На стыке ХIХ-ХХ веков начала заметно пополняться небольшая группа женских «ботанических» имен, среди которых особенно выделяется Ольга. Ольга Александровна Федченко (1845-1921) внесла существенный вклад в изучение флоры Южного Урала, Крыма, Кавказа и особенно Средней Азии. Она автор классической «Флоры Памира». Коллекцию обожаемых ею (да и мною) эремурусов Ольга Александровна привезла в Подмосковье, в свое имение под Можайском, где основала ботанический сад. Там рос и названный в ее честь эремурус Ольги (Eremurus olgae) — фото слева. В настоящее время имя Ольга носят более 20 видов растений, в том числе и эти рябчик (Fritillaria olgae) и арнебия (Arnebia olgae) — фото посередине и справа.
Андрей давно и серьезно занимается насекомыми и, особенно увлекшись бабочками-аполлонами (род Парнассиус), стал изучать их кормовую базу — растения, на которых развиваются гусеницы. Так в сферу его интересов попали хохлатки — ядовитейшие родственники мака. Их не обходят стороной даже всепожирающие овцы и козы, а вот гусеницы аполлонов приспособились, и даже сами бабочки становятся несъедобными для хищников благодаря алкалоидам хохлаток, которые переходят в тела от гусениц. Андрей не ботаник, а потому хохлатки изучает в тандеме с Мариной Михайловой — главным нашим специалистом по хохлаткам. Недавно Марина из киргизских сборов Андрея даже новый вид описала, который назвала его именем — хохлатка Сочивко. Так что даже в наш век, когда, казалось бы, всё уже исследовано, можно вот так увековечить своё имя.
Собственно сам аполлон (Parnassius apollo) развивается вовсе не на хохлатках, а на очитках. На перевале Барскон эти бабочки во множестве копошились на ароматных соцветиях бодяка сайрамского (Cirsium sairamense), а листья растущих здесь очитков Эверса (Hylotelephium ewersii) были заметно погрызены гусиницами (днем они прячутся под камнями и палой хвоей).
В общем, грех было не вырваться из суматошной Москвы в горы, тем более что в Центральном Тянь-Шане я никогда не бывал. Впрочем, в местах, куда мы нацелились, вообще мало кто бывает, ибо речь о пограничной с Китаем территории. За свои 17 экспедиций в Киргизию Андрей подружился с пограничниками, двое из которых доросли до самых высоких постов, так что с разрешением на посещение перевала Бедель волокиты не было.
На перевал этот мы отправились в поисках хохлатки Краснова. Собственно, сам Андрей Николаевич Краснов — крупнейший русский ботаник и географ — и собрал эту хохлатку в 1886 году во время своего путешествия через перевал Бедель в ныне китайскую Кашгарию, а в 1982 году хохлатка эта была описана как новый вид и названа все той же Мариной Михайловой именем ученого. За сто лет гербарий Краснова в Питере порядком повредили сеноеды, так что от бедельских сборов мало чего осталось.
Слева хохлатка Сочивко (Corydalis sochivkoi), которая названа в 2011 г. в честь Андрея, собравшего это растение в Киргизии во время нашей совместной экспедиции. Справа хохлатка прямая, на которой развиваются гусеницы некоторых бабочек-аполлонов
В школьные годы я зачитывался книгой Краснова «Под тропиками Азии» и, сам уже путешествуя описанными маршрутами, частенько вспоминал его имя, а потому, едва заслышав о хохлатке и о Краснове, я поспешил паковать рюкзак. Увы, Андрей Николаевич не указал точного места сбора хохлатки, а сегодня «перевал Бедель» — понятие растяжимое от Киргизии до Китая; так что в путь мы отправились на удачу.
Из Бишкека мы покатили вдоль южного берега Иссык-Куля, затем вниз вдоль реки Барскоон через горный хребет Терскей Ала-Тоо, красивейшие Арабельские сырты и Верхне-Нарынскую впадину (ничего себе «впадина» на высоте до 3000 м!) и уперлись в заставу Кара-Сай. Одни лишь наши бумаги пограничников не удовлетворили (видать, наша интеллигентно-славянская внешность вызвала подозрение), так что они связались с Бишкеком и подняли шлагбаум, лишь получив подтверждение сверху.
Такие вот высокогорные равнины-сырты Арабельской долины являются результатом денудации.
От Кара-Сая мы путешествовали уже по грунтовке на юго-восток между хребтами Борколдой и Ак-Шыйрак и вдоль горной реки Баралбас, в которую и впадает Бедель, к истокам которого на хребте Кокшал-Тоо мы и устремились.
Вдоль реки Баралбас среди валунов процветает ревень колосовидный (Rheum spiciforme)
Река Бедель и одноименный перевал локализуются на юге Тянь-Шане, в горной системе хребта Кокшал-Тоо (или Кокшалтау = Кокшал-Тау по-советски), простирающегося вдоль границы Киргизии и Китая.
На севере хребет Кокшал-Тоо поднимается над сыртами на 1000—1500 м
Дорога на саму погранзаставу Бедель давно уже не ремонтировалась, но в Бишкеке нам сказали, что шансы проехать на нашем внедорожнике у нас есть. Прибыв на место, мы обнаружили служивых, ровнявших дорогу. Бригаду возглавлял инженер-майор Марат — мой одногодка, изъясняющийся по-русски не только без акцента (с стране, где русский является вторым государственным, многие говорят чисто), но и вполне литературно — учился в СССР ибо. Проверив наши документы, Марат порадовал известием о выровненных под его чутким руководством ямах и расчищенных от камнепада надканьонных отрезках дороги, а также объяснил, где именно можно пересечь бурную горную реку Бозджалпак так, чтобы не пришлось выбираться из студеной воды.
Река Бозджалпак местами образует глубокие каньоны.
В общем, к закату добрались мы до погранзаставы Бедель, где о нашем прибытии уже знали. Навернув наваристой горячей похлебки с гречкой и уточнив завтрашний маршрут, мы завалились спать. Встав рано утром, поспешили на завтрак. Здесь нас ждал настоящий пир — куурдак с тушеной картошкой и разлитая на два блюдца сгущенка (в глазах солдат я прочел, что сластями их здесь не балуют). Плотный завтрак был весьма кстати, поскольку до перевала и обратно нам предстояло топать ножками 37 км на высоте от 3850 до 4100 м. Подобрав остатки сгущенки вкуснейшей тандырной лепешкой, я решил угостить ребят травяным чаем. Вообще, в Средней Азии я всегда собираю какую-нибудь травку, чтобы мешать ее с чаем (фанатично люблю это дело) и как раз, проезжая вдоль реки Бозджалпак, обнаружил на скалах белые цветки змееголовника разнолистного (Dracocephalum heterophyllum), а эта травка, скажу я вам, придает обычному черному чаю просто божественный аромат — что-то между чабрецом и бергамотом. На заварник достаточно одного соцветия. Напиток солдат удивил: оказывается, даже они ни о змееголовнике не слыхивали, ни вообще о травяных чаях ничего не ведают. Впрочем, выпили с удовольствием (зеленый чай, который предусмотрен в их рационе, стараются экономить, а черного чая нет вовсе, так что ребята пьют то, что я называю мочой любимой женщины).
Змееголовник разнолистный (Dracocephalum heterophyllum) состоит в одном семействе с чабрецом, мятой и мелиссой, но аромат имеет свой, особенный.
Климат на Беделе суровый. Даже летом за сутки здесь можно прожить все четыре времени года: рано утром всюду синий иней, а то и снежок, днем воздух при ясном небе прогревается до 30°С, а с заходом солнца снова холодает и ночью температура частенько опускается ниже ноля. Зимой же здесь никого не удивить сорокаградусными морозами. Потому все растения этих гор так или иначе приспособились к дефициту тепла и к резким колебаниям температуры, а кроме того, горные гряды обусловили формирование множества неповторимых биотопов и достаточно интересный эндемизм. Так что за фотоаппарат я ухватился сразу же за околицей погранзаставы, да так и щелкал всю дорогу.
Меня сразу привлекли вздутые бобы остролодочников, растущих по берегу Беделя. Остролодочники — род семейства бобовых (родня гороха и фасоли), их в одной только Киргизии более 60 видов! Приходится повозиться с определителями... Вздутые бобы помогают уберечь семена (сами горошины) от ночных заморозков, а дополнительно бобы и листья густо опушены. Побеги высокогорных остролодочников приземистые, распластаны по поверхности, а многолетний толстый корень уходит глубоко под землю.
На фото росшие вместе или, как говорят ботаники, симпатриально — остролодочник Понсэна (Oxytropis poncinsii), названный в честь француза виконта М. Е. Понсэна, собравшего в 1893 г. большую ботаническую коллекцию с Восточного Памира, и мелколистный остролодочник тяншанский (Oxytropis tianschanica), названный так просто по месту обитания.
В этот день нам невероятно повезло с погодой! Давненько здесь не выдавалось таких погожих деньков: до самого вечера грело солнышко и дул легкий прохладный ветерок. К удивлению служивых мы отказались от лошадей, мотивировав это необходимостью неспешно и вблизи разглядывать растения. Объяснение это, по моему разумению вполне логичное, киргизских ребят оставило в явном недоумении. Солдаты сразу заинтересовались, что же такого интересного в этих растениях, можно ли их есть, целебны ли они или же как-то особенно красивы. Ответив на все вопросы отрицательно, я всё же попытался разъяснить, что растениями можно интересоваться просто так, без утилитарного умысла, однако тем лишь усилил сумятицу в головах прирожденных наездников. Вообще же, я не впервой в Средней Азии и давно уже уяснил, что местное население не воспринимает природу иначе как пищу или лекарство, тогда как вся прочая ботва игнорируется и в глазах людей никакой ценности не представляет. Даже в наше время натуралистов здесь не воспринимают всерьез, что же говорить о временах Краснова, Пржевальского и Семенова-Тянь-Шанского... Тем не менее мы захватили дополнительных лошадей и не напрасно! — порядком натрудив ноги и спину, я всё же прибег к конному транспорту на последних 5 км.
Андрей что-то фотографирует, а Катя решила все-таки прокатиться пару километров на лошади.
Не берусь даже передать, какое это счастье для натуралиста — очутиться в Киргизии без овец! Киргизы — прирожденные скотоводы, а потому от исконной природы в стране уже мало чего осталось. А здесь, в долине реки Бедель, незаантропогаженные просторы девственной природы, где из крупных млекопитающих одни лишь бараны-архары, снежные барсы, да пограничники с обеих сторон (кстати, киргизские погранцы общаются с китайскими коллегами на русском).
Если остролодочников в Киргизии более 60 видов, то их ближайших родственников астрагалов и того больше — свыше 150 видов! Есть где ботанам разговеться :). Шагаю, смотрю под ноги: вот кисть с крупными вздутыми бобами астрагала Бекетова (Astragalus beketowii), названного в честь выдающегося русского геоботаника, деда поэта Александра Блока, а вот астрагал Кушакевича (Astragalus kuschakewiczi) — назван в память о полковнике А. А. Кушакевиче, сопровождавшем Н. А. Северцева в 1878 г. в экспедиции по р. Нарын в качестве ботаника; а здесь кучкуются пушистые головчатые соплодия астрагала снежного (Astragalus nivalis) — название говорит само за себя.
Притоки от тающих ледников пополняют русло Беделя.
Во влажных местах можно встретить травы повыше. Красивую расцветку альпийским лугам здесь придают мытники. Этимология родового названия этих растений, по-видимому, связана со старинным словом "мыто" ( = подать, плата), поскольку плоды-коробочки мытников заполнены семенами, напоминающими монеты. Название приобретает дополнительные коннотации с учетом способа питания мытников: растения являются полупаразитами — хотя и не утратили способности к фотосинтезу, здоровым мытник развивается, только подсасывая воду с растворенными в ней веществами из корней соседей — представителей самых различных семейств. Для такого воровства мытники орудуют корневыми присосками — гаусториями. Чужие соки они сосут жадно, а от избытков воды избавляются при помощи специальных водяных устьиц, или гидатод, расположенных на нижней поверхности листьев.
Слева мытник краекучниколистный (Pedicularis cheilanthifolia), а справа — мытник погремковый (Pedicularis rhinanthoides). На зелени горных лугов Беделя эти виды образуют обширные белые и розовые пятна. Бывают еще желтые мытники.
Высокогорья Киргизии — истинный рай для горечавок. Здесь сожительствуют горечавка холодная, имеющая характерные для вида белые с бордовым крапом крупные цветки, и, словно намеренно контрастирующая с ней по цвету, тех же размеров синяя (именно такой генциановый цвет типичен для этого рода) горечавка Кауфмана. Тут же встречается и совсем крошечная, едва заметная между камнями горечавка Карелина. Несмотря на их широкое распространение, у горечавок очень слабые возможности для расселения; например, 92% азиатских вида ограничены этим континентом. А вот горечавка холодная составляет исключение и ее ареал весьма обширен — от Восточной Азии до Северной Америки; вид произрастает в Восточной Сибири, юго-западном Китае, Японии, Кашмире, Аляске, западном Юконе, в нескольких местах штатов Монтана, Вайоминг и Колорадо и даже на Алеутских островах.
Слева направо: горечавка холодная (Gentiana algida), горечавка Кауфмана (Gentiana kaufmanniana) и горечавка Карелина (Gentiana karelinii).
Из семейства горечавковых здесь же попадаются и представители родов Горечавник, Комастома, Сверция и Ломатогониум. Сверция и ломатогониум — ближайщие родственники, у основания лепестков обоих можно увидеть мохнатые бахромки, которые ограждают кармашки своеобразных нектарников, возникших на лепестках, вероятно, на месте приросших к ним пазушных прилистников. Нектарники привлекают опылителей — бабочек, шмелей, мух, а трубковидные цветки альпийских горечавок и горечавников еще и укрывают насекомых от холодного ветра (температура внутри цветка на 2,2°С выше, чем снаружи). Привлекают представители горных горечавковых и ландшафтных дизайнеров — чудное украшение любой альпийской горки.
Слева направо: комастома серповидная (Comastoma falcatum), сверция окаймленная (Swertia marginata), ломатогониум каринтийский (Lomatogonium carinthiacum) и горечавник Введенского (Gentianopsis vvedenskyi).
Суровый климат делает приземистыми и миниатюрными и самые привычные для нас роды растений. Вот так выглядят местные представители семейства сложноцветных — скерда и одуванчик:
Крошечные скерда Карелина (Crepis karelinii) и одуванчик высокогорный (Taraxacum alpigenum) встречаются на Беделе на высоте около 3900 м.
На моренах и осыпях здесь можно встретить и других представителей высокогорных сложноцветных:
Эдельвейс бледно-жёлтый (Leontopodium ochroleucum) и вальдгеймия трёхлопастная (Waldheimia tridactylites).
Наши проводники при полной амуниции и Андрей на привале. На заднем фоне видны покосившийся деревянный столб электропередач и провода, по которым электричество не бежит уже лет 30. Зато бежит горный Бедель!
На высоте около 4100 м морены кажутся совершенно безжизненными — сплошь осыпавшийся песчаный сланец:
Но, приглядевшись, и здесь можно обнаружить приспособившиеся к стуже виды — крошечная соссюрея (горькуша) ледниковая (Saussurea glacialis) греется и спасается от ультрафиолета при помощи густого шелковистого опушения, и тут же листья отцветшей вздутохохлатки Федченко (Cysticorydalis fedtschenkoana), которая названа так за то, что её плоды, в отличие от прочих хохлаток, сильно вздуты, — так семена спасаются от ночных заморозков за счет низкой теплопроводности воздуха:
В погранчасть, где нас уже ждала натопленная углем баня, я возвращался довольный — и ноги поразмял, и около сотни интересных растений принес в фотоаппарате.
Эти и другие растения можно рассмотреть в моем киргизском фотоальбоме здесь.
Комментарии (0)