Появление Наблюдателя 3

Кажется невозможным принять, что это не просто изменение каких-то высокопарных философских построений, но настоящее антропологическое изменение. Можно говорить, что философия меняется не просто так, что изменение значения понятий происходит в связи с изменениями в устройстве мира – это кажется недостоверным. Может быть, более убедительны будут другие ряды свидетельств.

Слово «я» в языках было «всегда», как местоимение первого лица. А существительное Я появилось недавно. В некоторых языках для обозначения существительных используются лексические средства, так что можно просто по текстам проследить, когда же появилось в языке новое слово – Я. Во французском языке при добавлении артикля le к личному местоимению в объектном падеже moi – местоимение делается именем существительным. Впервые это выражение – Я, le moi, встречается в текстах Паскаля (Карро, 2012). Идет волна лексических и семантических изменений, такие слова, как «личность» и Я появляются сначала в Западной Европе, затем это новообразование волной проходит по миру, и появляется на другом краю света через столетия: в японском слово «личность» отмечается с революции Мейдзи. Так что свидетельства согласуются: начиная с XVII в., с Нового времени в сознании людей произошло очень значимое изменение, у людей появилось новое понимание себя, появился концепт Я. И это измененное понимание человека (и мира) отобразилось в создании другого уникального феномена – европейской науки.
Карро В. 2012. Вопрос кто? Ego и Dasein // Субъективность и идентичность. Изд. Дом Высшей школы экономики. М. с. 80-100.

Весь этот процесс создания новой антропологической сущности, изменения в устройстве человека и в культуре, его связь с теми изменениями, которые отмечаются в религии, искусстве и связь с возникновением науки исследуется во многих трудах, это одно из новых направлений в нескольких дисциплинах, еще только разворачивающих все новые исследования (Boulnois, 2007; Декомб, 2011; Фуко, 2007; De Libera, 2008; Шовье, 2012; Schmitt, 1989; Burke, 1997). В это время появляются новые виды философствования, неизвестные прошлым временам: субъективный идеализм, солипсизм, появляется проблема свободы, занимающая философов. В это время появляется еще один уникальный феномен, не имевший в прошлом широкого распространения: авторское Я (Иванова, 2012). Объясняются отличия этой авторской личности от того, что можно найти в античности (Розин, 2002).
Декомб В. 2011. Дополнение к субъекту. Исследование феномена действий от собственного лица. М. НЛО.
Boulnois O. 2007. Genealogies du sujet. Paris: Vrin.
Шовье С. 2012. Субъективность, личность и идея самости // Субъективность и идентичность. Изд. Дом Высшей школы экономики. М. с. 118-127.
Libera A. de. 2008. Archeologie du sujet: La quete de l’identite. Vol. 1,2. Paris: Vrin.
Фуко М. 2007. Герменевтика субъекта. СПб. Наука.
Burke P. 1997. Representations of the Self from Petrarch to Descartes // Rewriting the Self: Histoties from the Middle Ages to the Present. R. Porter ed. L.: Routlege. P. 17-28.
Schmitt J.-Cl. 1989. La “decouverte de l’individu”: une fiction historiographique? // La Fabrique, la Figure et la Feinte. Fictions et statut des fictions en psychologie / P. Mengal, F. Parot (dir.). Paris: Vrin. P. 213-236.
Иванова Ю.В. 2012. Пути формирования авторского я в ренессансной литературе: к истории новоевропейского субъекта // Субъективность и идентичность. Изд. Дом Высшей школы экономики. М. с. 319-337.
Розин В.М. 2002. Личность как учредитель и менеджер «себя» и субъект культуры // Человек как субъект культуры. Ред. Э.В. Сайко. М.: Наука.

Сказанное выше – скорее конспект заголовков, каждому из которых посвящен ряд монографий, чем рассказ о реальном историческом процессе. В результате этой длительной, мало изученной и не понятой еще в ее значении истории появляется уникальное изобретение европейской цивилизации, то, чего не найти в иных культурах: субъект, личность.

Появляется этот субъект, о котором после Декарта и Канта так легко говорить, тот самый внутренний наблюдатель, который входит в формулировку научного метода, проводит мысленные эксперименты (Падучева, 2006), оценивает достоверность опытов и весомость доказательств – он же представляет собой классификатора. Пока нет классификатора, не возникают основные понятия систематики. В народной систематике можно выявить ранги, но там нет понятия о ранге. Это привносится исследователем: он следит за словоупотреблением, за лексикой говорящих и за них создает концепт ранга, который управляет их практикой, но не осознается. В народной систематике можно выделить таксоны, но там нет такого понятия. Народная систематика не подозревает, что является систематикой. В рамках народной систематики невозможно сформулировать задачу построения научной систематики – просто нет понятий, которыми можно было бы указать, что же следует сделать. Когда, вместе с концепцией Единого, появляется концепт Троицы, боговоплощения, возникают вопросы о взаимодействии двух воль в одном теле человека Иисуса – появляется словарь для продумывания идеи самотождественности. Тогда постепенно создается Я, и вместе с ним возникает позиция классификатора.
Падучева Е. В. 2006. Наблюдатель: типология и возможные трактовки // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: труды Междунар. конф. "Диалог-2006", Бекасово, 31 мая - 4 июня 2006 г. / под ред. Н. И. Лауфер, А. С. Нариньяни, В. П. Селегея. М.: Изд-во РГГУ, 2006. С. 403-414.

Вспомним, что происходит во время первой научной революции, которая и была тем началом, в котором возникла наука. Галилей создает уникальные инструменты мышления. Он вводит мыслительные объекты, которые в некотором воображаемом мире находятся вместе с природными объектами, и из взаимодействия этих воображаемых объектов с природными возникает возможность мыслить физические процессы, измерять их. Таково понятие траектории. Траектории как объекта реального мира не существует, однако это вовсе не произвол – не «субъективная выдумка». Образуется мысленный объект, который как бы входит в природный мир, может мыслиться вместе с объектами реального мира и не является лишним, напротив, создает возможность мыслить движение.

Идеальный мир, в котором представлена внешняя природа, возник давно, задолго до Галилея, но именно Галилей смог создать метод, которым создаются эти новые понятия, которые так легко сейчас путают с математическими понятиями и моделями (это не совсем то, это пересекающиеся множества). Потом было создано много подобных инструментов, например, координаты, приписываемые каждой точке. Здесь субъект, познающий, особенным образом вводится в рассуждение. Дело обстоит совершенно не так, как представляется наивному реализму – будто есть «объективный» мир без человека и есть человек, который своим мозгом познает окружающее. Это бессмыслица, в таком составе познание невозможно. Галилеевская картина мира много сложнее, точного ее описания еще нет, самым кратким образом можно сказать: субъект неким особенным образом представляет природу, добавляя в нее наряду с впечатлениями еще и некие первофеномены, некие «воображаемые объекты», которые служат инструментами познания, помогают понимать соотношение объектов. Умение создавать такие инструменты, научные понятия, и является основной научного знания. Эти инструменты создает человек, так что ни о каком познании вне человека, вне субъекта, конечно, и заговаривать нельзя. С другой стороны, природа, несомненно, существует, не является иллюзией или конструктом.

Создание Линнея, первых классификаторов – из этого же «особого рода» понятий. Если рассмотреть понятие классификации, мы можем увидеть этот воображаемый объект, которого не было в народной классификации, и который появился в научном познании в связи с реформой классификатором, и прежде всего Линнея. Личность мыслит себя в некотором идеальном мире, где перед ней одновременно каким-то образом находятся все живые существа, причем выделенные из естественного окружения, уже заранее отделенные от всего не являющегося живым, и эти живые существа мыслятся распределенными такими неоднородными внутренне группами, что в каждой группе самцы, самки, молодь, разные возрастные формы и формы метаморфоза – чрезвычайно разные по образу жизни формы, объединенные некой идеей в «виды» (в науке для этого существует понятие "таксоцен"), и из этих форм на всем огромном пространстве этого воображаемого мира строятся башнями некие иерархии, не пересекающиеся иерархии вложенных понятий, создавая иерархическую классификацию, и вся эта огромная и совершенно искусственная система объявляется не «воображением», а напротив – истинной природой, чем-то таким, что существует в голове классификатора, но является особым мыслительным продуктом, который делает отношения природных форм яснее. Это «родич» понятия траектории, это – классификация, продукт появляющейся науки Нового времени.

Конструктом является лишь волевым образом определяемый характер Наблюдателя. То, что он обязан быть бесстрастным и внетелесным – выдумка, которую можно воплотить в реальность, отчего она не становится необходимостью. И отсюда возможность другого Наблюдателя – заинтересованного, сочувствующего, понимающего и доверяющего своим чувствам. Он столь же возможен и не необходим: им можно стать, нельзя считать его данностью.