Ход конем - как решить нерешаемое

Интересно наблюдать в истории науки особенный ход, используемый в сложных случаях, когда решить проблему нет возможности. Понятно, что применяются всякие средства, интуиция, усилия, наблюдения - но проблема не решается. Точнее - что хуже - как-то сдвигается, но это очень сложные качественые рассуждения, и продвинуться к простому количественному решению не удается.

Что тогда делают? Не очень интуитивный ход. Из проблемы достаточно искусственно вырезается часть, которая с точки зрения исходного вопроса не имеет большого смысла, то есть идет сильное "искажение" вопроса, его изменение, и с совсем новых позиций достигается количественное решение новой проблемы. Или, по крайней мере, если не количественное, то достигаемое в совсем новых терминах, которые представляются более простыми. Иначе говоря, происходит подмена проблемы - исходный интерес к проблеме используется, чтобы решить совсем иной вопрос. Этим достигается перестройка интереса, изменение картины мира, в рамках который исходной проблемы нет (по крайней мере поначалу).

Потом, спустя много времени, если оглянуться, все прежние решения к этому времени можно полагать прочно забытыми, то есть старый круг вопросов полностью замещается новым, прежняя постановка проблемы утеряна и пр. И вот потом оказывается, что на тот, когда-то обозначенный общий уровень проблемы удается выйти совсем новыми путями, с новой терминологией, с новых позиций - но некоторое отдаленное представление о том, чем бы могло быть решение той давней проблемы - составить все же можно. Тут, правда, сплошные анахронизмы - мы поневоле представляем это решение в совсем иных терминах и с иных теоретических позиций, но тут уж - либо ничего, либо вот так.

Столь общие рассуждения, конечно, совсем непонятны. Я приведу три примера, с разных сторон обрисовывающие этот методологический ход. Впрочем, поскольку тут рассмотрены процессы познания длиной в сотни лет, ни у кого нет такого разума, чтобы считать этот ход методологическим - все искренне верят, что просто находят некоторый путь решения проблемы, а противники "не правы", и только сильно удалившись от происходящего, можно различить, что это именно ход методологии, способ решить нерешаемое. Дальше упомяну три примера - Ньютона, Дарвина и Моргана, три проблемы - тяготения, эволюции и наследственности. Надеюсь, при разворачивании и продумывании примеров станет ясно, что за методологический ход имеется в виду, или как "ложное" решение не окончательно уводит от истины, оставляя надежду на окольное возвращение - как смена проблематики и отказ от решения прежней проблемы позволяет через сотни лет хотя бы смутно различить, о чем шел разговор в прежней картине мира.

Ньютон и проблема тяготения
Если очень упростить дело, чтобы не увязнуть в безщумном количестве оговорок и уточнений, ситуацию можно выразить так. Декартова картина мира приводила к представлению о вихрях некой тонкой материи (эфира), которые взаимодействуют между собой, порождая силы тяготения. Это теория близкодействия, поиска неких стационарных состояний вихревого движения. Некоторое качественное понимание таким образом достигалось, но продвинуться к количественному решению не было никакой возможности.

Ньютон, как известно, создал совершенно иную модель, простую, количественную, с дальнодействием. Получается, что Декарт пытался создать теорию гравитации "не в свое время", с негодными средствами. О том, чем была эта проблема, которую пытался решить Декарт и которую Ньютон так изменил, что получилась именно ньютонова теория тяготения - можно понять из современности так: это общая теория относительности Эйнштейна. Понятно, что такую вещь картезианцы построить в XVII в. не могли. При этом окончательной ясной теории тяготения пока не создано.

Дарвин и проблема эволюции
До Дарвина вопрос об эволюции стоял в такой форме: как определяется органическая форма? как возникают новые живые формы? То есть - как именно вот эта, данная форма произошла, почему она имеет именно вот такой вид? Были разные остроумные догадки и гипотезы, обсуждали (с XII в., также и ранее) соотношение формы и функции, но продвинуться к чему-либо помимо туманных и чрезмерно гибких (неясных) качественных рассуждений не могли.

Дарвин переформулировал вопрос и отвечал под видом вопроса о происхождении органических форм на несколько иной вопрос - о том, каков механизм эволюции. Это разные вопросы. Можно спросить: отчего развитие аудиотехники или, к примеру, фотографических аппаратов движется именно вот таким путем, почему вслед за такой-то моделью следует вот эта. Ответ: по причине конкуренции за покупателей - это ответ на иной вопрос.

В результате удалось создать теорию, которая хоть и не была количественной на момент создания, позволила со временем продвинуться к количественным (или псевдоколичественным) соображениям и в существенных чертах просто описать органический мир.
О том, что можно предполагать в качестве ответа на исходный вопрос, пока четкого ответа нет. В сильном приближении можно считать, что некоторое собрание теорий о модусах эволюции, от северцовских ароморфозов до догелевой олигомеризации (смена функций, специализация и т.п.), является крайне предварительным ответом на то, о чем спрашивали. В целом честнее будет признать, что пока ответа на тот вопрос, вместо которого ответил Дарвин, у нас еще нет.

Морган и теория наследственности
Морган пытался решить проблему наследственности, ответить на вопрос, какими "близкодействующими" причинами определяется органическая форма. В рамках генетической терминологии это проблема формулируется так: во всех клетках одинаковый набор генов, в клетках кожи, печени, мозга и половых. Но они работают совсем по-разному и организуются в разные по форме и функции структуры. Это вопрос об экспрессии генов и ряде связанных проблем. Ответить на вопрос не удалось, имелись лишь некоторые весьма общие соображения, не удавалось достичь ясности (ясное утверждение по Н. Бору - утверждение, альтернатива которому либо истина, либо ложь).

Морган резко изменил проблему, создал "дрозофильную генетику". Создана концепция генов, нанизанных на хромосому как бусы на нитку. Все вопросы экспрессии генов были оставлены в стороне, отброшены, все ожидаемые ответы, тем самым, были обнулены и создана теория, работающая в совершенно иной области. Сейчас выяснено, что ген не дискретен, не непрерывен, не имеет постоянной локализации, не имеет постоянной ясной функции и определенных границ. Отсюда ясно, что образ нитки бус, вообще говоря, полностью неверен. Вместо описательной "зоологии организмов" была создана "зоология молекул", изменен предмет биологии и само понимание образа ожидаемого результата, представление о том, что такое ответ и какими бывают осмысленные вопросы.

За счет этого очень сильного изменения проблематики, подмены проблемы, удалось создать количественную теорию. Чем являлся бы ответ на исходный вопрос, на тот, на который искали ответ до "искажения Моргана", до появления хромосомной генетики - некоторое представление можно иметь, рассматривая, как в современную молекулярную биологию встраивается эпигенетика и эво-дево. Окончательной теории пока нет, тем самым даже искаженный ответ на исходный вопрос не получен, но некоторые смутные интуиции о том, о чем исходно спрашивали, уже можно иметь.