Шиллер? Как же, знаю...

Слова «подвиг» и «героизм» часто ассоциируются с чем-то ярким, резким, стремительным. Рванув гимнастерку, бросился на амбразуру. С гранатой в руке выскочил из окопа против танка. Шагнул со знаменем на бруствер. Однако настоящий героизм может быть и совсем негромким. Со стороны – особенно со стороны тех, кто не берет на себя труд задуматься, – он даже может выглядеть слабостью.

Реакция французов – и граждан, и политического класса, и руководства страны – на теракты последнего года и есть пример такого героизма. Кому-то действия президента Олланда кажутся слабыми: где комендантский час, чрезвычайные полномочия для полиции, усиление роли спецслужб? Где хотя бы поголовные проверки мусульман? Во многих странах такие кошмарные события, как убийство 84 мирных граждан на прошлой неделе в Ницце, стали бы поводом для серьезного изменения внутренней политики, ужесточения режима и ограничения прав и свобод граждан и тем более не граждан. Для сегодняшней Франции и других европейских стран настоящий вызов – как победить терроризм, не меняя ценностей и образа жизни. Это куда более трудная задача, чем победа над терроризмом любой ценой, среди прочего ценой отказа от толерантности и открытости.

Кто-то скажет, что невозможно воевать с террористами без по-настоящему силовых методов. Конечно, борьба со злом требует силы. Однако сила вовсе не означает отказа от других достижений. В течение столетий казалось, что для ведения войны требуется единоличная власть, и немало лидеров получали и консолидировали ее, воспользовавшись какой-то внешней угрозой. Но ХХ век опроверг мнение, что победа в войне требует отказа от демократии. В 1940 г. Англия осталась один на один с гитлеровской Германией, превосходившей ее чуть ли не по всем параметрам. И героизм состоял не только в том, что англичане продержались одни целый год (после нападения Германии на Россию и, позже, на Америку баланс сил существенно изменился). Он состоял и в том, что страна оставалась парламентской демократией, с премьер-министром и кабинетом, подотчетным избранным депутатам. Ни одна страна во второй половине ХХ в. не сталкивалась с такими внешними и террористическими угрозами, как Израиль, и тем не менее это не приводило к отказу ни от конкурентных выборов, ни от стремления к открытости.

В 1970-е и 1980-е гг. волны террористических атак, сходные с нынешними, захлестывали и Великобританию, и Германию, и Италию. Ни одна из этих стран не пожертвовала своими принципами и ценностями для того, чтобы пережить эти годы и справиться с угрозами – не только силой, но порой и принципиальными уступками. Точно так же нет сомнений, что справятся с террором европейские страны и сейчас. То, что французы могут скорбеть, не приходя в неистовство, реагировать на террор, не превращаясь в полицейское государство, показывать, что есть вещи более важные, чем безопасность, может вызывать только восхищение.