Кварталы красных фонарей в науке

Когда я был молод, то считал, что есть такая профессия - «учёный». Спустя тридцать с лишним лет работы в науке я отчетливо осознал, что под этим термином скрываются две совершенно разных профессии: «учёный-романтик» и «учёный-бизнесмен». Они принципиально отличаются по отношению к науке и к деньгам. Учёный-романтик пытается найти нечто новое, что никто раньше не находил, и надстроить здание науки на собственный кирпич, получив от этого неизгладимое эмоциональное переживание и чувство гордости. Конечно, одновременно он старается заработать на этом деньги, ведь детей кормить надо.

Для учёного-бизнесмена деньги (или карьера) на первом плане. Если «романтик» увлечен наукой, то «бизнесмена» интересует только «бизнес на науке». Это фундаментальное отличие двух профессий можно проиллюстрировать на примере «любви» и «бизнеса на любви». Когда девушка, принарядившись, идёт вечером с подружкой в кино или на танцы, то она непременно надеется на встречу с принцем на белом коне, или хотя бы с симпатичным молодым человеком, в которого можно влюбиться и с которым, в перспективе, можно завести семью и детей. Семья, конечно, существенна и с финансовой точки зрения, но всё начинается с мечты о любви. Но есть девушки, которые выходят на улицу для бизнеса – они рассчитывают на быстрый улов и на соответствующую оплату. Они не ходят с подругами - наоборот, отгоняют соперниц от своего участка улицы, и одеваются ярче и крикливей обычного. Некоторые осуждают таких девушек, называют «проститутками» и даже ещё грубее. Но нельзя не признать – такая профессия есть, она вполне массовая, процветающая в разных вариантах и даже, говорят, самая древняя.

Вы скажете, что в таком «бизнесе на любви» любви-то собственно нет. Ну, так и в «бизнесе на науке» науки тоже немного. Там совершенно другие критерии функционирования и оптимальности. Особенно много «учёных-бизнесменов» в теоретической науке, где успехи редки, а критерии правильности модели размыты - в отличие от экспериментальных областей, где есть чёткие количественные параметры прогресса – разрешение фотографии, размер зеркала телескопа, максимальная наблюдаемая звёздная величина и т.д.

Один из главных признаков «бизнеса на науке» - игнорирование чужих успехов и возвеличивание своих, нетерпимость к конкурентам и предшественникам, которых, чем меньше, тем лучше (полная противоположность «романтикам», которому предшественник обязателен для победы над ним! Или для того, чтобы положить на его результат свой «кирпич»). Нередко «бизнесмены» идут на элементарный обман и фальсификацию научных результатов (что совершенно немыслимо для «романтиков», работающих на вечность и ищущих абсолютную истину). Главное в бизнесе - продать свой продукт, даже если он несвежий и с гнильцой. Это суровый капитализм, а не романтические слюни.

Ещё один явный признак «бизнеса на науке» - отсутствие научных споров и публичных дискуссий. Это только у романтиков в спорах рождается истина или понимание, какая научная модель лучше. Для бизнесмена ответ очевиден: лучший продукт – это мой продукт. И нечего тут спорить.

Наука и развитие научного мировоззрения имеет свои жесткие принципы, нарушение которых карается незамедлительно. Из отсутствия реальной конкуренции и дискуссий, как механизмов научного прогресса, автоматически следует низкий уровень теоретических моделей, созданных в «кварталах красных фонарей», предельно замедленная эволюция теорий, подстёгиваемая лишь потоком наблюдений, а также близкая к нулю предсказательность. Жизнь учёных, нарушающих принципы научного познания, обесценивается, как и плоды их труда.

На Западе, где после второй мировой войны появилось множество учёных, а также обильные финансовые ресурсы, распределяемые «демократическим голосованием экспертов», «бизнесмены» давно захватили обширные кварталы теоретической науки, создали там сообщества, оптимальные по распределению денежных потоков и должностей. Науки там примерно столько же, сколько истинной любви в амстердамском квартале красных фонарей. Когда кризис, поразивший теоретическую науку во второй половине 20 века, станет очевидным, потребуется коренная перестройка финансирования и рецензирования теоретических работ. Я бы проголосовал за то, чтобы вопрос о финансировании теоретических работ решали экспериментаторы.

В науке Советского Союза при небольшой, но стабильной зарплате было много учёных-романтиков, с азартом штурмовавших научные твердыни. Когда СССР скончался и наступил капитализм, в науку постсоветского пространства вместе с грантами пришли обычаи хищников. Кроме того, учёные потянулись за рубеж, попадая в среду жёсткого бизнеса. Будучи хроническим романтиком, с прискорбием вижу российских теоретиков, которые, влившись в международные коллективы, подцепили их нравы, стали типичными «бизнесменами от науки». С одной стороны, со своим монастырским уставом в чужой бордель лезть трудно. С другой стороны, «бизнес на науке» - это раковая опухоль, которая убивает саму науку, она перестает нормально функционировать, застревает в тупиках, перестает накапливать результаты, становится «имитацией науки». Вопрос и в молодежи – они должны трезво различать две профессии в науке. Сейчас же идет моральное развращение молодых учёных со стороны старых обитателей «кварталов красных фонарей». Значит, молчать нельзя. Хотите примеры? Будут вам примеры.