америку в ХVI веке.
Сосново-дубовые леса распространены в этих местах на высотах от 2000 до 2800 м; ниже преобладают дубы, выше — чистые сосняки. Из сосен здесь встречаются сосна Хартвега (Pinus hartwegii), сосна девонская (P. devoniana), сосна Лоусона (P. lawsonii), сосна Монтесумы (P. montezumae) с очень длинной хвоёй, а чуть повыше — в поясе облачного леса — к сосне Хартвега присоединяются белая мексиканская (P. ayacahuite) и плакучая сосна (P. patula). Дубовая линия севера Оахаки представлена в основном дубом прижатым (Quercus depressa), морщинистым (Q. rugosa) и оголяющимся (Q. glabrescens); всего же здесь насчитывается около 45 видов дуба! Вообще же Мексика богата дубами как ни одна другая страна, здесь их 160 видов, из которых 109 — эндемики!
На замшелых каменистых склонах я заметил ярко-розовые цветки, напоминающие орхидеи. Присмотревшись, опознал жирянку моранскую (Pinguicula moranensis). Жирянки — интереснейшие плотоядные растения. На их листьях вы можете заметить черные и серые трупики насекомых, налипшие на листья. Этот вид был открыт ровно 200 лет назад немецким натуралистом Александром фон Гумбольдтом, который, кстати, описал и другое хищное растение — пузырчатку Гумбольдта. Эти два вида хоть и относятся к одному семейству пузырчатковых, ловят живность по-разному. Об удивительных ловчих инструментах пузырчаток я рассказал в своем венесуэльском дневнике, а что касается жирянки, она орудует подобно ленте-липучке. Верхняя сторона листа покрыта многочисленными желёзками: одни желёзки (они возвышаются на ножках, отчего придают листу бархатистый вид) выделяют сахаристую слизь, в которой вязнут мелкие насекомые; другие генерируют ферменты, переваривающие добычу. Движения попавшихся насекомых вызывают медленное скручивание листа, и пищеварительная слизь растворяет тела злосчастных букашек. Жирянка обыкновенная встречается в России, а вот эта, названная по местности Mina de Morán, произрастает только в Мексике и соседней Гватемале.
Жирянка моранская (Pinguicula moranensis) с розетками лоснящихся хищных листьев из которых торчат совершенно обворожительные одиночные цветки.
Местный табель орхидных содержит около 150 видов, — они растут здесь практически повсюду, как то и водится во всех облачных лесах мира. Такие орхидеи, как мякотница, в сосново-дубовом лесу смотрятся вполне уместно (другой вид этого рода встречается даже в нашей Сибири), а вот онцидиумы и ринхостеле больше ассоциируются с неотропиками.
В опавшей сосновой хвое растут наземно-эпифитные орхидеи с псевдобульбами и красивыми цветками — онцидиум короткотычинковый (Oncidium brachyandrum) и ринхостеле бескрылая (Rhynchostele aptera)
А в метре от них можно обнаружить орхидеи с неприметными зеленоватыми цветками — саркоглоттис скипетровый (Sarcoglottis sceptrodes), за свои примечательные серебристые листья, причисляемый к группе так называемых драгоценных орхидей, и мякотницу равновысокую (Malaxis fastigiata).
Приютившиеся под соснами агавы с симпатичными компактными розетками листьев выглядят по меньшей мере странно. Однако, судя по всему, здесь для них самый рай. Агавы цветут лишь раз в жизни, после чего умирают, так как на выгон огромного цветоноса растрачиваются все силы. Грустно, но эта агава опьяняющая (Agave potatorum) на снимке слева обречена. Мало того, что судьба у этого растения печальная, российские википедисты еще и ошибочно переводят её видовое название как «картофелевидная», хотя латинское potator означает «пьяница», а вид назван так, поскольку используется местными для приготовления мескаля, который готовят из запечённой сердцевины агавы, и пульке, сбраживаемой из сока агавы. На правом снимке агава соседствует с родственницей ананаса — гехтией ножкоцветной (Hechtia podantha), относящейся к мексиканскому роду из семейства бромелиевых (из 49 описанных видов гехтий 46 — эндемики Мексики).
А вот на этом снимке все более-менее логично: агава, гехтия и опунция на камнях и на солнцепеке. В метре от них (фото справа) приютился и суккулентный очиток древовидный (Sedum dendroideum).
Ну и теперь об обещанных кактусах. Поскольку мы забрели в эти благословенные места под конец лета, все кактусы уже отцвели, а некоторые даже отплодоносили. Но и в период покоя эти маммиллярии сущие красотки.
Далеко не все маммиллярии приспособились жить в подобных местах. Большинство из 155 видов этих мексиканских кактусов являются все же классическими ксерофитами и не терпят избыточной влаги. Наиболее типична для этих мест маммилярия Карвинского (Mammillaria karwinskiana), названная в честь еще одного немецкого натуралиста и коллектора — барона Вильгельма-Фридриха Карвинского (1780-1855 гг), который в своё время довольно досконально исследовал Мексику по заданию, между прочим, Петербургской академии наук.
Почему-то о бароне Карвинском нет статей в Википедиях и вообще этот выдающийся натуралист незаслуженно забыт. Посему немного о нём (подробнее: Лукин В. Б. Экспедиция Петербургской Академии наук в Мексику и на Кубу // Вестник АН СССР. 1966. №7.).
Уроженец бывшей Австрийской империи, барон Карвинский осел в Баварии, где активно служил при дворе Максимилиана Йозефа І и стал его канцлером. Окончив горнорудную Академию во Фрайберге, Карвинский был послан в Новый Свет для изучения полезных ископаемых, «диковинных» растений, животного мира и археологических артефактов. Получив должность консультанта Германо-американского горного Общества Дюссельдорфа, Карвинский наряду с изучением состояния рудников в Мексике, начал интенсивную работу по сбору семян и растений, произрастающих в штатах Оахака и Веракрус. Одних только кактусов по тогдашним его сборам было описано более 40 видов (в их числе и названная его именем маммилярия). К сожалению, наиболее ценные экземпляры растений и коллекция орхидей, которые он под личным присмотром вез в 1832 г. в Мюнхен, погибли во время катастрофы корабля, разбившегося о рифы у побережья Кубы.
Маммилярия Карвинского (Mammillaria karwinskiana = M. confusa) соседствует с плаунком (Selaginella sp.) и крохотной влаголюбивой пеперомией из группы umbilicata (возможно Peperomia amphoricarpa). Справа цветущее растение из коллекции.
В апреле 1840 г., т. е. через несколько лет после завершения первой русской экспедиции в Бразилию под руководством академика Григория Ивановича Лангсдорфа (ясен-красен, по происхождению тоже немца), принесшей много ценных результатов, зародилась мысль снарядить новое путешествие, на этот раз для сбора коллекций в Мексике, Центральной Америке и на островах Вест-Индии. Для участия в нем Фёдор Богданович фон Фишер (если кто не понял, в те времена наукой в России занимались преимущественно немцы), директор Ботанического сада и член-корреспондент Академии наук, рекомендовал Карвинского как опытного баварского путешественника и знатока американской флоры.
Фишер и другие российские ученые разработали подробный рекламный «Проспект научного путешествия г-на Карвинского в Мексику». Мексика, говорилось в проспекте, — родина георгин, элегантных лиан, блестящих лобелий, туберозы, орхидей, величественных агав и причудливых кактусов, гигантских хвойных деревьев, магнолий.
Были выпущены акции по 600 рублей серебром; желающие приобрести их обязывались оплатить эту сумму в течение четырех лет. На акции подписались Зоологический, Ботанический, Минералогический и Этнографический музеи Академии наук, а также Ботанический сад. Вот так в те времена собирались средства на науку. Согласно предварительно составленному маршруту путешествия, рассчитанного на 1840—1843 гг., барону Карвинскому предстояло отправиться сначала в Нью-Йорк, затем достигнуть Нового Орлеана, объехать Техас, с северо-востока пересечь Мексику и всю Центральную Америку до Панамы, после чего вдоль западного побережья идти на север до колонии Росс, откуда па судне Российско-Американской компании он мог вернуться в Петербург.
Не заметить маммиллярию заметную (Mammillaria conspicua) просто невозможно. Некоторые ботаники считают её подвидом маммиллярии Хааге (Mammillaria haageana), описанную в 1836 г. еще одним немцем Людвигом Георгом Карлом Пфайффером. В сосново-дубовом облачном лесу этот вид растет вместе с маммилярией Карвинского. Справа фото цветущего растения в коллекции.
Со всем необходимым для долгой экспедиции Карвинский отправился в плавание из Гавра на американском парусном судне «Норвегия». Однако и в этот раз не обошлось без кораблекрушений. Севернее Багамских островов «Норвегия» наткнулась на рифы. На судне с 115 пассажирами и грузом оказалась всего одна аварийная шлюпка человек на пятнадцать–двадцать. Из трюма успели извлечь только продукты питания. Потерпевших крушение спасли моряки проходивших невдалеке американских судов, и на шхуне «Генри Ли» Карвинский добрался до Флориды. Далее естествоиспытатель провел некоторое время на Кубе, после чего отплыл в Мексику на испанской шхуне «Вильянуэва».
Сойдя на берег в Веракрусе, он представился властям и был ими принят с сердечностью и радушием. Проведя исследования и сборы в Веракрусе, путешественник двинулся на север для изучения любимых кактусов. Успешному движению экспедиции на север препятствовали политические волнения региона и сопровождающая подобные события тропическая лихорадка. В горной северной части страны у границы Техаса на проезжих совершали нападения кочевые племена индейцев команчес, мстившие за зверства испанцев. Но опасности не пугали исследователя, он продвигался вперед, следуя программе экспедиции. «Несмотря на все сии трудности, барон Карвинский,— писал Ф. В. Фишер в апреле 1842 г., — прислал два больших транспорта, заключающих в себе значительное количество семян, обширное собрание сухих растений и несколько живых, которые, впрочем, много пострадали от морозу по причине позднего прибытия корабля в Кронштадт, и некоторый запас зоологических и археологических предметов. Ныне получено уведомление, что третий транспорт, отправленный бароном Карвинским, уже благополучно прибыл в Гамбург».
Четырехлетняя экспедиция барона Карвинского завершилась осенью 1843 г., когда он, объехав Мексику, погрузился со всеми материалами на русский фрегат. С собой он привез много живых растений, главным образом кактусов, плоды, семена, гербарий более чем из двух тысяч видов и богатую дендрологическую коллекцию.
Ну и в завершение ботанической экскурсии дарю эту шарлаховую георгину (Dahlia coccinea) из того же лесочка. Всех моих читательниц, осиливших сей изрядный пост, поздравляю с наступающим 8 Марта! :)
Эти и другие растения гор Санта-Катарина-Лачатао можно посмотреть в моей фотоподборке на Flickr
Комментарии (0)